Мятежность и рябиновость в горсти.
Сокровище серебряного века
Душевный плач ветрам, судьбе и рекам
Сквозь время обреченная нести
Союз её и слова кто постиг?
Надрыва не понявшие имреки?
Эвтерпой поцелованные веки...
О, музыка, за всё её прости!
- Из яркости садовой лебеды
Накликала созвездие беды.
Кивали огорченно лопухи:
Не розов путь… кругом одни стихи…
Полыни горечь, сладость розмарина.
Ажурна рябь от звонкого: Ма-ри-на!
-2-
Ажурна рябь от звонкого: Марина.
Путь к небу был извилист и измят…
В тот миг, когда зелёно-серый взгляд
Будил молитвами цвета аквамарина,
Париж встречал шуршаньем кринолина.
Простых фиалок сладостней наряд.
В бокал тоски бросала все подряд...
Москва звала, а голос был рябинов…
Октябрь у ног. Желанный первый сборник.
Поэтов отклики - бурлящая волна:
Эфрон, Волошин, Брюсов и она...
Любовь и время в двух шагах от скорби.
Безбрежность счастья не сдержать в горсти -
Рутиной время может зарасти …
-3-
Рутиной время может зарасти…
От чувств не ждут вопросов и ответов.
Нить Ариадны - путь во тьму иль к свету?
Марине и Сергею по пути?
От войн, разлук сознание мутит.
Согрело мандельштамовое лето.
Во всей красе Москва была воспета…
Был тих ещё душевный аутизм...
Молчит колоколов шальная благость...
Плюются кровью о свободе споры,
Вдруг в стойла превращаются соборы...
Семнадцатый… надрыв его и тягость.
Ещё вчера иллюзия: едины.
Игра монет, расколы и судьбина…
-4-
Игра монет, расколы и судьбина:
Вагоны, крики, смертная тоска.
России боль отчаянно близка.
Не та свобода в стане лебедином.
Кровавых дней петля, еще незримо,
На шее белой
жилкою,
тонка…
Цветы в слезах от скорбности венка.
Дни бело - красным ранены-ранимы.
Кипенье дат, бурлящие стихи.
Февраль двадцатый… маленькая дочка,
Иринка, превратилась в ангелочка…*
Земная вера, голода грехи...
Бегут слова-ручьи под бренность ив,
Надменность со смирением скрестив...
-5-
Надменность со смирением скрестив,
Весной опалены земные вёрсты…
Из искренности чувств высоких свёрстан.
Душевной бури радужный мотив.
Любви преграды нет, и слог ретив,
Внутри кольца не прячется напёрсток...
Пока о ревность перья не истерты.
Поэт необычайно прозорлив…
Кричащих строк о мире не вражде
От тех, кого войны поймала сеть,
Боясь глаза от боли проглядеть,
Ждут даже пригвождённые к беде...
Вверяя песнь породе голубиных.
Астматик-боль исследует глубины…
-6-
Астматик-боль исследует глубины.
Рассудку не принять любовь и смерть.
Ей ласточкой вспорхнуть и улететь -
Психее предназначена чужбина...
Берлин и Прага, дня закат рубинов,
Под ливень световой* попал - расти.
Бориса письма - времени настил,
С оттенком спелых ярких мандаринов.
Судьба торопит отвергать бессилье:
Терзаться и терзать без сожалений,
Дробиться о гранитные колени*,
Раздать лохмотья**, оголясь до крыльев
Сергей и дети – счастлива Марина –
Цыганская душа и песнь Ундины…
-7-
Цыганская душа и песнь Ундины,
Огонь Кармен, безудержность страстей!
Тем слаще, чем больнее и острей.
Всё сразу - отрицая середину.
Не признавая сущности рутины,
Развесив быт полотнищами рей,
Высокому – распахнутость дверей!
Земному - участь жертвы паутиньей...
Заглушит Чехия немного боль тоски:
Сергей – глаза и счастье «цвета моря»,
«Попытка ревности», "Под шалью", "Двое"...***
Тескова, Рильке – ноты высоки.
На берег сонный айсбергом наплыв,
Вздымает - в штиль! - волны морской надрыв.
-8-
Вздымает в штиль волны морской надрыв
Стихов её безудержная сила.
Тире и точки крошечками ила.
Строка - война, болезни рецидив.
Тире - молчанье? Крик души? Курсив?
Средь многоточий:
- Да, жила, любила,
Слова и смыслы вестниками Нила
В событий многослойность обрядив.
Земное, прочь! Психея ближе Евы…
Вползает в дом, разбуженный зарёй,
Политика холодною змеёй.
Безоблачные дни в Париже, где вы?
Зовет в дорогу, но не страсть –
Россия –
Едва ли близкая душе стихия…
-9-
Едва ли близкая душе стихия:
Террора ужас, пытка немотой…
Ломать стихи… калечить темнотой…
Вместить в любовь Советскую Россию...
Европу будоражит аритмия.
Прогорклый непризнания настой.
На перепутье выбор непростой…
Нужны ль слова, о, мученица Ия!
Слеза глазам, кричать от боли ртам…
"Живое о живом", хоть гость не прошен…
Уходят Маяковский и Волошин.
Ненужность здесь и невозможность там...
"Тоска по Родине" и отклики сухие.
Трибуны-дни, к стихам её глухие...
-10-
Трибуны-дни к стихам её глухие:
Есть голос, для поэзии размах…
Туманом липким за любимых страх.
Уходит время сладострастной мрии,
Нет Той страны, в иной ветра лихие,
Предчувствием беды рассвет пропах.
Эссе, стихи, поэмы на плечах;
Нет ни колоколов, ни литургии…
Тридцатыми годами сердце смято…
Террором болен тот СССР:
Репрессии, ночной арест, расстрел…
Чужбина-родина, полынь да мята…
Для многих-многих доля в тюрьмах гнить…
Агония, и жизни рвётся нить.
-11-
Агония, и жизни рвётся нить…
Тревожности и горя в три обхвата.
Столетье смотрит в спину виновато…
Сергей и Аля Там… за ними плыть…
Женой врага народа время слыть,
Стирая дней подошвы, мчать куда-то.
Лубянка и Бутырка - адресаты.
Попытка в переводы душу влить…
Низверженность, войны проклятой лик…
На ключ закрыт странноприимный дом,
Уюта нет и нет приюта в нём…
Голицино, Елабуга… тупик…
Незваным - ночь. Слезам и звёздам – сныть…
Есть невозможность жить*... мечта - не быть...
-12-
Есть невозможность жить… мечта - не быть,
Зарёю утренней вечернюю в изгнанье.
Нет времени восстановить дыханье…
Смахнуть затменье с вековых орбит.
От этих лет, от этих бед знобит,
Темно и остро у черты у крайней.
Осколок жизни: нет границ, нет граней…
Год сорок первый. Бытом август бит.
Ещё у моря оставалась ты…
В своих щедротах лето слишком стойко:
В столовую, хотя бы судомойкой…
Здесь бесполезно скрещивать персты...
Душевными колодками стуча,
В себе нашла судью и палача
-13-
В себе нашла судью и палача…
Погас фонарь. Морская буря стихла.
Людей стирают в прах событий вихри…
Мужчин любимых с жизнью разлучат...
Лишь строчки, оглушительно крича,
Искали смысл в действительности рыхлой…
Даря талант, за ним вдогонку лихо.
Поэтов новых солнца блик встречал….
Прощальными стихами теребя,
Ступало утро завтрашнего дня.
Беспечностью и осенью маня,
Сентябрьский дождь не разбудил тебя:
Рывок с Земли за дерзостью луча….
Абсурдность жизни недоволоча…
-14-
Абсурдность жизни недоволоча,
Стихам своим судьбу предначертала:
Лежать в пыли...ни много и ни мало
Внушила им ненужность сгоряча.
Ни праздник рифм, ни смысл не одичал -
Насыщенный букет в хрусталь бокала:
Тоска и боль, которая ломала.
Стихийность, не нашедшая причал.
На острие не год, не день, не миг.
Прослыть иною просто не могла -
Стихами всё нутро себе сожгла…
Надрыв души, расколотый на крик…
Сквозь жизнь и смерть ей выпало нести
Мятежность и рябиновость в горсти…
Магистрал
М ятежность и рябиновость в горсти,
А журна рябь от звонкого: Марина!
Р утиной время может зарасти...
И гра монет, расколы и судьбина:
Н адменность со смирением скрестив,
А стматик-боль исследует глубины.
Ц ыганская душа и песнь Ундины
В здымает- в штиль!- волны морской надрыв.
Е два ли близкая душе стихия:
Т рибуны-дни, к стихам её глухие:
А гония, и жизни рвётся нить -
Е сть невозможность жить… мечта - не быть.
В себе нашла судью и палача,
А бсурдность жизни недоволоча...
* в феврале 1920 дочь М.И. Цветаевой умерла.
**"На'тебе, ласковый мой, лохмотья,
Бывшие некогда нежной плотью" - «На тебе, ласковый мой, лохмотья…» М. И Цветаева
*** названия произведений, написанных в этот период жизни.
* Амбре (здесь) Приятный, манящий запах.
Амбре;[1] (фр. extrait d'ambre) — в XIX веке сорт духов, приготовлявшихся из мускуса, розового масла и т. д.
* "Световой ливень" - отзыв М. Ц. на книгу Пастернака.
* Дробясь о гранитные ваши колена,
Я с каждой волной - воскресаю!
Да здравствует пена - веселая пена -
Высокая пена морская! - М.Ц