Там на башне сидел святой,
вперив в облако взгляд пустой,
и бессмыслица, притаясь
в черепице, с дождём слилась.
Барабанили капли так,
что гудел и гудел чердак,
словно колокол набекрень
нахлобучил промокший день.
У дождя иссякал напор,
он бессильно вис как топор
и валился землю рассечь,
но от слабости начал течь.
Тёк он с крыши, с карнизов, с труб
и святого иссохших губ,
проникал и сочился вниз,
башни этой окрест и близ.
Что до облака – нет как нет,
расплылось как дым сигарет.