Слепые сумерки, дождливый снег, февраль.
На мне осеннее пальто и горький вечер.
На шее – алая оборванная шаль
Из боли, что тягуче-долго лечит.
На кафеле грязнеются следы,
Вода смывает мутную усталость,
Я в бездне бесполезной темноты.
Вернее, то, что от меня осталось.
С рассветом мягко выйду за порог,
Запру на ключ оставшиеся двери.
Уйду – свободен, пуст и одинок.
И растворюсь. В упорной, острой вере.