Эстетика смерти не стареет,
поскольку не стареет Смерть.
П. Анас
Срезанные цветы
гибнут вполне достойно:
слабые вянут сразу,
стойкие тщатся жить.
На жертвенность красоты
хозяин глядит спокойно,
воды наливает в вазу,
прячет в буфет ножи.
Когда отсекают корни,
дарят взамен свободу,
ради высокой цели
назначают цвести —
следом приходит дворник,
слуга своему народу,
он любит пивко под телек
с актрисами травести.
"Пора освежить букеты!", —
рекламное лого дамы,
юристки весьма известной,
чтобы её узнать
в платье любого цвета,
и дворник вот этот самый,
её представитель местный,
оттискивает печать.
Она назначает время,
подписывает бумаги,
любуется результатом
и уплывает вдаль,
а грубой уборки бремя
берут на себя не маги —
те, кто трудом и матом
закусывает печаль.
Постой, гробовщик, помедли,
перекури, палач мой,
я никуда не денусь —
вот же он, приговор.
Цинк ли во рту мне, медь ли —
смех мой, звени, и плач мой,
артерию или вену
больше не вскроет вор.
Распахнуты настежь двери,
стёкол лишились окна,
сила уходит вольно,
путь ей укажет дух;
агон побуждает — веря,
нужно покинуть кокон,
это совсем не больно,
это как мысли вслух.