Пишу, сам не понимаю, откуда – то ли предбанник, то ли накопитель какой-то.
Сначала было как по писаному – туннель и свет в конце туннеля, а потом всех разделили по разным направлениям.
Кто попал по зову Родины, отсеяли и разрешили написать – дальше сказали, писать уже будет нельзя.
Зова Родины я не слышал.
Занимался своими делами, работал. Личная жизнь много сил отнимала.
Работал на заводе, по выходным играл в шашки на стадионе или футбол, а личная жизнь у меня сложилась не простая.
Часто пишут – личная жизнь не сложилась. У меня сложилась, но не простая.
Взять Отелло. Сложилась или не сложилась у него личная жизнь можно спорить, но всё просто.
Особенно потом у него стало просто, а у меня не просто.
Чтобы не отвлекаться, я не буду давать детали, а сразу к сути. Это вводная была или завязка, как в учебниках по малой прозе сказано.
А суть в том, что однажды после бани зашли мы с Юркой по пиву и с нами мужик один оказался за общим столом.
«Вы уже слышали зов Родины?», – спросил.
«Нет, – отвечаем, – а где он? Ведь и Родины-то уже никакой давно нет. Откуда же зову быть?»
Здесь нужно пояснить, что у меня своя история – не каждому довелось четырежды отречься как мне.
Родился я в городе Коммунарск, Ворошиловградской области, Украинская Советская республика, Советский Союз Социалистических Республик.
Сначала область переименовали – в Луганскую.
Затем вернули городу историческое название – Алчевск, будто Коммунарск не историческое название. Ну, допустим – географическое.
Потом объявили, что Советский Союз перестал существовать, как геополитическая реальность.
Что такое эта реальность мне тогда думать было не досуг – на три месяца зарплату задерживали.
Началось-то, конечно, раньше – с выборов директора и начальников цехов, с арендного подряда.
Директором у нас избрали старого, а начальника цеха выбрали из бузотёров и горлохватов. Он-то и завалил арендный подряд, что, впрочем, было уже не важно, так как завод приватизировали.
Но я не буду слишком много деталей давать – не рекомендуется в малой прозе вводить боковые линии…
У меня, короче, так получилось, что вся моя реальность перестала существовать, начиная от геополитической и заканчивая географической.
Хотя город и завод как были, так и остались – на том же месте в степи среди оврагов, поросших орешником, где крупнейшее водохранилище Донбасса наша гордость – Исаковское.
18 километров длиной, по берегам дачи и даже морскую яхту можно увидеть.
Так вот и вышло, что я четырежды отрёкся от Родины…
«Телевизор, наверное, не смотрите», – сказал мужик.
А я, правда, телевизор лет десять не включал.
Посмотрел я пару дней и сразу услышал зов, но не сразу сообразил, откуда он.
Если Родины нету, то мог бы раньше сообразить.
Услышав зов, мы с Юркой глубоко задумываться не могли.
Записались в ополчение, получили форму и оружие и встали в строй.
Родине я присягал в середине 80-х в железнодорожном полку под Черниговом – «Я всегда готов по приказу советского правительства выступить на защиту священных интересов социалистического Отечества».
Был у нас один диссидент-отказник, который воду мутил – если, мол, правительство само себя объявило советским, то, как узнать – советское оно или не? Отечество, опять же, социалистическое. Это как? А если оно не социалистическое и как понять, где больше социализма, где меньше?
Таких инакомыслящих в стройбат отправляли на Дальний Восток строить железную дорогу…
Зацепило нас с Юркой под Дебальцево шрапнелью. Меня – сразу, а Юрка отстал на пару часов.
И только здесь в накопителе я допетрил, откуда был этот зов, если Родины нету.
Отсюда и написал.
Дальше так. Из-за сложной личной жизни прошу размножить в двух вариантах.
По первому – Ленке и детям передать, что люблю их и желаю счастья. Ленка пусть найдёт хорошего человека и выходит замуж без зазрения совести. Где жить есть, а без жилья у нас теперь многие.
По второму варианту – Наталье. Чтобы не обижалась на меня и сыну счастья.
За детей я спокоен – они родились в новой реальности, а переименований больше я не жду.
По зову Родины, старший мастер вальцетокарного цеха Хорунжий Антон.