Ему уже крепко за семьдесят. Летний вечер.
Мы идем по пустому парку вдоль реки.
Когда мимо прошмыгнула девица в мини-юбке,
старик проскрипел: «хороша, стервь…» и в очередной
раз, шаркая, сошёл с аллеи, чтобы помочиться,
не переставая громко говорить о Державине
Поэт выходит из кустов. Непослушные пальцы
долго не могут справиться с ширинкой,
и он просто запахивает её длинным свитером.
Он всю жизнь писал неказистые стихи о Родине,
которая, в своё время, законопатила его в психушку
за чтенье тамиздатских книг. Мы садимся на лавочку.
«Так вот… о чём я? Знаешь, мне снятся голые женщины.
Теперь, когда это не нужно и даром, они постоянно
входят толпой, и я пытаюсь им объяснить, что они
ошиблись адресом, это не тот сон. В ответ смеются…»
От него ушли три жены, а четвёртая осталась,
поскольку ей негде жить. Честный союз.
Желтоватая пудра смерти уже легла на его кожу
и сделала глаза чужими на этом пергаменте лица.
Старик уже ближе к деревьям, нежели ко мне.
Он снова уходит в кусты. А я, подобно всем идиотам,
думаю: разумеется, со мной всё будет иначе…