…и я принимал движения возвещающих темнеющих вод –
горькая водка вспоминала дыхание мертвых губ и открытых легких – бог меня предал.
Надо мной пел этот церковный оскверненный колокольнями свод – из-под толщи воды оборотили крики – отрезвляющих патологий..
Они видели, как поджигал свой туманный забытый дом, – смотря на него, не чувствовал страха и всепоглощающей боли – скрепляла руки, и внутристенный разгром, лишь отзывался эхом свернувшейся на сердце крови…
*
Вспомни, как слегка освещенный улицы – сероглазый февраль –
божества в подворотнях играли нам dirty blues – и ты что-то шептал, сминая в ладонях живую сталь – мы так боялись этого пресловутого «разобьюсь» -
пройдет по швам и дотронется ржавых уст, – остановится время где-то в клапанах блудного – верь мне, - и я говорил тебе, что когда-то был устало и громко пуст, но что-то коснулось ожогами на выдохе, как на клинке.
как в рассветах пережитых паранойяльных лун,
когда воск осквернял разбитые любовью руки – мы знали остроту и распяли на хоругви Silentium, - так пробудившись - поклялись на девятом круге, что если кто-то вонзит в спину безмолвный нож, затянет сорок узлов до потери пульса – тот станет тем, – на кого покорностью был похож и раскроет ему глаза на позывные чувства.
*
Я кричал: Бейся! И падал на колени в пепелище сожжённых трав,
Пытаясь согреть дыханием, ледяные запястья и только звон отпеваний и медность сердечных оправ разбивались о сточенные берега… и нам не случаться:
В темные ночи, которые подкожно – воспаление безумств, остывшее молоко и черствый отравленный хлеб, - как менялись вкусы постельных искусств и были признания на кончиках крепленых сигарет,
Когда видел движения твоей крови под белоснежностью кож, - направления компасных игл и откровенность вер. Ты всегда говорил, что этот мир никогда не примет нас – и соединяя сидеральный ковш из невусов на твоей спине – мои моря омывали силуэты шхер.
*
Что-то застыло – проседью на губах, кто-то читал молитвы и закрывал дрожащие веки – ты обернулся в полынный прах и отпустили по течениям, - реки
Омывали мои слова – омывали безмолвие и бесконечность ран – и ложась на холодные волны, уходя на дно – тело чувствовало лишь спокойствие, – а не изъян, и, я молил лишь об одном,
Чтобы в других мирах он не знал что такое боль, -
и удушающий дым не путался в волосах…
Помнишь, мы говорили, что так похожи, будто играем плохую роль…
И после десятков оргазмов сердца – я увидел преисподнюю в твоих глазах.