Они просыпались в кирпичных сотах,
Жили в кредит и мечтали о счастье.
Существовали только на фото,
И эта жестокая правда
Копилась в их ржавых
Распятьях.
Видели сны
(Те, что красок полны)
И словно волхвы (но не те, увы)
Несли свой надломленный
Крест.
Пока не послышался треск
Хребта, поделённого
На двоих.
Они не смеялись.
Не видели колких кромок рассвета.
(Живя, при этом,
На самом холодном сегменте планеты)
Тратили жизнь
И копили
Усталость.
Тратили жизнь
И копили
Усталость.
Их дом был сплетен из комнат.
(Освещенных уставшей Звездой),
Ванной служила железная полость,
Заполненная водой.
Вечерами, кутаясь в плащаницу,
Они плакали в несколько голосов;
Рвали на тряпки виссон и ситец,
Разбивая (без оного тлевший)
Остов.
Просыпались в дешевых отелях,
Обнимали чужие пологие плечи.
До костей побелевших сжимали тело,
Которое растворялось
Под вечер.
Жили в городе,
Окруженном хищным кольцом.
Вдыхали его заспиртованный воздух
И керосиновые дожди.
Сиамские близнецы,
Обреченные впитывать
Боль.
(Люди, которых уже не спасти.)
Просыпаясь в сотах из бетона и кирпича,
Они жили в кредит и медленно (слишком)
Меркли.
Но когда размозженные ветки
Протянула к окну алыча,
Я увидел их силуэт в этом зеркале.
Я увидел
Их
Силуэт.
Поврежденный течением
Лет.
«Милая (зачеркнуть),
Опусти этот кнут.
Пока время не съежилось до минут.
Пока есть в твоём сердце
Крупинка тепла.
Пока есть воля выдавить (пусть сквозь уста),
Что по-прежнему светятся счастием (серым)
Глаза.
Пока есть силы вырезать этот полип.
Я прошу тебя, пусть это
Переболит.
Ибо я смотрел в зеркало (иль в каскад схожих
С оным, секущихся линий),
Пока множились комья неловких,
Растерянных фраз.
Я увидел их, милая .
И они были очень
Похожи
На нас.
И они были слишком
Похожи
На нас.
Они.
Были.»