Ходить не хочу я к холодной могиле,
Где всё, что любил я, остыло и сгнило.
Я выйду из лифта, как будто из комы.
Откроет мне дверь человек незнакомый.
Неловко. Представлюсь. В нём бьётся, как птичка,
Любимого папы живая частичка.
Он чаем напоит, расскажет, расспросит,
С поклоном мне несколько раз преподносит
Букет неуклюжей, но искренней фразы:
«Я вашему папе безмерно обязан».
Полдня пролетят невзначай, в одночасье.
Жмёт руку, зовёт - заходите почаще.
Стесняясь, обнимет, у двери прощаясь.
А я зареву, в его грудь обращаясь.
Слова вдруг сорвутся с цепи, словно пули:
«Я здесь! Я люблю тебя! Слышишь, папулик!»
И где-то во тьме радость птицей взовьётся.
На голос мой теплой волной отзовется.
Удар пропустив, замерев, задышало.
Почуяло плотью. Не помня, узнало
В живом, но безликом тягучем потоке…
Есть брод за черту, где отмерены сроки.
Погасшей души вновь воспрянуло пламя,
Ко мне потянувшись чужими руками.
Мне слёзы утрут непослушные пальцы.
Как редко, как трудно находят скитальцы
Вход в теплое детство. Заветная дверца.
Там сжалось от нежности папино сердце...