Мы обои с тобой. По сто двадцать рублей за рулон.
Мы обои прилипли, присохли друг к другу и стенам.
В этой комнате, на розоватом обойном листе нам,
нарисованным, зря и нелепо ходить напролом.
И пожалуй, пожароопасно сжиганье мостов.
И потом, нет такого, что хочется лезть на рожоны.
Нету этого, правда, дружок? Нерезонно.
Нам обоям рожон не нужон. У бумажных листов
повелось не отсвечивать в суе, по стенке ползком
ниспадая. Развёрнут рулон, так сказать, и пружина
растянулась. А что и пружинило, что было живо,
то отстрижено, сжато
а) полом
и
б) потолком.
И орнамент в кружок, и особенно стыки, нет-нет,
да подумаешь: это - кружки, тот другого круглее,
окольцовывают, или это привязанность клея?
И подумаешь, если смотреть на кружки двадцать лет.
И головокружение станет спасением, сном
для обоев для нас, с затонувшего вдребезги судна
уносящим на бал, сочиняющим заново будто,
соскребая с приклеенных намертво парусов.
И отпустит. И шорохи разума плавно смолкать
начиная, уступят мелодии тела, пока мы,
сочинённые танцем, возносимся над облаками
этой комнаты, где и не видно ещё потолка.