Я начал писать что бы создать нечто прекрасное, возвышенное, то что соответствовало бы Твоему лику и внутреннему миру.
Пережить ренессанс, создавать красоту, переносить вдохновение на обычный папирус.
Но теперь всё не так. Как может обычный слизняк, вроде меня, посягать на искусство? Замахнутся на чудо от того что влюблен, или грустно.
Как уродец может создать красоту? Небылица, абсурд. Я могу лишь семя излить из пробирок своих мыслей и чувств, на монитор и лица тех, кто этого заслужил.
Перед глазами моими много могил. Одни давно уж разбиты, завиты плющом, земля сухая и рыхлая.
Трещины не прикрыты свежим венком, нет ни дат, ни имён, и не ходят туда посетители.
Другие же свежие. Влагой земля отдает, и прилипает к подошвам.
Я принес туда пару цветков, без лепестков и виноградную гроздь, налил в рюмку слёзы, прощаясь с прошлым.
Это не просто. Всё это кладбище кривое, без формы, объема и цвета.
Вне пространства и времени, без причастности к роду и племени, растет так стремительно, что кажется вся планета скоро будет уставлена плитами и крестами.
Я созерцая на это безвольно замер. Как студент заваливший экзамен.
Это создал не я, и не с моего пера пролились капли чернил подарившие гробовщику лопату, и дощатую кровать тому, что было мне важно.
Моим трудам в пору быть туалетной бумажкой. Вот только отличие в том, что она стёрла бы зад, будто наждачка любому, кто вытерся б ей.
По этому лучше бросить её сразу в печь.
Мои шизоидные мысли снова запутались. Не помню о чём же вёл речь, и что хотел этим сказать.
Ни посыл, ни идею не вспомнить. Еще бы. Трудно вспомнить то, чего нет.
Отправлю всё это в тетрадь и на далёкую полку. В пыльную вечность.
А себя на пустую кровать, задёрнув плотнее шторы. Не хочу снова не видеть рассвет.