В деревеньке под Курском иль Тулою
мужичок набирается сил:
он усталую спину сутулую
к спинке стула, кряхтя, прислонил.
«А картошка у нас еле вызрела –
так дожди тут не лили давно…»
Дождь – в окне, а экран телевизора
распахнул в мир огромный окно.
Дядька делится мыслями тяжкими:
«Ну и песни звучат в наши дни!
К телевизору голыми ляжками,
если голоса нет, замани!»
И взирает он с видом флегматика,
как бесстыжие девки поют.
«На фига эта мне математика –
эти курсы каких-то валют!
Я себя тут работой уродую.
Что-то хрупнуло нынче в груди.
Ну а там – за миланскою модою –
от неё не отстать чтоб – следи.
Тыщи долларов пидорам платятся!
Для деревни – как раз их пальто!
Возбуждают прозрачные платьица,
хоть носить их не будет никто!
Пусть немного – но в Бога я верую.
Пусть заглянет он в наши дома.
Там – пусть носятся с ихним Бандерою.
Всяк по-своему сходит с ума».
Стукнув по столу рюмкою звонкою,
разом выкурит пять папирос,
подкрепит организм самогонкою
и пойдёт после рюмки вразнос,
а потом, уподобясь холерику,
телек выключив, рухнет в кровать:
«Да плевать мне на эту Америку!
И на их президента плевать!»