Цикл Колыбельные 5

Рамиро Лебедев-Толмач
Колыбельная  №5  Уважай старших!

Как-то помню в воскресенье
Мы бродили по Манежу.
Там я встретил пионерку …
Да ты спишь, проснись сейчас же!

Я тут малость размечтался –
Ты глаза закрыл и дрыхнешь.
Иль со мной общаться скучно?
Ну, гляди, сам напросился.

Мстя моя ужасной будет …
Значит так, жил старикашка
В Средней Азии когда-то,
Было лет ему не мало,

49 или 200.
Для тебя он в общем старый.
Дед Байрам, его все звали.
Он всегда давал советы,

Хоть его и не просили
Домочадцы и соседи.
Ну да старость – вещь такая.
Подползет и не заметишь …

На Востоке чтут седины.
Деду выделен был угол,
Где сидел он на циновке
С голосистою домброй.

Его песен заунывных
Не слыхал лишь местный доктор.
Он работал логопедом,
Хоть всегда был туг на ухо.

Но молва об аксакале
Разнеслась по всей округе.
Зачастили в дом туристы,
Растоптали коноплю …

И однажды в воскресенье
Прибыл из Москвы ученый,
Собирающий предания
Всех народов всей земли.

Марик был мужик что надо:
Метр с кепкой, римский профиль,
Голливудская улыбка,
Прищур как у Ильича.

Он писал за аксакалом
Днем и ночью без разбора
И предания и частушки,
Тосты, сплетни, матюки.

«Употел» с дедулькой Марик,
Надо ж столько помнить песен!
Да и запах в доме жуткий,
Хоть бы ноги мыли, гады!
 
Но работа есть работа,
И скрипел пером очкарик,
Вспоминая друга Борю,
Изучавшего немецкий.

Боря малый был не промах,
На фольклор он клал с пробором,
Ездил больше по Европам,
И теперь скучал под Веной.

Впрочем, я опять отвлекся …
Аксакал купался в славе,
Конопля совсем завяла,
Ну, и Марик приуныл:

Дед попался неуёмный,
Пел часами без продыха
Пил кумыс, а не водяру,
Гостя мясом не кормил.

Как-то раз, во время песни
Дед Байрам взглянул на гостя
И сверкнул очами злобно:
Марик СПАЛ, в блокнот уткнувшись.
                …  …  …
Больше он не просыпался,
Смерть его была бесславной,
Но зато туристы в среду
Ели плов с кусками мяса!

Я к чему Байрама вспомнил?
В жизни место есть ошибкам,
Но всему должна быть мера –
Старших надо уважать!!!

А теперь проснись, несчастный,
И дослушай мою повесть
Про Манеж (сгоревший, кстати)
И попробуй мне заснуть!