В бессонные ночи приходят многие
собаки черные с глазами злобными,
и жабы мерзкие совсем убогие
на грудь ложатся и травят легкие.
Попам фальшивым с крестом бумажным
их не прогнать.
Тот, кто сумел нас спасти однажды,
сам теперь разучился спать.
Молитвы — ложь
бескрылых бабочек,
себя встревожь,
смотря на ласточек.
Они летают, а ты лишь ходишь.
Растенья спят, у тебя бессонница,
под землю бурую мечты хоронишь,
а в сон живоё всё ночью клонится.
Слова любви — нам розы желтые,
поставим в вазы себе хрустальные.
Они увянут, как всё невечное,
как наша любовь под луной — венчальная.
И в памяти образ твой
червями съеден.
Закрыт листвой,
затуманен, бледен.
Грифами черными ты в моей памяти
Исклевана. Истлеваешь.
Замерзаю я верно с зимой в объятиях,
И ты для меня ничего не значишь.
В бессонные ночи приходят многие
собаки черные с глазами злобными,
и жабы мерзкие, а ночи долгие,
в грудь ложатся и травят легкие.
Ложатся точками.
А бумага — пепел, смех — словам.
Я вспоминаю о ночи темной теперь под звездами,
И ночь бессонная — моя отдушина, она — мой храм.
У меня в карманах не нарочно мелочь,
всегда оставлена.
Меня жизнь на дороги окольные снова выбросила,
Чтобы стали сильными.
Наши души в мире циничном,
измеряются центами.
У каждого из нас своё гнилое личное.
А кто-то спит в кроватях, а кто-то лежит над минами.
Кто- то в душе своей шрам сохраняет давний,
а у меня в душе заросшие мхом камни.
Тенями черными на дороги желтые
ложатся слезы.
Мы — с тобой равноценно схожие,
одинокие.
На твоём пути расцветают розы
на моем сорняки — кустарники.
И луна нам светит нездорово бледная.
Мы — ночные странники,
у меня бессонница мне лишь верная,
у тебя крепкий сон и даже сны.
Нам же луна укрывает головы.
Ты взаперти.
А у меня все четыре стороны
и простор пути.
Ты же как всегда не можешь никуда идти.
И я живу в городах бумажных.
Ты в реальности.
И среди домов картонных и людей нам важных
нет идеальности.
Бродили по дорогам желтым,
путаясь в соломах.
Этот мир нам казался мертвым,
кроме моря.
Мы с тобой равноценно схожие,
у меня в крови грязь и мусор.
У тебя лишь слезы: отсуствующие или ложные,
и тебе тревожно.
Мы бы жили где — нибудь на острове,
на кроватях — соль.
Вставали бы сразу, как солнце бодрствует.
Вновь и вновь.
У меня тоска навсегда гниющая,
у тебя есть пульс.
Ты невесома, а я есть сущее,
знаю грусть.
Мы бы били руками стены,
разбивали ноги об камни в город,
у меня душа как крик сирены,
у тебя как у тех, кто молод.
Я бы тебе невестой могла быть
по всем законам, твоё родство.
И жизнь делить,
свить гнездо,но мне волком выть.Но.