На Якиманке на Большой,
Сроднилась,что с Игумнова судьбой,
Кипела жизнь и здесь был при горой,
Где Николай-промышленник,
Свою,что жизнь считал игрой,
Среди богатых,бедных свой,
От Бога -ум,считал судьбой,
Не знавший в роскоши покой
Свои богатства,словно гной,
Он из фурункула давил
И всем поклонникам дарил...
Слов нет,чудил!
И слепо женщин всех любил.
Для них,не их мужей усатых,
Однажды праздник учредил
И в зале пол монетой царской,
замест паркета настелил.
Запели скрипки,клавесин огромный,
Босой Игумнов тут на монеты лик ступил,
И за Руси хранителей-род славный,
За всех Романовых вдруг тост провозгласил!
Вино -рекой! По злату -босы ножки,
Цыган тут кто то пригласил с живым медведем,
бубном и гармошкой
Потом гостям подали дичь с картошкой...
И снова танцы,пьяный смех,
Вдруг канделябра звонкое паденье,
Из спальни за иконой громкий голос: Грех!
И общее оцепененье!
Всего прошел один лишь день,
Но вся Москва смотрела уж с презреньем,
На знатный "якиманский"дом,
И на хозяина,в угаре пьяном помраченья...
Который так кричал в окно,
напротив в вишню тыча пальцем:
Ты изменяла мне давно! Да я считал себя страдальцем!
Но слышишь,слышишь все равно!
Твои я помню и глаза ,и пальца!
Уже потом чрез много лет,
нашли в подвале дома пяльца
И в подворотнях на Ордынке услышав сказ безвестного скитальца,
Был проклят Коли дом
И родилась легенда-
Игумнов был холостяком отменным,
Но жил с любовницей отменно,
Была хоть благороднейших кровей,
К искусству тягу заимела,
За вышиванием крестом светилась в счастье,тихо пела,
К Игумнову любовь перекипела
И на одном в честь праздников балов,
Драгуну юному вдруг на колено села...
И в поцелуе их слились уста,
Недолга была связь пуста,
Как только кровью налилися-ее хозяина глаза...
Рабу свою он в спальню завлекая,
Твердил: Люблю! Люблю! И таю!
Гостей своих скорее проводил,
К ней сонной подошел тихонько,
В прошедшем тихо вымолвил : Любил!
И две атласные подушки рукою сильной положил,
И целый час душил! Душил!
Потом сказав девицу в Вятку,
а то ли в Гжатск он проводил,
В стене местечко он искуссно за сутки где то смастерил,
Проем потом заштукатурив,
Иконкой набожно закрыл,
Так дале жил...
Пока не стала дама в белом убийце заполночь являться
И в ад звала с ней забавляться,
Однако в доме пресекала грех
И не любила громкий смех,
И после бала на монетах,
Гуляя рядом до рассвета,
Смерть предрекала,тем чья песня спета,
И нищим попадаясь на глаза-
деньжат немного,исцеления несла,
Освоив призраком немного от юродивых спасенья ремесла,
И в сказах многих тех времен жива
,
В дни наши это девица-краса бывает все еще смела-послать кому нибудь тепла,
Ее заблудшая душа делами светлыми полна,
От Якиманки и до трех Вокзалов,
То тут,то там идет молва,
С времен далеких тайная стезя,
О коей знает матушка-Москва