Началось все в другую эпоху, когда
Преграждая протоки, плотина стыда
Направляла энергию ввысь:
Долгота верхних юбок толкала в поход
Покорителей диких племен и широт,
Чистый лист соблазнял собой кисть.
С полдесятка тому инкарнаций назад
Оперенный ресницами девичий взгляд
Прямо в яблоко глаза попал.
Лукокрылый шепнул: «То, что бьется – разбей!»
И по смазанной огненной кровью резьбе
Ты мне в сердце вкрутила запал.
И от взрыва нельзя ничего уберечь:
Заплетается ватными ножками речь,
Языком семеня из гортани.
Где холодные губы арктических вод
В русский берег впились, там, вмороженный в лед,
Мой кораблик двухпалубный ранен.
Так пристрелкой двоим лишь понятных словес
Незаметно нащупал играющий бес
Каждой фибры невидимый контур.
Словно став намагниченной чуткой стрелой,
На тебе и к тебе я повернут, слепой
Синей птицей летя к горизонту.
Путешествий во времени, правда, пешком
Совершил я с тех пор лет на сорок с вершком,
Обзавелся умом, сединой и брюшком,
День за днем к поминальной шел рюмке;
Но дощатую дверь за собою закрыв,
В путь сансары шагнув, что запутан и крив,
Я твой образ унес, как незримый нарыв,
В перикарда трепещущей сумке.
Раз за разом судьба на молочном листе
Повторяет, зараза, все фабулы те,
И я снова рождаюсь, похож на
Всех, кому сердце в ребра давало пинка –
Вшито накрепко в карму моей ДНК:
«Есть любовь,
но она
невозможна».