Еще раз оглянусь вокруг, чтобы не ошибиться:
В комнате этой больше нечему биться.
Вазы, чашки, зеркало бабушкино в три створки,
Надежды, мечты, ожидания, строки
Стали жертвами не депрессии, понимаете,
А подношения к алтарю памяти.
Ей нужно всё стеклянное, хрупкое. Однозначно.
Потому что стекло, как она, прозрачно
И греется превосходно – докажу вам, как дать пить, –
Коль теплых воспоминаний в него налить.
Вот я и разбила всё, и перед ней раскидала.
Конечно, она больше стекла видала…
Наверно, порою бывало мало и алтаря,
Чтоб память не разгоралась, будто заря.
И я, отказываясь рассвет её видеть впредь,
Не должна и не стану стекла жалеть.
Поэтому комната опустела. Шаром кати.
Петле памяти и сучка в стене не найти.
И из окна моего, как из темницы пленницы,
Ничего не увидишь, кроме Большой Медведицы.