Эльф и Петров не писали «Двенадцати стульев» –
они сидели в рюмочной и пили текилу,
и вдруг Петрова как будто бы ветром сдуло,
вышвырнуло в окно и понесло по улице со страшной силой.
А следом бежал Эльф, его лучший на свете кореш,
весь в зелёном, как Робин Гуд, и со стрелой в колчане,
он голосил по-бабьи и руки заламывал с горя,
был в полном ауте и в горчайшем из всех отчаяний.
Петрова несло по воздуху, как письмецо в конверте,
вынесло из города и понесло прямиком в леса дремучие,
а Эльф, задыхаясь, всё нёсся следом, вы уж поверьте,
и эта нелепая ситуация его преизрядно мучила.
И так, огибая стволы и кроны, один по земле, а другой по воздуху,
они разминулись с корявым дубом и сосной сутулой,
и через дюжину тяжких выдохов и не менее тяжких вдохов,
очутились на круглой поляне – и на ней был свален гарнитур из стульев.