«И поистине всегда там, где недостаёт разумных доводов, там их заменяет крик, что не получается с вещами достоверными. Вот почему мы скажем, что там, где кричат, там истиной науки нет, ибо истина имеет одно-единственное решение, и когда оно оглашено, спор прекращается навсегда. И если спор возникает снова и снова, то эта наука не живая – лживая и путаная, а не возродившаяся достоверность».
Леонардо да Винчи.
Мудрость тысячелетий. Энциклопедия.
О некоторых представлениях Д.А. Алексеева – «Почему я не согласен…» (материалы международной научной лермонтовской конференции 28 – 30 мая 2014г. г. Грозный):
Существующие догмы схоластических утверждений, не терпят иного понимания и толкования.
По бессмысленности конструктивного диалога с высокомерностью, откровенно демонстрируемой лермонтоведами-ортодоксами, ограничимся просто выражением своего мнения по моментам заявленного несогласия.
Воспринять напрашивающиеся аргументы, составить на их логичности собственное мнение – представляется самому читателю.
В связи с неизбежностью, как-то называть заявителя, не склоняя его имя всуе, будем подразумевать его под термином «Начётчик» - в немалой степени учитывая, что в этом качестве он убедительно проявил себя в «бессмертном» триллере «Мещанин во дворянстве».
Автор этого отзыва выступит от своего имени, иногда во множественном числе, имея ввиду совмещение его мнения с мнением предполагаемо согласного с ним Читателя.
Речь в публикации идёт о событиях, касающихся биографии М.Ю. Лермонтова, в первую очередь произошедших после смерти М.В. Арсеньева в ночь с 1 на 2 января 1810 года. И главным (над чередой 14-ти), заявлен вопрос нахождения Елизаветы Алексеевны Арсеньевой с дочерью Марией Михайловной в период с 1810 до весны 1812 года.
Начётчик заявил абсолютно доказанным расхожее утверждение - цитируется дословно:
«Помещики трудились в своих имениях в летнюю страду, а на зиму выезжали «в свет» - в губернские города - повеселиться на балах и маскарадах, и, попутно, пристроить в замужество своих дочерей. Так поступали и Арсеньевы: летом обширное хозяйство (барщина и винокурение), а зимой – в Пензу, Москву и Васильевское, проведать многочисленных родственников, которых она очень ценила.
[Летом и осенью 1810-1812г. Арсеньева с дочерью находились в Тарханах, о чем свидетельствуют хозяйственные и имущественные документы. (Лермонтовский заповедник Тарханы. Документы и материалы. 1701-1924. – Пенза, 2001. С. 57-73)]. Документально подтверждено, что Арсеньева с внуком побывала на Кавказе в 1825г. И, вероятно, еще в 1820г., если судить по короткой и не очень определенной записи в дневнике М.М. Сперанского.
Здесь можно поставить точку…».
В связи с категоричной тональностью выражения о постановке «точки» - точку следует воспринимать безапелляционной. В смысле: сказано – отрублено!
Но мы позволим себе небольшой комментарий:
- суть утверждения изложена в трёх строках, взятых в квадратные скобки,
- сообщение о поездке на Кавказ с внуком в 1825г. и, вероятно, ещё в 1820г.– предумышленная для лермонтоведов-ортодоксов антимония, к заявленному утверждению не имеют никакого отношения.
- преамбула к заявлению (до квадратных скобок) – тоже, относительно к существу вопроса, словесный мусор, построена на нереальных основаниях - предопределяет фиктивный смысл ответа, построенного на придуманных обстоятельствах.
За сим следуют: поучения, назидания – как следует вести себя литературоведу, чтобы снискать одобрение «знатоков» его уровня. Но мы, (надеюсь с Читателем) - пренебрежительно, оставим поучения и назидания без «достойного» их внимания.
Известны ли убедительные причины, мотивы, факты, аргументы о фактическом нахождении или отсутствии Елизоветы Алексеевны с дочерью в усадьбе Тарханы в 1810 – 1812 годы? По утверждению Начётчика - главным фактом и является их нахождение в летнее время, как раз в Тарханах, потому что здесь: барщина, винокурение! Зимой – в города: пляски, маскарады, пристраивание дочерей замуж. И что у Арсеньевых тоже так было принято.
Из сообщения: «у Арсеньевых тоже так было принято» - следует, что у них было принято [плясать на маскарадах и пристраивать дочь замуж в «столицах» до 1810 года, т.е. конкретно - последний раз в 1809 г. (поскольку в 1810г. маскарад устраивался в Тарханах, где и распрощался с жизнью Михаил Васильевич Арсеньев и, значит, дочери в момент последнего пристраивания замуж в «столицах» было только 14лет). Шокирует возраст, в котором они свою дочь «пристраивали» замуж. Да и Е.А. Арсеньева, для пляски, смолоду, была тяжела на ноги. И с винокурением невпопад – на вино перегоняли хлебное зерно. А выращивать его – испокон удавалось только летом. Перегонять на вино – другое дело, можно круглый год.
Утверждение приведено в алогичной форме. Использование этого приёма, по существу означает оболванивание читателя. Не показаны, ни в какой форме не приведены, «имущественные и хозяйственные документы и материалы», содержащие фактологическое значение. Немедленный переход повествования к путешествиям Е.А. Арсеньевой на Кавказ в 1820 и 1825 годах, демонстрирует, принятый опытными «лермонтоведами» намеренный уход от прямого вопроса, хоть куда-нибудь.
Но это специфические, по роду занятий, тактические зигзаги. Подлинность событий утверждается ссылкой на доказующие документы. Повторим её и вдумаемся внимательно. Она всё объясняет. (Лермонтовский заповедник Тарханы. Документы и материалы. 1701-1924. – Пенза, 2001. С. 57-73). Посмотрели? Вдумались? Здесь в одних скобках две ссылки. Что и где находится, из такой записи понять нельзя.
Эти ссылки на музейные материалы, могущие представлять неисчислимые человеческие интересы. По Тарханам – за 223 года. По Пензе – ни весть когда, ни весть что, ни весть в каком собрании, ни весть в каком ворохе бумаг. Представление такой ссылки – беззастенчивое очковтирательство. Документально доказующими испокон принято считать правомочно удостоверенные материалы: судебные, церковные ведомости, свидетельства. Состав доказующих свидетельств, как пример по узкому вопросу (доказательствам по статусу дворянства, и относительно подробно), показан на последних страницах статьи «Лермонтов. За мишурой фантазий». http://www.stihi.ru/2016/12/04/1757
Достоверно известно:
- Арсеньев М.В. умер в ночь на 2 января 1810 года. Его дочери Марии было в то время 15 лет.
- Соколов Абрам Филиппович (1768-1833),
дворовый Е.А. Арсеньевой, её доверенное лицо с 1795 г. и управляющий имением Тарханы до 1833 г. Грамотный служитель вёл её дела по имению, подавал ревизские сказки, в её отсутствие вёл деловую переписку, по доверенности представлял её интересы в уездном суде.
- Елизавета Алексеевна Арсеньева, рождённая Столыпина, скончалась 16 ноября 1845 года – 85 лет. Арсеньеву хоронил и над её могилою ставил плиту Аким Павлович Шан-Гирей. Он знал день её смерти, но не знал точно её возраста. Возможно, А.П. Шан-Гирей справился в одной из церковных книг села Тарханы: в записях о причастии обычно указывался возраст причащающегося. (Здесь имеют доказующее значение факты регистрации причастия в исповедальных ведомостях и время исполнения этих актов).
- Если проследить год за годом записи о причастии Арсеньевой (эти книги сохранились в Лермонтовском музее в селе Лермонтове. Церковный учёт населения дореволюционной России. Параграф 1.), станет ясным, что её возраст указывался наугад, без всякой последовательности. Произвольность церковных записей в метрические, исповедные книги была отмечена и фактически показана в статье «Лермонтов. В непреодолимом статусе» . http://www.stihi.ru/2015/04/25/2068 С этим, глубоко укоренившимся явлением, реально проявившемся даже саботажем священниками Указов Синода, не один век боролся Синод и посредством влияния на Синод - Сенат. Поэтому принимались и повторялись строго обязывающие постановления. Они имеют доказующее значение во многих аспектах рассматриваемых вопросов.
- Во все годы жизни Елизаветы Алексеевны с Михаилом Васильевичем, они занимали у соседей приятелей деньги: сначала на обустройство дома в Тарханах, позднее на представительную жизнь, что проявлялось в натуре барина. Но в 1810 году (год смерти Арсеньева), Елизавета заняла только 500 рублей, в 1811 году – не занимала ни рубля. А в 1812 году сразу заняла 10650 рублей. И в последующее время, до 1819 года опять занимала деньги ежегодно, но в меньших суммах.
Факт незаёмности денег у тарханских соседей в 1811 году и необычно большой заём в 1812-м, является не последним свидетельством нахождения заёмщицы в 1811г. вдалеке от своего имения.
- Хастатов Аким Васильевич – муж Екатерины Алексеевны, сестры Елизаветы Алексеевны Арсеньевой. Генерал-майор (1756 – 1809). Владелец Шелкозаводского имения на кордонной линии на Кавказе. Оставил вдовой 34-х лет Екатерину Алексеевну с детьми. Елизавета была старше на два года. Трагические семейные события постигли сестёр с промежутком в один год. Обе нуждались в душевном сочувствии и, безусловно, тяготели к постоянному общению. Обстоятельства начала 1810 года, больше призывали к этому Елизавету Алексеевну. В создавшейся ситуации она не могла не испытывать стремления уехать из Тархан, хоть куда-нибудь. И не могла не понимать, что ей, целесообразнее всего, – уехать к овдовевшей годом раньше сестре, оставшейся одной с четырьмя детьми на Кавказе. Эта поездка определяла не предусмотренно значительные расходы и причину большого займа по возвращению в Тарханы.
Обратим внимание на свободу выбора места нахождения Е.А. Арсеньевой с дочерью в 1810 – 1812г. и её возможности реализовать эту свободу:
- В журнале Чембарского уездного суда 3 января 1811 года записано: - Управляющий Тархан Абрам Соколов сообщил, что госпожи его (крестьянина Степана Кислякова) в доме не находится, а уехал с господским хлебом и т.д. (Степан Кисляков вызывался в суд по винокуренному делу, в котором соучаствовала Арсеньева).
- В связи со смертью мужа, 24 августа 1811г. Елизавета Алексеевна подала (через доверенное лицо), в Чембарский уездный суд на имя императора Александра Павловича прошение о выделении ей из имения умершего мужа подлежащей ей части, остальную часть представить по наследству их в браке прижитой дочери. Прошение заканчивается словами: - «Всемилостивейший государь, прошу Вашего императорского величества о сём моём прошении решение учинить».
Августа восьмого дня 1811 года.
К поданию подлежит в Чембарском уездном суде.
Приписка после даты написания прошения: «К поданию подлежит в Чембарском уездном суде» -свидетельствует о написании прошения за пределами Тархан. Иначе присутствие приписки под текстом прошения не имеет смысла. И уж верно то, что эта приписка свидетельствует её намерение подать прошение в суд через доверенное лицо, что и произошло 24 августа 1811г.
Прошение переписывал регистратор Черноцкий. Гвардии поручицы Елизаветы Алексеевны Арсеньевой поданное оное доверенностью служитель Абрам Филиппов руку приложил и подал его в суд 24 августа 1811г. (данная доверенность находится в уездном суде).
18 сентября 1811 года Чембарский уездный суд слушал просьбу Арсеньевой и постановил: «Поступить с прошением вдовы Арсеньевой по закону…».
Здесь существенно важны три момента:
а) Прошение Арсеньевой в уездный суд было подано её доверенным лицом Абрамом Филипповичем Соколовым, (народом - по отцу, называемым Абрамом Филипповым).
б) 18 сентября 1811 года уездный суд слушал не саму Арсеньеву, а её просьбу, высказанную ею в прошнии и поданную в суд её доверенным лицом.
в) постановление суда выражено не конкретным решением поставленного в прошении вопроса, а отсылкой его к нормам закона: - «Поступить по закону…».
Внимание читателя привлекается к не окончательному постановлению суда, выраженное многоточием в конце постановления. Не ссылаясь на эти «нормы закона» и мотивы отсылки вопроса прошения к ним, не вдаваясь в хитросплетения наследования Арсеньевых – Лермонтовых (подробно и убедительно изложенных в статье Т.Н. Кольян «Наследство Лермонтова в Тарханах» //Тарханский вестник №4, 1995 год, стр. 21), напомню только, что судебное разбирательство по прошению «сильно затянулось». Его следствия проявлялись и после 1817г., но мы оставим их без внимания. Для понимания действий матери и дочери Арсеньевых в интересующий период: суть важно знать, что
Е.А. Арсеньева в 1810 – 1812 годы не была «привязана» к действиям Чембарского суда. Её интересы в суде представляло доверенное лицо. И не считала себя обязанной находиться в Тарханах, для периодических ритуалов выражения памяти бывшему мужу, в связи его противоестественным уходом из жизни. Истица могла быть, где ей угодно было быть. А в «амбарные» и прочие книги она могла (и, по хозяйски, должна была), «руку приложить» по соображениям быть в курсе дела за ведением своего хозяйства, после возвращения в Тарханы.
В осеннее время года идёт уборка хлеба – основного источника доходов костромских дворян и его реализация. Действительно: хозяйке был смысл быть ближе к своему хозяйству, к доходам. Но у неё был доверенный управляющий (1795 – 1833г.), которому она доверяла подавать даже ревизские сказки, от которых зависели налоги на доходы. И при подаче прошения Арсеньевой о разделе семейного имущества в суд, по её доверенности, не случайно, именно он, «руку приложил», а не она сама, независимо от её места нахождения. И в будущее время Е.А. Арсеньева годами проживала с внуком в столицах. Хозяйством в Тарханах руководил её управляющий Абрам Филиппович Соколов.
Теперь, после приведённого разбора о возможном отсутствии Е.А. Арсеньевой с дочерью в Тарханах в 1811 году, на «главном вопросе» можно поставить точку. Но мы продолжим, потому что:
- Уезд из Тархан после смерти мужа и отца в январе 1810 года – естественное стремление ближайших родственников покинуть место трагического события, где горечь (в любом случае), утраты переживается обострённо и непрерывно. Объяснять поездки в прошлые зимние периоды в Пензу и в «столицы на пляски и устройства замужества малолетней дочери» - несерьёзно, а в период 1810 – 1812г. - более чем кощунственно.
- Бесспорный факт возвращения матери с дочерью весной 1812 года в Тарханы, по логике, исключает их пребывания в Тарханах до момента возвращения. Нахождение их вне Тархан, в 1811 году, свидетельствует о том же и в 1810, и 1812 годах.
В музее заповеднике «Тарханы» хранятся семь книг церковных ведомостей: пять метрических книг с записями о родившихся, браком сочетавшихся и умерших, составленные в период 1804 – 1862г. и две книги исповедных ведомостей примерно за это же время. Эти книги содержат записи о Лермонтовых и Арсеньевых, как прихожанах тарханской церкви.
Первая из двух сохранившихся книг – книга ведомостей «Нижеломовского духовного правления Чембарской округи села Яковлевского Тарханы, то же Николаевской церкви» о бывших в святую четырёхдесятницу прихожанах у исповеди и святого причастия» - начинается с 1810г. Но первое упоминание о семье тарханских помещиков появляется только в 1815 году. (Весь период четырёхдесятниц - с 14 марта по 23 апреля, а в нём: 26 марта, 2 и 9 апреля – дни поминовения усопших). Спрашивается: чем объяснить отсутствие Арсеньевых: матери с дочерью у исповеди и святого причастия Тарханской церкви, хоть бы в последнюю четырёхдесятницу минувших лет, если они находились в Тарханах? Может тем, что они на эти дни уезжали «плясать в столицы»? При этом следует учесть:
В исследовании «М.Ю. Лермонтов и Елизавета Алексеевна Арсеньева в свете ведомостей села Тарханы» старшего научного сотрудника отдела научно исследовательской работы Государственного Лермонтовского музея – заповедника «Тарханы» Т. Н. Кольян. (Тарханский вестник» № 22, л. 141 – 159) - акцентрируется внимание на фактах:
- записи в исповедные ведомости начиная с 1810 года,
- появления записей об исповедания и святого причастия тарханских помещиков только после 1815 года и именно – после смерти старого священника Фёдора Дмитриева, состоявшего на службе в Никольской церкви с 1778г. Тут внимание читателя обращается на фразу Т.Н. Кольян: - «… и именно – после смерти старого священника и т.д.». Что осталось скрытым от читателя за акцентированной фразой? Ведь сразу после назначения нового священника Алексея Ливицкого в 1815г. у исповеди и святого причастия появились мать и дочь Арсеньевы…
Не меньший интерес вниманию читателя представляют близко дружественные отношения Арсеньевой Е.А. со следующим священником Толузаковым Алексеем Афанасьевичем, сменившим Ливицкого в 1817г. и пребывавшем в этом чине ещё в сороковых годах. Он, единственный из всех служивших при Е.А. Арсеньевой, в отличие от всех прочих священно – и церковных служителей, жил не в собственном доме на церковной земле, а в особой «господской горнице на обывательской земле», получал от Арсеньевой 200 рублей и отсыпной хлеб, а с 1829 года, «из милости её», начал владеть землёй. В качестве характеристики А.А. Толузакова следует иметь в виду его хорошее образование, депутатскую деятельность и, как следствие от этих качеств, обширные общественные и служебные связи, которые имелась возможность использовать.
(М.Ю. Лермонтов и Е.А. Арсеньева в свете церковных ведомостей села Тарханы).
Отсюда не далеко до предположения возможных следствий - (например - отсутствия сведений по бракосочетанию и др.), от близко дружественных отношений Арсеньевой со священниками Тарханской церкви и, в особенности, с А.А. Толузаковым, с учётом даваемых ей характеристик её современниками и конкретно:
- заявлением Тарханского исследователя Н.К. Потаповой: - «Зная Елизавету Арсеньеву можно с уверенностью сказать, что она могла сделать всё, что ей шло на пользу». Этот принцип выразился, например, в том, что 12 сентября 1841 года она написала «условие» на имя епископа Пензенского и Саранского Амвросия, по которому стала выплачивать тарханским священно и церковным служителям годового жалованья 1000 руб. ассигнациями на весь притч; тогда же распорядилась, чтобы церковная земля обрабатывалась её крестьянами. Дома обоих священников, диакона и одного причётника построены Арсеньевой на её счёт и на её и церковной земле.
- Ю.К. Арнольди в «Современнике»: - «… Арсеньева – женщина энергичная… готовая на всякие пожертвования для достижения своей цели».
(М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. М., 1989г, с.235).
Не этими ли «отношениями» замурованы в неизвестность следы «Тайны Лермонтовых – Арсеньевых», выпирающих из опосредованных источников в виде так называемых мистификаций?).
Представляется: - у Лермонтоведов должен был возникнуть интерес к близко дружественным отношениям Арсеньевой с церковными служителями. Посредством их - к широким связям во внутри церковной среды. Конкретно – к «условию» Елизаветы Алексеевны на имя епископа Пензенского и Саранского Амвросию, по которому она обязалась и т.д… , (уже было перечислено), к другим источникам, содержащим не афишируемые сведения для любопытных размышлений.
И, несомненно, такой интерес имел место быть, и всякий раз был похоронен в зародыше многочисленными начётчиками во имя их закоренелых ортодоксальных воззрений. Однако, ни алогичной ссылкой на ворохи архивных бумаг (за 223 года), ни раздражённым хулоизвержением, невозможно вымарать или похоронить смысл сказанного самим поэтом: - «Про меня, на Кавказе, предсказала повивальная старуха моей бабушке,,, ,» и бесспорного изречения М.А. Вахидовой по биологически естественному поводу: - «Повитуха приглашается не к чесоточному…». В заключение рассусоливания Начётчиком по «главному факту», напомним заявленное М.Ю. Лермонтовым: - «Кто может, океан угрюмый, Твои изведать тайны? Кто Толпе мои расскажет думы? Я – или Бог – или никто!» Точка!
Эту точку невозможно вымарать домыслами. Но пока она скрыта под кляксами…
1). Первому (после главного), последующему факту предпосланы: - констатация состояния вопросов Лермонтоведения («есть ещё и другие грубые общедоступные факты») и совет – как к ним подступиться «по законам научного изыскания». И самое ценное в совете – правотворческие принципы, наработанные лермонтоведами предшественниками, именно из которых только и следует исходить, в процессе научного исследования, дабы, по неразумению не впасть в заблуждение. Дан и пример научного процесса.
В моём воображении процесс этот представил образ лермонтоведа ортодокса жующего «жвачку», последовательно выплюнутую его предшественниками. Напомним суть её в изложении Начётчика: - «О Юрии Петровиче. В Кадетский корпус принимали только дворян, детей офицеров. К прошению прилагалось свидетельство о дворянстве или [свидетельство, о благородном происхождении, подтверждённое, как минимум, тремя благородными особами]. Отец Юрия Петровича (умер в 1799 году) представил свидетельство за подписью трёх благородных особ – правящего должность Тульского губернского предводителя дворянства Е.Крюкова, тайного советника А.И. Лопухина (он, отметим, так же определял своего сына в корпус) и коллежского советника
В.В.Рыкачёва, дяди Ю.П. Лермонтова, где говорилось: «1798-го года Генваря 16 дня мы нижеподписавшиеся свидетельствуем о том, что артиллерии поручика Петра Юрьева сына Лермонтова сын Юрий точно из Дворян родился 1787 года декабря 26 числа…» (РГВИА. Ф. 314, оп.1. №4005, л.2).
Итак, Юрий Петрович принят в Корпус, как потомственный дворянин, а не «с чёрного хода», как «разночинец».
Комментарий:
По сообщению в этом абзаце возникают вопросы:
а) – по условию, какого Положения, при устройстве дворянских детей в Кадетский корпус, «прилагалось вместо свидетельства о дворянстве - «свидетельство о благородном происхождении, подтверждённое, как минимум, тремя благородными особами?». И попутно: - по каким критериям определялось благородство благородных свидетелей? И, спросим, сообщёние об одновремённом поступлении в Кадетский корпус сына Е. Крюкова, кроме антимонии - какое ещё имеет отношение к обсуждаемому вопросу? И сделаем откровение – мы этот случай используем, как аргумент в следующем подпункте.
б) – по какому соображению, при устройстве детей в Кадетский корпус , допускалось, вместо копии свидетельства о дворянстве, оформленной по установленным правовым нормам, прилагать бесформенную бумажку, составленную заинтересованными людьми… (ведь сын Е.Крюкова, по сообщению Начётчика) – тоже поступал в Кадетский корпус и по такой же «бумажке», к которой мог руку приложить отец Юрия Петровича – (взаимно).
в) – по смыслу заключённому в предшествующих пунктах: (а – б), уместно напрашивается вывод: - вся эта ахинея с подменой свидетельства о дворянстве придумана и внедрена в практику для обессмысливания требований Закона, для подмены его чётко сформулированных норм, ради ублажения заинтересованных взаимоотношений, наделяемыми официальным статУтом - «понятиями».
Поинтересуемся уставом Кадетского корпуса:
УСТАВ
ИМПЕРАТОРСКОГО ШЛЯХЕТНОГО СУХОПУТНОГО КАДЕТСКОГО КОРПУСА
Подлинной подписано собственною ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА рукою тако:
ЕКАТЕРИНА.
Санкт-Петербург 1766 года.
Божиею милостию
МЫ ЕКАТЕРИНА ВТОРАЯ
ИМПЕРАТРИЦА И САМОДЕРЖИЦА
Всероссийская
и прочая, и прочая, и прочая.
Произведший самым делом к пользе и благосостоянию Государства НАШЕГО различные до ныне установления, достигли МЫ наконец в непрерывном порядке и учреждению воспитания в Государстве НАШЕМ благородного юношества, о котором только обучении без первоположных правил до сего времени и в Кадетском Сухопутном Корпусе попечение Прилагаемо было. Чего ради, не повреждая сего предполезнейшего от Предков НАШИХ установления, за нужно МЫ нашли подкрепить оное новым и незыблющимся основанием, то есть, учредить сей Корпус так, чтобы научению в нем военной и гражданской науки по самый выпуск кадета, яко часть никогда не отделяемая в юноше, всегда сопутствовало воспитание пристойное его званию и добродетельное, а сверх того и плоды прочих НАШИХ учреждений соответствовали плодам сего в новый порядок приведенного установления, и чрез то самое взаимною помощью каждое из них одно другому новую придавало силу. По таковому НАШЕМУ о всех частях государственной твердости стекающихся в одно всеобщее благоматерьнему попечению, сделали МЫ устав НАШЕГО Императорского Шляхетного Сухопутного Кадетского Корпуса, а в нем предписываем следующее не подвижное на всегда учреждение:
О принятии в корпус отроков первого возраста
4. Без достаточного доказательства о дворянстве представляемого отрока и без достоверного о крещении его свидетельства, в Корпус не принимать.
В число дворянских детей принимать и тех, коих отцы по крайней мере в Штаб-Офицерских чинах действительно служили.
Губернаторам и Воеводам должно беЗпристрасно и без замедления давать вышеписанным, когда пожелают, надлежащие свидетельства, дабы никому несправедливости учинено не было.
Устав своими положениями определял широкий круг специфических сторон воспитания, обучения, привития нравственно этических норм поведения и служения своих питомцев. Здесь приведен только 4-й пункт из 6-ти, условий принятия в корпус малолетних дворян. Относительно доказательства дворянского происхождения принимаемых в Корпус подростков в пункте 4-м сказано: Без достаточного доказательства о дворянстве представляемого отрока и без достоверного о крещении его свидетельства, в Корпус не принимать.
А «достаточные доказательства» перечислены в Жалованной грамоте на права и вольности благородного российского дворянства 1785г., в пункте №92 и, среди прочих, в его подпункте 12: «Доказательство, что отец и дед вели благородную жизнь, или состояние, или службу, сходственную с дворянским названием, и свидетельство о том двенадцати человек благородных, о дворянстве коих сомнения нет».
Как изложенное чётко осознаёт Читатель: ни в Уставе, ни в Законе нет положения о том, что правящий предводитель губернии, временно исполняющий его должностные обязанности, равно, как предводитель дворянского собрания или его временно исполняющий обязанности с соседями и с родственниками не правомочны обеспечить просителю достаточный уровень доказательности его благородства - ни своим социальным положением, ни количественным составом.
Даже, если допустить формальное изменение уставных положений в сторону их послабления, но при этом оставить без изменения дворянского статуса учебное учреждение, (что в течение времени могло произойти), требования к доказательности дворянского происхождения его воспитанников уменьшиться не могли. Это следует из верховенства Закона над Уставом. Практически такое верховенство было продемонстрировано на Нюрнбергском процессе – генералов поправших Закон ради исполнения Устава, смертельно наказали… А сколько мне известно – при жизни Лермонтова Ю.П. Жалованную грамоту Екатерины 2 не изменяли.
Примечание: - приведённое положение в равной мере относится к условиям поступления во все дворянские учебные заведения, разумеется, и в Пансионы для детей дворян при столичных университетах.
2). Повествуется, как Юрий Петрович в 1828г. начале 1829г. «не спеша» собирал документы для причисления к дворянству. Даже, приведена объёмная ссылка (РГДА, Ф. 1209, оп.4. №1884, л. 10 об. 11,58 об.59. Вотчинный департамент настольная докладная книга 1829).
Комментарий:
Ссылка дана, видимо, в расчёте на то, что читатель (например, сибиряк или якут) отправится в (РГДА и т.д.) и воочию полицезрит «не спеша» собранные и совсем не нужные Юрию Петровичу бумажки. Ведь, в конце концов, получив 10 марта 1829 года грамоту о внесении его в 6-ю часть ДРК, (почему-то и в этом большой вопрос!?), не сделал ничего, чтобы получить «сыну» дворянское свидетельство. Об этом (в этом же пункте) сообщает Начётчик. И более того - он заявляет: - «Но это и не суть важно: сын уже учился в дворянском Благородном пансионе». Восхитительная логика! В 1829 году уже (по Начётчику) – не важно: дворянин Михаил Юрьевич или не дворянин? Он уже учился в пансионе! Остальное - не суть важно… А Михаил Юрьевич ощущает себя в этом Мире весьма неуютно и сообщает об этом даже Матери божьей: - «Не за свою молю душу пустынную, За душу странника в свете безродного»… (1837г).
Это, видимо, пожизненное ощущение – как следствие от заботы о нём «отца».
Читатель, пожалуй, после прочтения 2-го пункта останется в недоумении: с чем тут не согласен Начётчик? Я разделяю недоумение Читателя.
3). Муссируется вопрос поступления М.Ю. Лермонтова в Московский университетский благородный пансион. И стержнем темы муссирования является вопрос о дворянстве. Моё мнение и аргументы к нему (для интересующегося читателя), выражены в примечании к обсуждению вопроса 1-го пункта.
4 – 5 – 6 – 7). Речь об организационных, технических, структурных вопросах российской системы образования в 19-м веке, не имеющих для темы, обозначенной в подзаголовке статьи «По поводу гипотезы М. Вахидовой о чеченском происхождении М. Лермонтова», принципиального значения. К тому же, не свободны от малоубедительных примеров, вроде: - «Близкий друг Лермонтова А.А. Лопухин (Алёша) перевёлся в феврале 1831 года из Петербургского университета в Московский, на Словесное отделение и, понятное дело, приятели хотели быть вместе». Здесь банальность сомнительного приятельства (см. «Записки» Е.А. Сушковой), вплетены в канву аргументирующих рассуждений.
8). «Для поступления в элитную Школу юнкеров требовалось веское доказательство дворянского происхождения – копия с протокола о внесении кандидата (нужно понимать – абитуриента Школы юнкеров), в ДРК той или иной губернии. Поэтому Григорий Васильевич Арсеньев и обратился в мае 1832 года в Тульское дворянское собрание с прошением выдать такую копию с протокола. Копию с протокола Арсеньев получил 29 мая 1832 года, а Лермонтов представил её вместе с прошением о поступлении в Школу юнкеров.
10 ноября 1832 года приказом по Школе Лермонтова зачислили кандидатом, а 14 ноября 1832 года «недоросль из дворян Михайла Лермонтов» был зачислен в л.-гв. Гусарский полк «на праве вольноопределяющегося унтер-офицером».
И только после того, «как документы о его дворянском происхождении были препровождены на рассмотрение в Инспекторский департамент, на котором он признан из дворян», 18 декабря 1832 года приказом по Школе, его переименовали в юнкера с «с показанием: по спискам из дворян». (РГВИА, ф. 321,оп.1. №7,лл. 193-193 об., 195,207. Приказы командира Школы Гвардейских подпрапорщиков и Кавалерийских юнкеров 1831 – 1832гг.)
Комментарий:
Судя по категоричности несогласия Начётчика, предметом несогласия является вопрос о социальном положении Лермонтова М.Ю. Очевидно, полагая, что веское доказательство о его дворянском происхождении до сих пор выражено недостаточно «веско», Начётчик ссылается на факт отправления представленных документов Лермонтова в Инспекторский департамент, а ответ из него – неопровержимым доказательством Дворянства Юрия Петровича Лермонтова. Значит, и М.Ю. Лермонтова.
Сообщением о решении Инспекторского департамента о признании Михаила Юрьевича «родом из дворян», Начётчик, как бы большим гвоздём, пришпиливает оппонента к столбу осуждения, торжествует тем самым своё несогласие. Не задаваясь вопросом – почему это приёмная комиссия (или какой-то орган, ответственный за чистоту набора в Кадетский корпус новых дворянских отроков), не берёт на себя ответственность, на основании представленных документов, признать дворянское происхождение Лермонтова. Всех многих других признаёт, а одного - не признаёт. Передаёт вопрос «признания» в инспектирующую дистанцию…
Нам (к сожалению, по крайней мере, мне) неизвестен регламент процесса приёма (зачисления) в Школу юнкеров. Однако, растягивать его почти на полгода – едва ли было целесообразно.
В этой связи, представляется более чем интригующим, процесс зачисления М.Ю. Лермонтова в Школу юнкеров с предварительной проверкой его документов Инспекторским департаментом.
В результате «неспешного торопления» Юрия Петровича, протокол о внесении его в ДРК Тульской губернии де-факто появился на свет в 1829 году. Копию с него он мог и должен был взять и передать её «сыну», но сделать это не захотел или не смог, по ему только известной причине. Это его бездействие или намеренное действие предопределило сложности М.Ю. Лермонтова при поступлении в дворянские учебные заведения. Подобное к будущей судьбе «сына» отцовским не назовёшь. Любезные обращения его в письмах к Михаилу в будущем, такой безответственной безучастности не оправдывают.
Копию с протокола, признаваемую Лермонтоведами, как доказательство состоявшегося факта, Арсеньев получил 29 мая 1832 года. Разумеется, он немедленно передал её Михаилу. И, разумеется, тот не держал её в кармане и без промедления передал в Школу. Но приказы по Школе, касающиеся Лермонтова вышли в ноябре: 10-го зачислен кандидатом, а 14-го зачислен в л.-гв. Гусарский полк на «праве вольноопределяющегося унтер-офицером». То есть через пять месяцев! И, т.е., по факту, здесь очевидная игра словом: зачислен в полк означает – не зачислен (не принят в Школу), до установления правовой значимости документов.
Что это значило? А это могло значить только то, что руководство Школы не могло самостоятельно признать удостоверяющую правомочность представленного протокола (выписки из протокола Тульской ДРК), по очевидным для него причинам и поэтому отправило его в Инспекторский департамент (т.е. - фактически для решения вопроса на министерском уровне). Пока же – кандидата в юнкера, до решения сомнительного вопроса, устроили унтер-офицером в полк, поскольку дать «от ворот поворот» (возможно дворянину), не имели права.
Пока в Инспекторском департаменте изучают правомерность записи в ДРК и составления протокола (а на это потребуется пять месяцев времени), обратим внимание на уставные положения Кадетского корпуса, имея в виду, что Юрий Петрович в своё время закончил этот Корпус и в нём же (в основном), дослужился до звания обер-офицера. Выделим из Устава нужные для размышления положения, но, прежде, коротко напомним о военной службе Юрия Петровича извлечениями из известных читателю сообщений, со ссылками на источники, не вызывающие сомнений. Тут будет иметь место повтор уже известного материала. Но это упростит создание,(образование) Читателем, собственного объективного мнения по существу обсуждаемого вопроса.
Лермонтовская энциклопедия
Л;;ЕРМОНТОВ Юрий Петрович (1787—1831), отец поэта. Сын небогатых помещиков Ефремовского у. Тульской губ. Окончил Первый кадетский корпус в Петербурге, в 1804 в чине прапорщика выпущен в Кексгольмский пехотный полк, позднее служил в том же корпусе воспитателем; в 1811 по болезни вышел в отставку в чине капитана. В 1812 вступил в Тульское дворянское ополчение; в 1813 находился на излечении в Витебске. (Из Википедии).
------------------------------------------------
Н.В. Арсеньев, несомненно, покровительствовал единственному сыну своего умершего соседа: принимал присягу у Юрия Петровича при выпуске его из корпуса в 1804 г. в Кексгольмский пехотный полк, а спустя девять месяцев поспособствовал его переводу воспитателем на службу в Корпус, «на вакансию». К тому времени он уже командовал батальоном (с 4 окт. 1802 г.), т.е. всеми пятью ротами Корпуса, и был вторым лицом в Корпусе после директора генерал-майора Клингера. Спустя несколько лет Н.В. Арсеньев - уже свойственник Юрия Петровича, дядя его жены Марии Михайловны. Впоследствии, как двоюродный дедушка, опекает его сына, Михаила Юрьевича, когда тот приехал в 1832 г. в Петербург и поступил в Школу юнкеров. М.Н. Лонгинов вспоминал: «…У Никиты Васильевича, боль¬шого хлебосола и весельчака, всеми любимого, собира¬лись еженедельно по воскресеньям на обед и на вечер многочисленные родные, и там часто видал я Лермон¬това, сперва в полуфраке, а потом юнкером. <…> Тут обедал и Лермонтов, уже гусарский офицер, с которым я часто видался и в Царском Селе, где стоял его полк. Когда Лермонтов приезжал в Петербург, то занимал в то время комнаты в нижнем этаже обширного дома, при¬надлежавшего Никите Васильевичу (в Коломне, за Никольским мостом)». В 1815 г. - директор военно-сиротского дома, переименованного впоследствии в Павловский Кадетский Корпус, директор военно-сиротского училища и Мариинского института, генерал-майор (1816). Вышел в отставку 11 февраля 1838 г., тайный советник (1843). (Арсеньев В.С. Род дворян Арсеньевых. 1389-1901. Тула. 1903. С. 53-54; К. Бороздин. Опыт исторического родословия Арсеньевых. - СПб. 1841. С. 23, 27-28).
------------------------------------------------------
«29 мая 1813г. командующий Тульским военным ополчением генерал-майор Миллер рапортовал Главнокомандующему генерал-фельдмаршалу князю М.И. Голенищеву-Кутузову: «Состоящий в Тульском ополчении Егерский полк, по скорости набора имеет в себе большое число таких воинов, кои за старостью и болезнями, едва могут сносить казачью пешую службу; …следственно полк сей совершенно не может выполнить той цели и быть полезным. …От похода в зимнее время и от свирепствовавших в Витебске болезней, где он долгое время квартировал, знатно умалился, не столько смертными случаями, сколько оставлением людей по лазаретам. …По сим уважениям честь имею представить на благоусмотрение Вашей Светлости следующее: …не благоугодно ли будет повелеть расформировать Егерский полк, прикомандировав по одному из оного баталиону к каждому пешему полку <…> (РГВИА, ф. 103, оп. 208а, св. 138, № 21, лл.36 37об.). Итак, Егерский полк вместе с Тульским ополчением был обращен из-под Бобруйска к Витебску, куда и прибыл не ранее середины января и простоял в городе до конца апреля. После выступления полка в Ковно 620 больных воинов вместе с батальонным начальником Ю.П. оставили 22 апреля 1813 г. в тамошнем госпитале. Со времени сформирования Егерского полка осенью 1812 г. и до 4 июля 1813 г. из 2701 воинов-ополченцев выбыло из строя 1610 человек.
29 октября 1813 г. генерал от кавалерии герцог Александр Виртембергский представил главнокомандующему генералу от инфантерии Барклаю-де-Толли список чиновников Тульского военного ополчения «…кои по неспособности к службе и по неприбытию к полкам исключаются из списков», где под № 160 значится Корпуса капитан Лермонтов с пометкой: «С 22 апреля за болезнию в Витебске». 29 января 1814 г. командующий Тульским гарнизонным батальоном майор Крапивин доложил в Инспекторский департамент Военного министерства, что получил упомянутый выше именной список «о исключенных за болезнями и по другим случаям… штаб и обер-офицерах». Можно полагать, что в это время Ю.П. уже находился в Кропотове.
--------------------------------------------------------------
Выборки из уставных положений:
1) О принятии в корпус отроков первого возраста
4.
Без достаточного доказательства о дворянстве представляемого отрока и без достоверного о крещении его свидетельства, в Корпус не принимать.
В число дворянских детей принимать и тех, коих отцы по крайней мере в Штаб-Офицерских чинах действительно служили.
2). О Воспитательницах
1.
Их должность так важна, что во всякое время определять во оную должно с прилежным рассмотрением их нравов; надлежит непрестанно смотреть им за молодыми дворянами, и не отлучаться от них ни днем ни ночью.
2.
Поступать со своими питомцами, наставлять и обучать их со всякою ласковостию, терпением и любовию; и сие им особливо подтверждается.
3.
Стол иметь им cо своими питомцами, быть безотлучно при всех их забавах и гуляньях, и без самых законных причин от них никогда не отлучаться, весьма наблюдать, чтоб они cо служителями никакого сообщения никогда не имели.
3). О Воспитателях.
Ко второму и третьему возрастам определять воспитателей для смотрения за благородными отроками, им отправлять в одно время при воспитании и учении их наукам те же должности, какие выше предписаны воспитательницам для первого возраста.
5). Должности всех приставников вообще
2.
Всем офицерам должно разуметь воинское искусство опытами нескольких компаний. Хотя воинские экзерсиции и требуют в команде строгости, однако не будут препятствовать, чтоб и при сем также как и при других случаях кротость, учтивство, человеколюбие с неразрывною от прямого воспитания благопристойностию соединены были.
Суть важное в выделенных положениях:
1). В число дворянских детей принимать и тех, коих отцы по крайней мере в Штаб-Офицерских чинах действительно служили. (Тут уместно вспомнить статью 19 Жалованной грамоты 1785г. и толкование к ней: -«недействительно в воинской службе служащих, но равные чины имеющих почитать надлежит за имеющих лишь личное дворянство, но не наследственное». И примечание к этому: «Имеющих личное дворянство не надлежит вносить в родословную книгу наместничества»).
Юрий Петрович служил только 9 месяцев, начав службу с чина прапорщика. Понятно, что за этот срок он не мог выслужить Штаб-офицерский или, даже, обер-офицерский чин, следовательно в этом чине не мог действительно служить России и престолу. Но это значит и то, что за 9-ти месячный срок действительной службы он не мог заслужить право на потомственный дворянский статус.
Напоминаю Читателю, что речь пока не шла о «службе» в качестве воспитателя.
Логично предположить, что в Кадетском корпусе был налажен архивный учёт её выпускников и несомненно, содержащий формулярные данные о своём бывшем штатном персонале и, значит, о бывшем воспитателе Ю.П. Лермонтове. И логично быть уверенным, что руководство Корпуса отлично знало: какой штатный персонал Кадетского корпуса несёт действительную воинскую службу, и какой штатный персонал занят только обеспечением действительной воинской службы.
2). и 3). О воспитательницах и воспитателях: смотреть за воспитанниками в оба глаза, наставлять и обучать их со всякою ласковостию, терпением и любовию, быть безотлучно при всех их забавах и гуляньях, и без самых законных причин от них никогда не отлучаться, весьма наблюдать, чтоб они cо служителями никакого сообщения никогда не имели.
5). Всем офицерам должно разуметь воинское искусство опытами нескольких компаний.
(Понимается: как практическое получение военного опыта - участием в нескольких войнах).
Теперь, когда есть уверенность чёткой осведомлённости в нюансах проблемы, возникшей при поступлении Лермонтова в Школу юнкеров: у членов приёмной комиссии, у автора этих строк и его читателя – вернёмся к 8-му вопросу Начётчика.
Факт отправления в Инспекторский департамент прошения Михаила Юрьевича о поступлении в Школу – свидетельство неразрешимого несогласия между членами приёмной комиссии. Несомненным клином противоречий мог быть, прежде всего, вопрос о дворянстве кандидата в юнкеры. При этом аргументация противного приёму мнения, должна была быть значимо весомой.
Предваряя возможный обмен напрашивающимися мнениями в Инспекторском департаменте, логично предположить, состоявшимся ранее, подобный обмен мнениями при записи Юрия Петровича в ДРК Тульской губернии, где не могли не вникнуть в вопросы:
- почему старинный помещичий род в (1785 – 1828гг.), не был вписан в Тульскую, (а ранее, в Костромскую ДРК) губернии? – при наличии у него недвижимой собственности в этих губерниях, при постоянном пребывании в уездных предводителях, кого нибудь из Лермонтовых, (что показывает хорошую информированность их в части обязательности вписания в ДРК), в соответствии с требованием законодательного положения Жалованной грамоты 1785г.
- почему Юрий Петрович не был вписан во 2-ю часть ДРК Тульской губернии при выслуге обер-офицерского чина, на основании выдаваемого по этому факту патента, или на этом же основании по выходу в отставку в 1811 году? Положим: он считал себя вписанным в ДРК, как потомственный дворянин. В таком случае у него должна была быть «Грамота о дворянском достоинстве», выдававшаяся дворянам как удостоверение личности. Других, удостоверяющих личность, документов у дворян не было. (Иначе его полиция могла отправить в самую Сибирь – как бродягу-бомжа).
А при наличии такой «Грамоты о дворянском достоинстве» - почему в свидетельстве о рождении «сына» не записано: «у потомственного дворянина Лермонтова Ю.П. родился сын», а записано: «у капитана Лермонтова Ю.П. родился сын». Он что? – вместо удостоверяющего личность документа носил безликие погоны? Или церковнослужители церкви Трёх Святителей у Красных Ворот в Москве, при выписке Свидетельства о рождении Михаила, с потолка списали чин «отца» новорождённого? Или поверили на слово? Последнее (при любом варианте появления на свет младенца), наиболее вероятно, потому что менее ответственно…
В выписке из протокола о вписании Лермонтова Ю.П. в ДРК. Тульской губернии от 10 марта 1829г. указано о внесении его в 6-ю часть. Но с 1811г.(года выхода в отставку), до 1829 года, он неформально (без, фактически, записи в ДРК), мог относить себя ко 2-й её части, что практически отразилось на некоторых моментах его биографии (например в свидетельстве рождении «сына»). Получилось: в Кадетский корпус подал прошение двуликий Лермонтов – с двойным дворянским статусом: по одному лику - (по выписке из «протокола»), как потомственный дворянин, отнесён к 6-й, наиболее привилегированной части, по другому лику – (даже без какого нибудь удостоверения, но по записи в свидетельстве о рождении), ко 2-й, вместившей в себя обер-офицерские чины, тоже, вроде, ставшие благородными, но в, недалёком прошлом - бывшие лапотошными людьми). Для обывателя это вроде казусный случай, а для дотошного чиновника – проблема, решаемая только на высшем для него уровне.
Что составляло сущность понятий действительной и недействительной воинской службы? В одном случае офицера командующего вооружёнными людьми? В другом случае человека с офицерскими погонами того же уровня, исполняющего роль воспитателя, приставленного к отрокам для любви, ласкового обращения к ним, быть с ними во всех забавах, гуляньях и, упаси бог, чтобы не вошли в какое нибудь «сообщение» с персоналом Корпуса… ? Нам это важно понимать, потому что в процессе наших рассуждений суть выражения «действительная служба» и антипода этого понимания употребляется в Жалованной грамоте 1785 года (пункт 92, подпункт 19) и в Уставе Кадетского корпуса – в разделе «О принятии в корпус отроков первого возраста» (пункт 4) и имеют принципиально отличительные смыслы.
В первом случае – действительно вооружённый офицер стоит с действительно вооружённым, подчинённым ему подразделением на действительном рубеже, действительно вооружён оружием защиты или наступления против действительно нападающего или стоящего в окопе действительного противника, тоже действительно вооружённого и действительно могущего убить своего противника. Логически, без сомнения, противники несут действительную воинскую службу!
В другом случае безоружный человек (оружие ему по исполняемой роли противопоказано), имеющий воинское звание, но выполняющий обязанности, о которых в Кадетском Уставе сказано: «Как у воспитательниц первого года отроков», наблюдает резвых дворянских недорослей на игровой площадке или гуляющих вокруг карусели и в упреждение их приставания к кому-нибудь из служебного персонала… Он, какую воинскую службу несёт? Логически, без сомнения - недействительную!
В то же время, нахождение на не действительной военной службе (уставными положениями), ограничивало право личности на свободу распоряжения собой в плане местонахождения, рода занятий, свободы передвижения и т.п. компенсируя гражданские правовые ограничения субъекта ростом (повышением) воинского звания, что в последующем отражалось на общественном положении, но вводила в заблуждение, случалось, равнозначность их воинских званий с несущими действительную службу.
Именно, эта категория «недействительно в воинской службе служащих», но равные звания имеющих (обер-офицерские звания), подразумевается в Жалованной грамоте 1785г. (пункт 92, подпункт 19), о которой сказано сими словами: - «почитать надлежит за имеющих лишь личное дворянство, но не наследственное. Пример: имеющих личное дворянство не надлежит вносить в родословную книгу наместничества».
Примечание: В Жалованной грамоте, фактически, применён термин «чин». Следует иметь в виду, что грамота издана в 1785 году. В то время эти, разного значения понятия, не имели разнозначного толкования. Однако, как будет показано на конкретном примере ниже, в данном случае (в Жалованной грамоте), подразумевались именно обладатели «чина» (должности), но не субъекты в звании обер-офицера, стоящие в очереди на вакансию!
Заключение ответа на 8-й пункт «несогласия» Начётчика по поводу поступления Михаила Юрьевича Лермонтова в Школу юнкеров требует уточнения прохождения воинской службы Юрием Петровичем в Егерском полку Тульского ополчения с конца 1812г. до середины 1813г. Как видно из приведённого контекста, полк не способен был участвовать в боевых действиях. «Знатно умалился, не столько смертными случаями, сколько оставлением людей по лазаретам». Поражает количество «заболевших». Со времени формирования: с осени 1812г до 4 июля 1813г. из 2701 «заболело» и устроилось по госпиталям 1610 человек и среди них под № 160 – Ю.П. Лермонтов. И это бедствие настигло полк из-за зимнего перехода и «свирепствовавших» в Витебске (район дислокации полка), болезней. В конце концов, полк был расформирован, а попросту – разогнан.
По поводу подобной добровольной «службы» невозможно удержаться от саркастического комментария, с приведением своего опыта. Так случилось, что срочную службу в армии (1953 – 1956г.), мне довелось служить, как раз в этой Витебской области (р-н г.Лепеля). При прохождении курса молодого бойца, в моём отделении были новобранцы 8-ми национальностей: (из Средней Азии, с Кавказа, Украины, венгры из Западной Украины. Один я – сибиряк) – жители из разных климатических регионов СССР, больше из южных и юго- западных. Важно уточнить и то, что служить пришлось связистом. А это значило: боевые машины и всё боевое снаряжение (крупного соединения), находилось в местах постоянного сосредоточения (на площадках, в гаражах). А штабы (офицерский состав) – постоянно «воевали на картах». Связисты, разумеется, постоянно «воевали» вместе со штабами. Неделями, декадами. В лесах и болотах. В снежные бури и в ёдость – (так называли местные белорусы сырой туман, приносимый ветром с Балтики). В БТРах, в кунгах. В кирзовых сапогах с фланелевой портянкой. Зимой и летом. И не было случая, чтобы кто-то устроился после учений в госпиталь. За всё время срочной службы – три года. От звонка – до звонка. А в Егерском полку Тульского ополчения из 2701 «героев» после одного перехода устроились 1610 человек. В том числе Ю.П. Лермонтов, под
№ 160. Переход был только поводом для «заболевания» и отставки по болезни. Выявил подлинную сущность не малого числа псевдопатриотов.
----------------------------------------------------
Приведённые выдержки из документов и материалов исследователей жизни Лермонтова, без дополнительного толкования, убедительно свидетельствуют общественно-социальные и властно-административные негативы того времени. Равно, как и корыстно алчную атмосферу их порождающую и неотступно ей сопутствующую. Наивно простодушно веровать утверждениям Начётчика о нравственной святости чиновников церкви и светской власти вплоть до самого императора, во многих аспектов разногласия.
Примеры игнорирования священниками даже постановлений Синода, постоянной приплаты от помещиков, беспричинной утраты архивных документов – неоспоримое тому доказательство. Уступки правовым домогательствам около престольной и удельно-знатной челяди самим императором – свидетельствуют о беспределе нарушения правовых норм в государстве.
Без возмущения нельзя:
- представить защиту от внешнего врага таким воинством, как Тульское ополчение 1812г,
- понять ничтожность претензии его 1610-ти «воинов» на благодарное к ним отношение и, конкретно, Ю.П. Лермонтова.
Нетрудно представить себе, как в такой атмосфере один, (или три) челядина – сочиняют, в обход Закона такому же челядину, «справку». А следующий челядин, используя подобные же примеры, с пеной у рта доказывает правомочность этой «справки» и что она совершенно соответствует «законно» действующим в «атмосфере» понятиям.
Легко представить, как составлялся «протокол» о внесении в 6-ю часть ДРК Юрия Петровича Лермонтова и почему копия с него вызвала непреодолимое несогласие в приёмной комиссии Кадетского корпуса. Можно представить «достижение» согласия о дворянстве Михаила Юрьевича в Инспекторском департаменте, при несомненной солидарности с «атмосферой» родов Арсеньевых и Столыпиных. Или, даже, - одного Никиты Васильевича.
Да, подтверждение дворянства Лермонтова Инспекцией департамента решало вопрос зачисления его в Кадетский корпус. Но оно не решало вопрос его действительного социального статуса.
И, наконец, заключительное о Юрии Петровиче:
- В Кадетском корпусе офицерскую должность не замещал и по Уставу (п.5-й, подпункт 2-й: «Всем офицерам должно разуметь воинское искусство опытами нескольких компаний) – право замещать такую должность не имел.
Будучи воспитателем, имел воинское звание, но, действительно не замещая офицерскую должность – не нёс действительную воинскую службу.
Рост воинского звания в роли воспитателя, безусловно, был ограничен. Уход в отставку в 1811 году более вероятен этим обстоятельством, но не болезнью. Есть сведения, что он был не прочь выпить, картёжничал, был сердцеедом. А чтобы в мирное время (до вступления в Тульское ополчение), упал на больничную койку – слыхивать не приходилось.
Поступление в Тульское ополчение, не что иное, как попытка переписать недействительную службу в армии – на действительную воинскую службу.
В ополчении нужно было подставлять под неприятельскую пулю свой лоб. А Юрий Петрович это делать, как показала его «служба», категорически не желал. Списался по болезни.
9). Прабабушка Михаила Юрьевича по материнской линии – из крещёных татар. Неудивительно, что и получился (Лермонтов М.Ю.) – типичный татарин.
Комментарий:
Если считать национальное происхождение Лермонтова по содержанию (составляющим компонентам), крови и женской линии, получается:
- от прабабушки Авдотьи Васильевны (считаем чистого татарского рода( - 12,5 %,
- от бабушки Елизаветы Алексеевны (считаем чистого русского рода) – 25,0 %.
Выходит: типичный татарин – не получается.
В данном случае происхождение по отцовской линии, (по деликатности вопроса) – не обсуждается.
10). Начётчику грустно… Почему? Он тут же себе отвечает (в смысле сечёт себя по сидячему месту):
Жуковский и Полежаев – побочные дети дворян («воспитанники») – явление в те времена распространённое. Сердобольные папаши старались дать «воспитанникам» приличное образование, и они выслуживали потомственное дворянство». Некоторые совестливые отцы добивались от императора их узаконения (с передачей фамилии и сословных и имущественных прав). Очень богатые и родовые аристократы добывали незаконным отпрыскам «импортное» баронство (скажем, бароны Вревские, приятели Лермонтова).
Комментарий:
Сарказм, увенчанный тремя восклицательными знаками, по поводу «невозможности уламывания вел. кн. Михаила Павловича (ярого ревнителя закона и порядка, которого побаивался брат- император!) принять разночинца Лермонтова в Школу юнкеров!!!».
Действительно, при таком самобичевании Начётчика, становится… – грустно…
11. «Коварная» Е.А. Арсеньева никогда не судилась с родственниками мужа! Братья и сёстры Арсеньевы делили между собой родительское имение, как тогда говорили «полюбовно» и по разделу 1811 года дочь Михаила Васильевича всё, что причиталось её отцу».
Комментарий:
Дочь действительно получила «всё, что причиталось отцу». Только – не полюбовно. А по судебному решению. Заседание Чембарского уездного суда по «полюбовному» разделу имущества умершего М. В. Арсеньева состоялось 18 сентября 1811 года. Прошение в суд по выделению дочери наследуемой части имения отца было подано Е.А. Арсеньевой, а не её дочерью.
12). Сообщается о важности метрической книги, как документа и содержание записи в неё новорожденного ребёнка. Подробно описываются функции консистории, в случае неправильности даты рождения или утраты записи. И, далее, под шестью восклицательными знаками – утверждается невозможность ошибочной или, боже упаси, ложной записи о рождении. Перечисляются церковные служители – исполнители соответствующих процедур, лица, участвующие при исполнении процедур, акцентируется ответственность тех и этих за подлинность происходящего в конкретном времени. И, как бы из деликатности умалчивается момент рождения ребёнка. Все процедуры исполняются с момента натурального представления ребёнка церковным служителям… И все они (допускаем – исключительно добросовестно), действительно исполняют положенные процедуры. И готовы, хоть на кресте, подтвердить факт их исполнения и в то время, в какое они совершались!
Но… Все они не присутствовали в момент появления ребёнка на свет божий…
Комментарий:
Где медицинская справка о рождении ребёнка? Ведь устремление в Москву было совершено по причине обеспечения в ней высококвалифицированного медицинского облуживания… (Или, хоть бы свидетельство, в каком-н. виде, бабушки-повитухи?!).
13). Констатация известных сведений. Назван ряд вопросительных моментов в судьбах Марии Михайловны Арсеньевой и Марии Акимовны Хастатовой. Нет выражения согласия с какой либо версией. Нет заслуживающей внимания аргументации несогласия, хоть бы по одному конкретному вопросу, с оппонентом, с мнением которого заявлено категорическое несогласие.
Вместо комментария:
Неизвестность сути спорного вопроса - не содержит смысла для комментария.
14). И последнее… Завещание Юрия Петровича…. Трогательно возмущённые восклицания по поводу щедрот завещания «отца» «сыну», относительно завещанного братом своим сёстрам:
« Небогатый помещик, по слухам «спившийся с кругу» картежник (так пишет Тиран), эрзац-муж и эрзац-папенка, купленный (по безвыходной необходимости) Е.А. Арсеньевой для дочери и приблудного внука, почему-то называет Мишеля «любезнейшим и дражайшим сыном» (?!), рассыпается в комплиментах его уму-разуму, зачем-то объясняет ему почему-де с ним расстался, признается, что, оказывается, «был готов любить» ненавистную тещу-обманщицу (у которой угрозами выцарапал положенное ему женино приданое - 25000 руб.), «как мать обожаемой мною жены»(?!) и, должно быть, в помрачении рассудка завещает Мишелю (единственному, заметим, наследнику 500 с лишним тарханских душ!) половину крошечного Кропотова к вящему, наверное, неудовольствию своих незамужних сестер-безприданиц. А «под занавес» трогательно умоляет чуждого приблудного сына позабодится о своем приблудном сыне «младенце Александре»!
Комментарий:
О подлинном смысле завещания сказано здесь: http://www.stihi.ru/2017/02/08/5100
Контекст из приведённой ссылки:
«… - зачем он написал завещание – кому, что и сколько, он завещает из своего дворянского имения?
- и по какому соображению он решил, что «сын» должен получить половину крестьян (73 из 147) и ничего больше? Он должен был учитывать и вложенные в имение в Кропотово 25000 рублей приданного за Марией Михайловной. А три его сестры – должны получить вторую половину крестьян на всех и само недвижимое имение?! И это проводниками официальной биографии поэта толкуется, как доказательство благосклонности и любви Юрия Петровича к «сыну» больше, чем ко всем трём его сёстрам и проявленной им справедливостью. В этой связи освежим в памяти ст. 2. П. 18 Уложения 1649г. Итоговое толкование: «Воля завещателя ограничивалась сословными принципами: завещательные распоряжения касались лишь купленных вотчин, родовые и выслуженные вотчины переходили к наследникам по закону. Родовые вотчины наследовали сыновья, при отсутствии сыновей – дочери. Вдова могла наследовать только часть выслуженной вотчины «на прожиток». (Акцентированно заметим: даже вдова наследодателя – мать наследника - получала в наследие только «на прожиток». Сёстры наследодателя не могли получить больше матери наследника).
– в связи с написанием Ю.П. Лермонтовым завещания возникает и ещё вопрос по причинам продажи Лермонтовыми недвижимости в Костромской губернии и покупки таковой в Тульской. В Тульской губернии вся недвижимость оказалась купленной. Оказалось её можно завещать. И можно наследовать по закону. На будущую перспективу это могло быть не последней причиной переезда. Юрий Петрович воспользовался правом завещать своё имение. Его завещание можно истолковать желанием и обязанностью обеспечить будущее своих сестёр. Но с такой же убедительностью можно принять версию о его нежелании передать по наследству имение Кропотово юридическому сыну. В конечном счёте (по женской линии), Кропотово осталось в «Лермонтовском» роду. В конечном итоге – «Завещание» Ю.П. Лермонтова свидетельствует его безответственность за сохранение целостности родовой недвижимости (распыление), что может быть расценено как безучастность к материальной обеспеченности будущих потомков. Если в таком отношении к безразличному ему потомству не умысел, то уж, наверно, не отеческая мудрость.
В сущности: - не напиши он завещание – «сын» по наследству получал всё имение, кроме того, что его тёткам по закону полагалось «на прожиток», а в губернской ДРК имя М.Ю. Лермонтова по праву должно было быть записано вместо его «отца». И после (смерти Юрия Петровича), не было бы у М.Ю.Лермонтова оснований сетовать на свою безродность (Молитва странника 1837г. и в других произведениях периода времени после 1831 года). И Мир получил бы совсем другого Гражданина земли – жизнерадостного и уверенного. Завещание возникло не на пустом месте. В его несправедливом смысле скрыто не подлежащее, по замыслу завещателя, содержание?!
Бытующие сведения о содержании «Завещания» - противоречивы. По одной (расхожей), версии «отец» завещал «сыну» половину своих крепостных крестьян (в т.ч., видимо, и дворовых, которых М.Ю.Лермонтов, при посредничестве Е.А. Арсеньевой продал). Своим сёстрам завещал - вторую половину крепостных и усадьбу Кропотово. Из «Базы данных усадеб и владельцев» следует: - «По завещанию отца он унаследовал половину имения. В 1837 году Кропотово полностью перешло к сестрам отца». ( Эта версия не точная, по крайней мере в количественной части имущественного наследия).
Здесь у Начётчика была неограниченная возможность показать на деле свою осведомлённость, например, объяснить любознательному Читателю конкретно напрашивающиеся вопросы:
- что в действительности завещал «сыну» «отец», если от продажи завещанных крепостных «сын» получил (как считается по некоторым сведениям в интернете) – 25000 рублей, если не забывать, что он имел право наследовать приданное своей матери – тоже 25000 рублей? Выходит от «отца» «сын» унаследовал 00,00 рублей? И больше ничего?!
- какое количество крепостных крестьян с землёй унаследовал он в Кропотово?
- почему унаследовав крепостных с землёй (считаемых недвижимой собственностью), Михаил Юрьевич, (при необычно раннем развитии ума, а ему в 1831 году было не менее 16 – 17лет), ничего не сделал для записи себя ДРК Тульской губернии сам или посредством своих родственников? Ведь он не мог не понимать значение своего социального статуса в будущей жизни и в получении высшего образования в частности. Объяснению этого должны были быть причины. И он не мог их не знать,
- какие следствия преследовала Елизавета Алексеевна, продавая (по доверенности внука), его крепостных с землёй, всех до одного? А она знала ценность и одного крепостного с землёй!
- или крепостные все были дворовыми – (без земли - движимым имуществом), и их дешевле было продать, чем содержать? И, тогда, почему их было столько много? Половина! Их содержали за счёт работы тех, которые владели земельными наделами?
Здесь названы только немногие вопросы, порождающие множество других. На пути к истине они требуют объяснения. А не умствующего поясничания, венчающего заключение.
----------------------------------------------------------
Начётчик – в заключение:
… Итак, грехопадение маменьки, подложное свидетельство о рождении, мнимый дворянин, обманом поступивший сначала в Пансион, потом в Университет, затем в Школу юнкеров и, наконец, в гвардию! Мещанин во дворянстве, который страшится признаться девушкам в своем «разночинстве» и отсюда его дурной характер и многие комплексы. Короче говоря, «Всю жизнь быть в маске – судьба моя…». А что в финале этого авантюрного романа? Друг «Мартышка» грозиться открыть окружающим постыдную тайну друга «Маёшки»! Тот, понятное дело, приходит в ярость. Чем не причина для дуэли!..
Вот такая «Обыкновенная история»…
Комментарий:
Извержение в адрес автора аргументированной гипотезы - снисходительно-иронической учёности, должной, по уровню наивности, быть отнесённой, самокритично, к самому-себе.