Волны смерти.
Там осенний холодный покой,
Там не тает туман над рекой,
И зловещая тень от Луны
Навевает кошмарные сны.
Воды речки темны, словно бред,
Ни лягушек, ни рыбы в ней нет,
И в заброшенных пыльных домах –
Ни души, только холод и страх.
Волны смерти бегут по волнам
В океаны из маленьких рек,
Волны смерти спускаются к нам
Как туман, и как дождь, и как снег.
Остановит ли чья-то рука
Этих волн смертоносный поток?
Или смерть, так неслышно – легка,
Нам отравит последний глоток
Либо воздуха, либо воды –
Это как уж кому повезёт….
Хоть никто не хотел нам беды,
Эта речка – уже не живёт.
Зеленоватая луна
Зеленоватая луна
На красно-сером небосклоне
Через мороз едва видна,
Лишь светлый нимб, как на иконе.
Какие страшные цвета!
Такие были в интернете,
Там, где такая красота
В «Озёрах смерти на планете».
Но есть надежды на мороз,
На пар и светопреломленье,
На то, что ветер нам принёс
Сюда полярное свеченье -
Ах, да, сияние, пардон! -
Оно зелёное на фото,
А небо красит «Бизнес – дом»
На Ленина, у поворота
К мосту, где наш Меридиан,
Где поезда отходы возят
В ПО «Маяк» из разных стран
В свинцовой таре. Даже в прозе
Мы не смогли бы описать
Ни их состав, ни их рентгены.
Надеюсь, могут не влиять
Они никак на наши гены.
У нас своих заводов тьма,
Нам есть на что грешить. К тому же,
Такой мороз стоит, зима.
Быть может, это просто стужа
Обледеневшую луну
Пресветлым нимбом увенчала,
А красным дымом вышину –
Завод по выплавке металла.
Всё лучше, чем бы Карачай
Вдруг закипел, туманом взвился
И на Челябинск невзначай
Снежинкой красной опустился.
Страшный сон
Здесь, где спит Карачай под бетоном и льдом,
Где незримая смерть поселилась навечно,
Здесь Челябинск стоит, а в Челябинске дом,
Мой единственный дом, да и то ипотечный.
Карачай с каждым годом сильнее фонит,
Несмотря на бетон, несмотря на могилу.
А по городу мчит за транзитом транзит:
Снова чёрный «Маяк» набирается силы.
Лучевая болезнь мне пока не грозит.
Но, вот рак – вероятно, и даже возможно.
Я не знаю, кого моя внучка родит,
Если будет рожать. Если неосторожна,
Если добрый Господь ей ребёнка пошлёт,
Если внучка ребёнка доносит и если
Он родится живым, то, считай, не урод,
Если сможет ходить, а не ездить на кресле.
Здесь таится беда под бетоном и льдом,
Здесь незримое зло поселилось навечно,
Здесь Челябинск, и в нём мой единственный дом,
Где нельзя больше жить. И плодиться, конечно.
Здесь природный гранит под прибором звенит,
Здесь в карьерах песок изотопы содержит,
Здесь трава тянет руки в звенящий зенит,
Как в последней молитве, без всякой надежды.
Здесь нельзя больше пить молока и воды,
Огороды сажать заказали навечно,
Здесь опасны для жизни леса и пруды.
Обрекать нас на большее - бесчеловечно.
Здесь, где нам говорят, что у нас всё путём,
Здесь, где мутная Теча течёт и лучится,
Здесь Челябинск стоит, мой единственный дом.
Вспоминайте меня. Постараюсь вам сниться.
Здесь, на Южном Урале, красивейший край,
Здесь, где вьётся погибель безжизненной течью.
В этой ядерной свалке когда-то был рай,
А для нас она станет концлагерной печью.
2016 год