Мой раб не бежал, он сидел глубоко внутри
Без капли протеста, едва ли давя на жалость,
С согбенной спиною с утра до ночной зари
И видел, как страх выпускает из чрева жало.
И крысы ходили, и крысы бежали там
По кругу за другом и ждали, когда ослабнет
Мой раб в полусмерти. Струилась по проводам
Вода с потолка на цемент. Как на поле брани,
Кровавые лужи сверкали под бледный свет;
И тени в глазах, ослепленных от слез, двоились,
Где люди мерещились, губы шептали бред
И вновь целовали овал в очертании милом.
И были и плоть, и дыханье, и томный вздох,
Но руки касались вдруг меток на скальпе лысом --
И все пропадало, и вольный на дело Бог
Легко уходил, а за ним приходили крысы.