свинцовое небо
хватало за плечи.
покрытый гранитом,
одетый людьми -
тот город в сиянии
времени венчанном
молчал о любви.
на ложе из пепла,
глотая окурки,
сидеть рука об руку с небом,
наблюдать с высоты на толпы придурков,
хоронивших в холодную землю
мечты
о мраморном лете.
небесный пастух
глядит исподлобья
и шепчет дождями о новой весне.
рассыпались звёзды,
и проблеском тонким
святая тень спряталась
в твоей
косе.
тот самый небесный пастух
запутался в косах.
да проклянет его изморозь гранитного города,
где на скалах разбитых судеб
его жизненный ритм
/казалось бы /
навсегда потух,
но грохот мыслей поэта
для него недоступен и глух.
что же ты собираешься делать,
никчемный пастух?
из ржавых кранов
отходят воды.
людскую породу
рожая из вне,
и каждый окурок
попал в эту почву,
растлел,
и цветок
пробивался во мне
я тенью своей провожал робких духом
и красную рябью диктуя своё,
тираном и деспотом был
но откуда?
мне знать , что любовь убивает гнильё.
осиротевшей от старых прохожих,
где в лицах подвоха искал всегда.
я стенам исповедь излагал.
быть может, другой я?
другим мир для меня стал?
ты стер закаты столицы
в трущобах пустых дворов
тот город мерзок,
не спорю,
наш бог затерялся,
полетел в беспросветный
бездонный ров.
пастух - тиран - деспот
словил небесный джекпот.
на пути лишь фурия,
/ирония , но родом из рая/
что не снимет его оков.
отрекаясь от прошлого,
никли в отраве,
убиваясь деталями новой весны.
окольцованы мнения старой морали.
продавали себя за бесценок волхвы.
к той звезде мимолетной.
от ссоры да в похоть.
пульсом выгоды, да расторможен пророк.
он пропил свою честность
и в желтых газетах,
распинаясь нравоучением впрок.
суицидных потерь
не заметит сердечный.
он вложил свою искренность
в банк под процент .
город гнил и, создавая железо,
дисплеем сенсора
гнал новый век.