А взгляду больше бы отваги,
Мой сударь. Мы же не бродяги
С тобой, а люди короля.
Я, если хочешь, доктор права.
Сегодня модная забава
Вертеть законом у руля.
Итак, в пути нас будет двое.
Дворянство – дело наживное,
Ты сам себе назначишь герб.
Все это трудно в высшей мере...
Что в дамки двигает в карьере,
То для души – большой ущерб.
Гляди, мы едем через площадь,
Где дождь повешенных полощет
И среди них столетний дед.
Его я помню. Мастер зелий -
Он то ли дьявол в самом деле,
А то ли Богом был пригрет.
Я все же к дьяволу склоняюсь,
Хотя отмыться не пытаюсь -
Был светский треп на фоне дыб.
Ты скажешь, легкая победа...
А ты попробуй, побеседуй
Сам с косяком безмозглых рыб.
Да не грусти. Все станем прахом.
Со мною были два монаха,
Доминиканцы или псы
Господни. Но тряслись в припадке,
Когда я бросил в беспорядке
Десяток жизней на весы.
Я надоел тебе, наверно,
С беседой этой. Смотришь нервно.
Куда? На падаль для ворон?
На нем почти не стало кожи.
О Боже праведный! О Боже!
Он, словно светом окружен.
И манит нас, как будто в гости
Рукой. Какой? Истлевшей костью.
Да не гляди. Пришпорь коня.
Все это дьявольские козни.
Он, будто сердце заморозил
И чувства в сердце у меня.
Забудь о нем. Учись молиться.
Вон ветер ветхою тряпицей
Гоняет в небе воронье.
Зевают сонные горгульи.
По бабки кони утонули.
Что ж, будет час на каждый лье.
В дорогу к ночи. Вот проклятье!
А я жене в подарок платье
Хочу, вернувшись, привезти.
Уже захлопнулись ворота.
А я, дурак, погряз в заботах
И позабыл сказать «прости».
За что? Оно всегда бывает.
Я часто где-то пропадаю.
Нет, по делам, а не у баб.
Хотя соблазн бывает все же...
При виде губ и белой кожи.
А человек, ты знаешь, слаб.
И мысль петляет, как лисица.
Любовь успела износиться,
Но нету ткани для заплат.
Я всякий день по горло занят.
Разъезды, двор, Париж, парламент.
Но кто же в этом виноват?
Да не молчи. Я знаю, гнусно
Плести силки в беседе устной,
А за пюпитром ждет писец.
Он четко дело излагает,
Но, разумеется, бывает,
Что нужный выбран образец.
Мои слова, ей Богу, глупы.
Ведь результат единый – трупы.
И надо будет отвечать
Потом за эти выкрутасы.
Ну, а пока за поздним часом
Я на уста кладу печать.
Вернее, так. Замолвим слово
За эту ночь в миру суровом
И о любви поговорим.
Да не о женщинах! Господней
Любви, что душам в преисподней,
Как для монахов – дальний Рим.
Поверь, мой друг, все это важно.
Пока мы молоды – отважны,
А впереди бескрайний путь.
Ну, а потом сомненье гложет
И ты страшишься, что не сможешь
В садах у Бога отдохнуть.
А Рим? Что Рим? Он тоже грешен.
Король был этим безутешен.
Но разобрались. Ничего.
Отец наш нынче в Авиньоне.
И если нас не похоронит
Дорога, встретим мы его.
Ей Богу, время это странно!
Тайком, как шулер из кармана,
Мы тянем нужную нам масть.
Душа бледна под тканью пышной.
Ты не робей там, кстати, слишком,
Но не забудь к ноге припасть.
Пошли-ка к дубу прогуляться.
Я говорил тебе раз двадцать,
Чтоб ты не корчился в седле,
Как будто колики скрутили.
А отдохнешь потом, в могиле.
Крутись, пока ты на земле.
Но ты науку это позже
Освоишь. Вон бредет прохожий.
Быть может, брат спешит домой.
А, впрочем, нет. На нем не ряса.
Вокруг листва пустилась плясом,
А ветер сделался немой.
Река, обнявшая обитель,
Как чадо любящий родитель
Играет с мельницей, гремя.
Звенит вода, скрипят колеса.
Идет старик, сжимая посох,
А взгляд тяжелый, как броня.
Ну что за игры Бога ради!
Не он. Хотя уж скоро сядет
За чащей солнце – и держись.
Нам двор бы нужен постоялый,
Иначе мрак, как из бокала,
Из нас по капле выпьет жизнь.
В моей руке мерцают четки,
Но крик совы, как нож, короткий,
Их заставляет уронить.
Вокруг темно. Уже не сыщешь.
Припрячь кошель. Прикинься нищим.
И мы прорвемся может быть.
Конечно, если враг – разбойник,
Бродяга, вор. А вдруг покойник
Нас караулит в темноте?
Тогда, конечно, все пропало.
Ему плевать на меч, кинжалы,
Да и сердца у нас не те,
Чтоб усмирить врага ночного.
Глянь, по течению речному
Луна легла на яркий бок.
Она на берег смотрит кротко
И строит глазки, как красотка,
Что за монетку манит в стог.
О, как ее постыли шашни!
Вздыхаешь, ищешь день вчерашний,
В извивы кутаясь плаща.
Пылал огонь. Звенели кубки.
Фортуна нежною голубкой
Давалась в руки трепеща.
Да что я, право! Позабыла
Душа покой. Плывет уныло
Над миром облако, ленясь.
Но там! Вдали. Огни ли это?
Иль рябь в глазах? Осколки света
Ведут коней сквозь мрак и грязь.
Плевать, что кладбище. Здесь святы
Земля и небо. Бог распятый
Здесь вечный сон хранит с небес.
А дальше церковь, деревушка...
О, сколько нынче всякой чуши
Я сочинил, хотя был трезв.
А завтра встану на колени
В церквушке этой. Тени, тени,
Но им сюда дороги нет.
Вон ветер вывеску качает
И отпускают все печали,
Когда вблизи тепло и свет.
Ну что застыли, пустомели?
Нам нужен ужин, две постели,
Овса для бедных лошадей.
Вина приличного – согреться...
Поскольку холод даже в сердце
Вонзает когти, как злодей.
Какой-то дед, забившись в угол,
Закрылся, словно от испуга,
Но я как будто бы встречал
Его уже. Не он ли это
Нам погрозил перстом воздетым
И головою покачал?
Но это бред! Походкой шаткой
Иду на двор. Не лихорадка
Ли этот пот, горячий лоб?
А, может, ночь, вино, усталость?
Крестись, раз что-то показалось...
И я крещу открытый гроб.
Вот чертов сон! Лежу в кровати
И ладно б с девкой, для объятий...
С тобою. Ты сидишь бочком,
Мне пот тряпицей утирая.
Но вот оказия какая –
Ты стал свиньею с пятачком.
Как жарок дым от свечки сальной!
А ты опять уже нормальный.
Прости, я болен. Этот дым
Мне что-то так напоминает.
Я вспомнил - ад. Я грежу раем,
Но это нужно быть иным.
Мне вроде лучше. В самом деле
Я разбираю, что в постели
Лежу на простыни льняной...
И мне уже не ломит кости,
Как обреченным на помосте,
Что провожают свет дневной.
В глазах черно и в горле суше.
Пора бы мне облегчить душу!
Иди, священника зови.
Не плачь, не плачь. Я, может, все же
Не растянусь на этом ложе,
Но сколько холода в крови.
Какая мерзкая отрава
Была в вине! А ты раззява,
Раз эти козни проглядел.
Не подходил он? В самом деле?
Но что болтать! Давно истлели
Слова и гибель - наш удел.
Кто там во мраке? Исповедник?
Отец, я грешен до последней
Минуты сумрачной своей.
Но... жив по милости Господней
И понимаю, что сегодня
Не стану кормом для червей.
Но ты скажи, где этот призрак?
За сотни лье, от смерти сизый,
Он догнивает под дождем.
Так это сон? Раз так, то жуткий.
А дед, что здесь? Его, ублюдка,
Мы от греха с утра сожжем.
Колдун он тоже – я уверен.
Вчера глядел свирепым зверем.
Но может, это снилось мне?
А, может, нас Господь направил.
Чтоб не вопил, сперва удавим -
Пусть, молча, жарится в огне.
23.03.17