Месяц в деревне, тянувшийся непозволительно долго,
закончился тем, что хорошие люди, ведомые чувством долга,
влекомые странной истомой — душно ужасно, таяли каплями пота —
сходили с ума. Равновесие дома
кренилось: то крики, то шёпот,
то руки, беззвучно упав на колени,
таили так много, что делалось дурно —
и взглядов хватило, чтоб без позволенья
всё рассказать. Так карикатурно
взмывали ладони ко лбу, и, вполоборота,
сидели друг к другу хорошие люди —
и долго прощались, прощались, но что-то
мне говорило о том, что прощенья не будет.
Видимо, этот треклятый жизненный опыт.
27.08.2014