Во что одеть мою тоску –
не в сарафан ли желто-белый?
А страх ли вверить кабаку;
хмельной язык всегда болтливый.
Я мог бы смело говорить
о том, что нет тоски и страха,
чтоб собутыльникам вдолбить,
что я-де парень-то рубаха,
но всё же, пошлость простоты
меня не обделила счастьем.
Я б мог с запойными на "ты", –
так легче врать бутыльным братьям
про счастье лёгкое во всём:
в быту, в семье... чего б коснулся.
(Мы во хмелю друг другу врём
и верим лжи). Кто б усомнился?!
Но нет, какой-нибудь профан
меня не ждёт у стойки бара.
И жёлто-белый сарафан
моей тоске совсем не пара.
Не отразится мутный взор –
мой взор – в стекле пустой бутылки.
И не сорвётся пьяный вздор –
мой вздор – в поток ночной попойки.
Из самой глубины души,
как только стихнет улиц ветер,
в безветрия звучит тиши –
во мне звучит: "Будь смел и весел!".