Так и вижу: в ином измерении,
Где господствует южный циклон,
Поезд катится в ноги Карениной,
Разбивается, будто стекло.
В табакерках не водятся черти -
Там заводится только табак.
И совсем озверевшие дети
На гостей не спускают собак.
Там не дохнут подбитые клячи,
Экипажи снуют сторонясь,
И какой-то убогий, незрячий,
Не врезается в зыбкую грязь.
Не стреляется вздорный Печорин,
Под землей хороня пистолет,
И рождается истина в споре,
Как дитя на родильном столе.
На вокзалах порою безлюдно,
Некий люмпен не тянет руки.
Пани-братство подчас обоюдно,
А слова невозможно легки.
Не ведет свое войско Отрепьев,
А за ним озорной Сигизмунд.
И всегда замыкаются цепи
Перед тем как разверзнется бунт.
Распускается офис охраны -
Эти дяди идут в скрипачи,
А менты - прямиком к фортепьяно,
Чтобы сбацать этюды в ночи.
И кругом отголоски идиллий.
Не отыщешь проклятый изъян.
Только люди толпой уходили
Из таких положительных стран.
Завсегдатай своих постулатов,
Я тогда же вернулся назад,
Где во всем Ахиллесовы пяты
Наступают на сотни преград.