Мокрый ветер и снег. Так безумно хотелось пейзажить,
И душой написать предвесенний тоскующий стих.
Забабахать строку безо всяких слезливых адажий,
Удалить из катренов словесный изжеванный жмых.
Задувает над городом ветер, свиреп и нахрапист,
Засыпает пространства постылою снежной крупой.
Для такого – пожалуй, возьму пятистопный анапест,
И добавлю до кучи рыдающий снежный гобой.
Пятистопный анапест, тягучий, как бабские сопли,
И прилипчивый, словно от банного веника лист.
В аддитивных слогах все нечетные строчки утопли,
И ползет этот стих, но с размером-то все зашибись!
Под нежданность метели – хожу и вовсю фонарею,
Фонареет со мной припорошенный снегом бульвар.
И ни ямбом его не воспеть, и ни пошлым хореем,
Амфибрахий на дактиль, споткнувшись, послал календарь…
Разве только завыть, на груди разрывая рубаху?
Подпевая ветрам, распугать замерзающий град?
Для такого, увы, не подходит никак амфибрахий,
И гекзаметру критик пошлет вдохновеннейший мат…
Ночь упала….. И лес за окошком тосклив и разлапист,
И нахалка-лунища на облачном спит гамаке.
Остается строчить пятистопный постылый анапест,
С аддитивной фигней, прикипевшей к нечетной строке.