Снова сыплет белая крупа
на едва оттаявшую землю,
и привыкшая писать рука
звуку непроявленному внемлет.
Снег клоками жалкими лежит
и траву сухую обнимает.
Я то знаю, что ему не жить
дольше марта. Только он не знает.
Там, за звёздами, где снега нет,
полыхает огненосным знаком
мой последний срок, и вещий след
звёзды знают. Только я не знаю.
Но когда над ухом звук дрожит
и животворит стихотворенье,
точно знаю, что продлится жизнь,
если прошепчу: продлись, мгновенье…