Не писа'лось поэту, не спа'лось,
в смысле, ночью ему не спало'сь,
вдохновенье, кося под усталость,
вымещало на нём свою злость.
И не елось ему, и не пи'лось,
хоть попьянствовать был не дурак,
видно рифма попала в немилость,
в голове не искалась никак.
Ждал поэт вожделенно и страстно
то, что Муза к нему прилетит,
календарь разукрасит весь красным
и разбудит к стихам аппетит.
И однажды такое случилось,
можно верить, а можно – не верь,
залетела в окно, возмутилась,
почему не открыта ей дверь.
Но не в этом, однако же, дело,
а проблема в её кураже
(нынче в моде не чувства, а тело),
так как Муза была в неглиже.
Будто дева пришла из бассейна,
но купальник забыла надеть,
- Может пива? - Нет, лучше портвейна,
я от пива могу «улететь».
И полезла к нему обниматься,
вдохновенье своё передать,
как могли вы уже догадаться,
местом творчества, выбрав кровать.
Но поэт, вопреки всем прогнозам,
в эту ночь ничего не создал,
видно, лучше писать ему прозу,
чтобы в ней его кто-то признал.
Ведь поэты стихи так не пишут,
ни с портвейном, ни с Музой такой,
и любовью фальшивой не дышат,
и ручьи не считают рекой.
И давно по стихам сразу видно,
кто писал их, зачем или как...
За хороших поэтов обидно,
что удачлив бездарный мастак...