I
За выстрелом над бокалами воздух бессильно
потёк,
разлился на тысячи красных бокалов,
потом
распростёрся над небом,
над пылью,
мыльно
взирая украдкой на тысячи залов.
Распетый,строгий,
но голос нежный
сказал одиноко,
сказал протяжно:
"Сегодня я удивительно грешно
княжу".
Я видел,как ты выплываешь на улицу,
тонкая,
как гордо обходишь
любви владения,
от этого рот открывается,
курит сам,
плюётся
-сигарета горит как поленья!-
Души ошмётки разбросав
по полу,
лицом укутавшись в ирригации щёк,
сегодня толпа свистала и хлопала
пока Бог,
ломаясь,
глядел и рёк.
Кровью плачу за скольжение по небу
её
неизменно белых ступней.
Твои возлюбленные ничего не поняли -
я любил рек
и потоков сильней.
Мне не увидеть твоё бьющееся сердце,
рук объятия
-хотя бы и мало-
не будет,
не будет,
не открывается дверца,
не вводят под руку Королеву Бокалов.
Сегодня я умираю.
Пусти.
Пусти - не перечь нелюбви,року судеб.
Останься.
Не оплакивай.
Меня уже не спасти -
зачем же лить слёзы по разбитой посуде?
О!
Зачем мы повстречались,
зачем?
Зачем дано было бога увидеть
немытой толпе,
которую не восхитишь,не заденешь ничем,
которую Бог
не заставил петь?
Сгорели в тепле.
Милая!
Имя твоё я в зубах держу,
выплёвывая только деликатно,
только ночью,
дома.
Я именем твоим дорожу
больше,чем волки дорожат
разорванными в клочья
детьми
своими
волчьими.
Сейсмическая активность в районе рёбер,
палетка разных
оттенков крови.
Скажи,
почему круглая область твоих бёдер
прекраснее,
чем самые ровные брови?
Скажи,почему ты,
оттаяв,
осталась ледяной королевой?
Машина сбивает тела,
навсегда
разглаживая морщины.
Да,ты была несравненной,
но внезапно стала машиной:
машиной прогресса,
машиной расстройства,
законы робототехники поправ.
Ты знаешь,
я очень любил колёса,
но вчера меня лишили
прав.