Сбежала наша жизнь в живой журнал,
Который чаще бледный глянец излучал.
Живым – работа, умирающим – почет,
Хоть в этом мире часто - всё наоборот.
Полно ещё живых художников, поэтов,
Но пьют, едят они, как их любить за это?
Да, совесть их пускай ещё не давит груз,
За стоптанных случайно пару сотен муз.
Поэт, писатель в жажде денег, власти,
Греховней нежным музам нет напасти,
Творец, художник и преданный учитель,
Иль телом дряхлым своих муз мучитель.
Когда поэт прожил немало долгих лет,
Он уже больше, чем простой поэт.
Для муз он рифм оживший полубог,
Пускай с тем слогом он навеки занемог.
Живых – конечно, бродит миллионы,
Но интересней обертка мумий фараонов.
А белый саван всю отчизну накрывал,
Пока и ты за белой негой в очередь попал.
И щёки как с неги, с забытым румянцем,
В остывшей душе, припудренной глянцем,
Страсти с азартом, вместо забытой любви,
В осени жизни в мечтах догорают они.
Три дня – обычный в этом миру траур,
Затем и глыбу упакуют глубже в мрамор.
Весны в твоей жизни больше не будет,
Лишь рифмы из слов, застывшие в людях.
Пусть грустно образа спокойные глядят,
Зато почти не пьют и много не едят.
Здесь мертвых чаще любят более живых,
Хоть и бегут быстрее дети прочь от них.
При жизни живые мертвых царства ждут,
От хоти мертвые, хоть – сраму не имут.
Дай грешным пресвятой ответ, дева Мария!
– Диагноз обществу какой? – Некрофилия…
PS Ушедшим – эпитафии, живым – эпиграммы,
Последних сто грамм, и те – инстаграму.
Нет профессии смешней и опасней, чем у сантехника. Скажешь, что бабкам прокладки меняешь - засмеют. Про это, как раньше с"леркой" вертел - покрутят палец у виска, а проговоришься в компании о прогнившей системе - точно посадят. А трагичней, чем у поэта - не успеешь дать дуба, как все уже соревнуются в том, что любил твои стихи больше всего и жить без них не может, а тебе сверху - уже всё равно.