Год сорок первый. Снова фронт трещит.
В Москве — осадное. Дымы, бомбежка... Ставка.
Доклад Верховному, и кровь в висках стучит,
И кресло, словно пыточная лавка
Закончил. Встал. Военный поворот.
И вдруг застыл, как к полу припаяли
-"Товарищ Жюков! Помните тот год?
Тридцать восьмой? Как вас нэ расстрэляли?"
И судорога челюсти свела,
И будто холод за ворот под китель
- "Знать не могу! Так точно! Сдать дела?"
- "Нэ надо. Подождем. Пока идыте..."
* * *
Отброшен враг стеной штыков и пуль,
Но лето - поражений новых тягость:
Проклятый май, отчаянный июль
И трижды распроклятый жаркий август
И снова Ставка. Тут уж не соврать,
Такой доклад — не пожелать врагу,
Не просто так Верховному сказать,
Что Паулюс на Волжском берегу
И вновь вопрос, как старая беда
(Как только ноги тело удержали!)
- "Но почему же все-таки тогда
Товарищ Жюков вас нэ расстрэляли?"
* * *
Победа. Кремль. Торжественный прием.
Вином и яствами стол праздничный завален
И сотни тостов - всякий о своем,
Но слово вдруг берет товарищ Сталин:
"Мы выпили за всэх, кто был в бою -
За рядовых и маршалов пабэды
И за союзников, что шли в одном строю,
Дэлили с нами трудности и бэды
Отмэчены танкысты и пэхота,
И кто, трудясь в тылу, нам мэч ковал...
Но все-таки забыли мы бокал
Поднять за очень важного кого-то!
Кто силы нам послэдние собрал?
Кто встать помог из пэпла и развалин?
Кто этот очень нужный генерал?
Ай! Бэрия! Нэ торопысь! Нэ Сталин!"
Лишь тикают трофейные часы,
С бокалами застолье замирает,
А Сталин, пальцем трогая усы,
С усмешкой хитрой, снова повторяет:
"Кто этот очень нужный генерал?
Ну, харашо, я сам, коль вы малчите....
Нам пабэдыть вэсолый юмор помогал!
Нэ вэрите? У Жюкова спрасыте! "
(2017 г.)