"Ой ты, горе моё луковое!" -
Говорила бабка мне,
Обожающе поругивая
И грозя перстом в окне.
Ах, бабуля моя, бабушка,
Кладезь русской доброты.
В сотый раз стелилась травушка
У коломенской версты.
По грибы ходили, ягоды.
Солнце щурилось в бору.
Мухоморовые пагоды.
"Ба! А если съем - умру?"
Будто сказку наизустную,
Ты мне собственную жизнь
Пересказывала, грустная:
"Давеча...тады...надысь..."
Про сестру свою, покойницу:
"Прожила всего пять лет...
Энтим летом ей исполнится,
Дай Бог памяти..." Ан нет!
Да про деда, в плен попавшего,
Про конец войны, Сибирь,
Про довесок плена "нашего":
"Равенсбрюк нах Анадырь..."
Помню сад. По воскресениям
Был рабочий выходной,
То есть яблокотрясение
И хожденье за водой.
Садик в дождь закапан вишнями,
Напомажен ими рот.
Груши, люстрами нависшие, -
Медоносный бергамот.
"Ба! Да ты меня не слушаешь!
Ну ты, бабушка, даёшь!
То меня с братишкой путаешь,
То совсем не узнаёшь..."