Просыпаясь под звуки бетонной Сирены,
Наблюдаю всю роскошь дырявых картин.
Созидаю молитву из чувства неверных,
Воспеваю прозрачность жестоких Мальвин.
На зеленом паркете новой надежды
Проступает кровавый холодный февраль.
В нем чужие сыны, улетая по ветру,
За кредит покупают свободы медаль.
И закрыв двери, окна, я выбросил книги,
Растопил на чернилах чужой обелиск.
Примерял я себя на чужие портреты.
Потерял я себя, не издав даже визг.
А Сирена смеется в лицо и не слышно
Тихо плачет вдогонку ушедших идей.
Позабыты стихи и чужие сонеты,
Они с каждой секундой темней и мертвей.