Николай Ананьченко
Паша с папой идут в детский сад. Так они ходят каждое утро. Но сегодня день особый. У папы в руках букет ярких тюльпанов, как у многих других пап, также ведущих за руки своих детей.
– Пап, – дёргает Павлик отца за рукав. – А почему восьмого марта всех женщин надо поздравлять? Разве у них у всех день рождения?
– Да, вроде того, – усмехнулся папа. – Понимаешь, давным-давно собрались женщины разных стран на большое собрание, говорили о своей нелёгкой жизни, решали, как дальше жить и, что надо делать, чтобы люди счастливее были. А было это как раз восьмого марта. Вот с тех пор этот день и считается женским праздником. А раз праздник, то и подарки должны быть, и поздравления. Понял?
– Понял, – ответил мальчик. – А что я маме подарю?
– Я думаю, что самый лучший подарок для любой мамы – это послушный, примерный сын. Представляешь, придёт мама вечером за тобой, а воспитательница ей скажет: «Ах, какой у вас замечательный сынок. И воспитанный, и послушный. Совсем не хулиганит, а наоборот, помогает нам с нянечкой. Спасибо вам за такого сына». Такие слова для мамы будут самым дорогим подарком.
В голове у Пашки вихрем закружились мысли.
– Если просто хорошо себя вести, могут и не похвалить. И не заметят даже. Надо придумать особенное что-то. Чтоб все внимание обратили и обрадовались.
– С праздником весны вас, Наталья Алексеевна, – сказал папа, отдавая воспитательнице цветы. – Поздравляем вас с Международным женским днём, желаем вам всего самого хорошего.
Наталья Алексеевна поблагодарила папу и поставила цветы в вазу, где уже стояли такие же тюльпаны.
– А наши-то всё равно самые красивые, - решил Паша.
Папа помог сыну переодеться и, потрепав его по шевелюре, ушёл.
За завтраком воспитательница внимательно следила, чтобы все дети ели аккуратно и правильно держали в руке вилку.
– Вы уже не ясельные малыши. Вы уже ходите в детский сад, в среднюю группу. Значит должны вести себя правильно за столом. Вова Смирнов! – повысила она голос. – Посмотри, ты уже пролил компот себе на рубашку. Мама тебе стирала её, гладила, а ты за пять минут все её труды испортил. Не любишь ты свою маму, не жалеешь её.
– Я люблю маму, – засопел носом Вовка. – Я её больше всех люблю.
– А раз так, то и заботиться о ней должен, беречь её труд, – закончила Наталья Алексеевна.
После завтрака Павлик подошёл к Вовке, взял его за руку и отвёл в сторону.
– Вовка! Знаешь, что я придумал?! – таинственно прошептал он.
– Чего? – покосился на него Вовка.
– Давай, мы мамам подарок к празднику сделаем. И не только мамам, но и воспитательницам, и всем девчонкам.
– Как это «всем»? – не понял Вовка.
– А вот, слушай. Наталья Алексеевна тебя ругала за то, что ты рубашку испачкал, что ты маму свою не жалеешь? Так?
– Так.
– Вот. Когда все после обеда уснут, мы с тобой возьмём, и все рубашки и девчоночьи платья постираем. Понимаешь? Это будет всем как подарок. А вечером Наталья Алексеевна скажет нашим мамам, какие мы молодцы, и мамам будет приятно. Ну, как?
Согласен?
– Я не знаю… - протянул Вовка.
– Ну, чего ты не знаешь?!
– А где стирать будем?
– В умывалке, конечно. В раковинах.
– Ну ладно, – наконец согласился Вовка: – Ты только разбуди меня, а то я быстро засыпаю.
После обеда все ребята умылись и, как обычно, отправились в спальню. Пашка с Вовкой, как все, расстелили свои постели, разделись, не забыв аккуратно повесить свои рубашки и шорты на спинки стульчиков, и легли.
Наталья Алексеевна походила между кроватками, и, видя, что дети уснули, пошла в соседнюю группу поговорить со своей подругой-воспитательницей. Этого момента и ждал Пашка. Он быстренько выскользнул из-под одеяла и растолкал уже задремавшего Вовку.
На цыпочках заговорщики вышли из спальни.
– Всю, что ли, брать будем? – спросил Вовка, недовольно оглядывая длинный ряд стульчиков, увешанных детской одеждой.
Павлик задумался.
– Нет. Давай возьмём только твою рубашку и все девчоночьи платья. А то не успеем постирать.
Собрав в две охапки одежду, они двинулись в умывальную комнату, теряя по пути маечки и юбочки. Сгрузив всё на пол возле раковин, ребята вернулись и подобрали все выпавшие вещи.
– Ты, Вовка, будешь стирать в этой раковине, а я вон в той, – по-командирски распоряжался мальчуган, - Да, смотри, мыла не жалей.
Они затолкали одежду в умывальные раковины.
- А какую воду включать?
Пашка почесал указательным пальцем макушку и ответил:
– Горячую включай. Моя мама даже кипятит воду, когда стирает.
Тут главный заговорщик увидел полотенца, висящие на стенке.
– Вовка, посмотри, какие полотенца грязные. Давай их тоже постираем.
Полотенца тут же оказались в ворохе уже мокрого белья.
Некоторое время в комнате раздавалось только тихое журчание воды, да старательное пыхтение мальчишек. Потом Вовка сказал:
– А у меня мыло куда-то запряталось, и вода через край бежит.
Паша досадливо отмахнулся:
– Ты, Вовка, ничего сам придумать не можешь. Возьми и выложи немного одежды в другую раковину. Пусть там полежит. А потом мы её полоскать будем.
Спустя полчаса, привлечённая журчанием воды, в умывальную комнату заглянула Наталья Алексеевна и застыла, изумлённая представшей перед ней картиной: весь кафельный пол был покрыт клочьями мыльной пены. Оба мальчугана, тоже покрытые пеной, усиленно пыхтя, трамбовали в раковинах разноцветную массу, которая ещё недавно была нарядными платьицами, кофточками, юбочками…
Почти минута потребовалась воспитательнице, чтобы прийти в себя и спросить:
– Это что такое?! Что вы тут делаете?!
Павел и Вовка, повернув к ней радостные разрумянившиеся лица, дружно ответили ей:
– Это мы стираем. С праздником вас, Наталья Алексеевна!
Оставшиеся полдня все работники детского сада дружно работали над ликвидацией последствий «праздничной стирки», а виновники этого бедствия стояли в противоположных углах игровой комнаты и, горестно вздыхая, сетовали на непонятливость взрослых, а также решали очень важный вопрос: сочтут ли мамы их старания достойным подарком?