Час гулкой тьмы таит в себе конец,
Конец всему, во что я верил свято.
Хранил свою мечту -- мечта распята.
Забудь все утешения, мудрец!
Тень не прогнать тяжёлую с лица.
Не вылечат ни поцелуй, ни слово
Сквозную боль раненья ножевого,
Что не имеет меры и конца.
Хоть васильки косою оплели
Лик солнценосный синею рассвета,
Он опалённый дымом сигаретным
От звёзд до спящей тихим сном земли.
И сердце не остыло, нежный дух.
Оно живое, не кора, не камень.
Но что, что умалит в нём адский пламень?
Который не утих и не затух?
Лучи -- как стрелы в солнечном огне,
Недобрых духов стая, как сатиры.
Я -- вечная мишень в открытом тире,
И вечно стрелы в сердце целят мне.
Оно полно проклятого огня!
Давлеющей, настоенной тоскою,
Его ничто не может успокоить,
Ничто не может исцелить меня!..
Оно полно, как тёмные леса,
Вновь вырезанных и больных зарубок.
Пью чёрным горем пенящийся кубок,
Крестясь на голубые небеса.
Волненья, как в шампанском, в нём полно,
Как пена, как бурленье океана.
Я трогаю растравленные раны,
Любви жестокой горькое вино...
Лишь только шаг остался до конца.
Пустая тишь золой покрытых комнат,
Ночных... Ужели ангелы не вспомнят
Меня, во имя Вечного Отца?