Новые строфы к пасхальной Агаде
по реб Мойше Козловскому
....О четырех друзьях говорит Предание – один наивный, другой неистовый, третий ехидный, и четвертый бухой.
Что говорит наивный? "Мужик, а за чё пьем-то?" Расскажи ему про праздник Песах, про установление его и про обряды его. Поведай, как страдал народ Израиля от сухого закона в стране египетской, гашишем прокуренной. Открой также, как вывел нас Моисей по слову Г"сподню из плена фараонова, из синдрома абстинентного, дабы ввести в землю обетованную, к морю разливанному. Расскажи, как покарал Б"г врагов Израиля ломкой от плана паршивого, слабостью мужскою и болезнями непотребными, венерическими. Напомни, как забил из скалы в пустыне под посохом Моисеевым источник чудотворный, сорокаградусный. И налей и выпей вместе с ним.
Как спрашивает неистовый? "А покрепче не найдется?" Обожги ему горло своим ответом и скажи ему: нет крепче вина, чем выпитое во славу Г"сподню! Позрачнее слезы ребенка и чище воды в горной речке, слаще прелестей юных дев и ароматнее храмовый благовоний стоит сегодня водочка на нашем столе, ибо осенил ее Всевышний рукою крепкой и мышцей простертой. И налей и выпей вместе с ним.
Ехидный, он как выражает свой вопрос? "И охота вам надираться?" Вам, не ему! Уходя из-за стола, он сам исключает себя из общины и из праздника. Поэтому скажи: все это в память о том, как вывел Б"г меня и народ мой из Египта. И сорок градусов в той влаге, коей полнится стакан мой – это память о сорока годах, что скитались предки мои в пустыне. Все это для меня, не для тебя; и если бы ты был тогда с ними, то не был бы спасен! И налей себе и выпей. Если остался в нем хоть след почтения к Создателю, если пробудил ты в нем искру раскаяния, то он тоже нальет и выпьет вслед за тобой.
Бухому же, который сам не в состоянии спросить, потому как лыка не вяжет, дай рассолу опохмелиться и объясни так: столь же солон этот рассол, сколь солоны были слезы народа Израиля во плене Египетском. И столь же радостен будет следующий глоток водки, сколь радостно было избавление предков наших и прославление во земле обетованной. И налей и выпей вместе с ним.
.............
Сколько благодеяний оказал нам Вездесущий!
Если бы Он избавил нас от сухого закона в Египте, но не дал нам пива и вина – нас бы достало и это!
Если бы Он дал нам пива и вина, но не дал бы усугубить водкой и коньяком – нас бы достало и это!
Если бы Он дал нам пива и вина, водки и коньяку, но не прибавил к этому закуси – нас бы достало и это!
Если бы Он дал нам ветчины и огурчиков на закусь, но не позволили бы пропустить по первой – нас бы достало и это!
Если бы Он позволили нам пропустить по первой, но не дал бы повторить и продолжить мелкими пташечками – нас бы достало и это!
Если бы Он дал нам пропустить и по второй, и по третьей, но не дал бы нам друзей, с кем чокнуться, перед тем как выпить – нас бы достало и это!
Если бы Он дал нам друзей для компании, но не дал бы нежных подруг, чтобы скоротать остаток ночи – нас бы достало и это!
Если бы Он дал нам верных друзей и нежных подруг, но не дал бы с утра опохмелиться – нас бы достало и это!
Если бы Он дал нам с утра опохмелиться, до не дал бы воспомнить с радостию вечер вчерашний – нас бы достало и это!
Сколь же крат обязаны мы Вездесущему за бесчисленные его благодеяния! Он вывел нас из сухого закона в Египте; Он дал нам пива и вина, а после того водки и коньяку; Он дал нам ветчины и огурчиков на закусь; Он позволил нам пропустить по первой, а потом по второй и дальше мелкими пташечками; Он дал нам верных друзей для компании и нежных подруг для услад в ночи; Он дал нам с утра опохмелиться и дал вспомянуть с радостию вечер вчерашний, во славу Его проведенный!
.............
Один - кто знает?
Один - кто знает?
Один - я знаю!
Один у нас Б"г на небе и на земле.
Два - кто знает?
Два - я знаю!
Вдвоем возлегают в ночи, чтобы плодиться и размножаться;
Один у нас Б"г на небе и на земле;
Три - кто знает?
Три - я знаю!
На троих идет бутылка водки во славу Г"сподню;
Вдвоем возлегают в ночи, чтобы плодиться и размножаться;
Один у нас Б"г на небе и на земле.
Четыре - кто знает?
Четыре - я знаю!
О четырех ногах конь, да и тот спотыкается;
На троих идет бутылка водки во славу Г"сподню;
Вдвоем возлегают в ночи, чтобы плодиться и размножаться;
Один у нас Б"г на небе и на земле.
Пять - кто знает?
Пять - я знаю!
Пятое колесо у телеги,
О четырех ногах конь, да и тот спотыкается;
На троих идет бутылка водки во славу Г"сподню;
Вдвоем возлегают в ночи, чтобы плодиться и размножаться;
Один у нас Б"г на небе и на земле.
Семь - кто знает?
Семь - я знаю!
Семь пятниц на неделе,
Пятое колесо у телеги,
О четырех ногах конь, да и тот спотыкается;
На троих идет бутылка водки во славу Г"сподню;
Вдвоем возлегают в ночи, чтобы плодиться и размножаться;
Один у нас Б"г на небе и на земле.
Тринадцать - кто знает?
Тринадцать - я знаю!
Тринадцатого в пятницу все через пень-колоду;
Семь пятниц на неделе,
Пятое колесо у телеги,
О четырех ногах конь, да и тот спотыкается;
На троих идет бутылка водки во славу Г"сподню;
Вдвоем возлегают в ночи, чтобы плодиться и размножаться;
Один у нас Б"г на небе и на земле.
Двадцать один - кто знает?
Двадцать один - я знаю!
Очко в самый раз, а больше уже перебор;
Тринадцатого в пятницу все через пень-колоду;
Семь пятниц на неделе,
Пятое колесо у телеги,
О четырех ногах конь, да и тот спотыкается;
На троих идет бутылка водки во славу Г"сподню;
Вдвоем возлегают в ночи, чтобы плодиться и размножаться;
Один у нас Б"г на небе и на земле.
Шестьдесят девять - кто знает?
Шестьдесят девять - я знаю!
"Шестьдесят девять" все мы знаем и любим, но вам не расскажем и не признаемся;
Двадцать один - очко, а больше уже перебор;
Тринадцатого в пятницу все через пень-колоду;
Семь пятниц на неделе,
Пятое колесо у телеги,
О четырех ногах конь, да и тот спотыкается;
На троих идет бутылка водки во славу Г"сподню;
Вдвоем возлегают в ночи, чтобы плодиться и размножаться;
Один у нас Б"г на небе и на земле.
.............
Козленька, козлик!
Отец ведь сам меня зачал, две целых ночи проторчал -
Козленька, козлик!
Отца свели до срока в гроб четыре бабы, мать их так! -
Дочь, внучка, теща и жена, тут не попишешь ни хрена -
Отца, что сам меня зачал, две целых ночи проторчал...
Козленька, козлик!
Я сам по бабам был ходок и ублажить любую мог,
В чем – не для красного словца – заметно превзошел отца,
Которого загнали в гроб четыре бабы (мать их так!),
Отца, что сам меня зачал, две целых ночи проторчал -
Козленька, козлик!
Я куролесил столько лет – психолог, богослов, поэт -
Что год за годом от меня ходила на ушах родня,
Ведь я по бабам был ходок и ублажить любую мог,
Чтоб не свели, как батю, в гроб четыре бабы (мать их так!),
Отца, что сам меня зачал, две целых ночи проторчал -
Козленька, козлик!
Осточертела суета, приелись злачные места,
И так однажды вышло вдруг, что стал я доктором наук,
Хоть куролесил много лет – психолог, богослов, поэт,
Да и по бабам был ходок, ведь ублажить любую мог,
Чтоб не свели, как батю, в гроб четыре бабы (мать их так!),
Отца, что сам меня зачал, две целых ночи проторчал -
Козленька, козлик!
Москва – не Иерусалим, и, ветром перемен гоним,
Я очутился в некий миг в объятьях Bundesrepublik,
Чтоб там, не покладая рук, пахать как доктору наук,
Кто куролесил много лет – психолог, богослов, поэт,
Да и по бабам был ходок, ведь ублажить любую мог,
Чтоб не свели, как батю, в гроб четыре бабы (мать их так!),
Отца, что сам меня зачал, две целых ночи проторчал -
Козленька, козлик!
Ничто не вечно под луной, страна мелькает за страной,
И вот – влечет меня судьба на скандинавские хлеба,
Чтоб, написав там пару книг, забыть про Bundesrepublik
И вновь, не покладая рук, пахать как доктору наук,
Кто куролесил много лет – психолог, богослов, поэт,
Да и по бабам был ходок, ведь ублажить любую мог,
Чтоб не свели, как батю, в гроб четыре бабы (мать их так!),
Отца, что сам меня зачал, две целых ночи проторчал -
Козленька, козлик!
Я верю – всемогущий Б"г на весь отмеренный мне срок
Припас еще немало мест, работы, пьянок и невест,
Любовь, разлуку, свет и мрак, барак и нобелевский фрак,
Сироп торжественных речей и с крыши пару кирпичей....
И вспомнится, как давний сон, центрально-шведский регион,
Где напишу я пару книг, забыв про Bundesrepublik,
В которой без особых мук пахал я доктором наук,
Кто куролесил много лет – психолог, богослов, поэт,
Да и по бабам был ходок, ведь ублажить любую мог,
Чтоб не свели, как батю, в гроб четыре бабы (мать их так!),
Отца, что сам меня зачал, две целых ночи проторчал -
Козленька, козлик!