***

***

Давай еще и ты
возьмешь нагайку в руки
И плетью по хребту
с оттяжкой будешь бить.
Кровавые рубцы,
хлыста глухие звуки –
Ответ на прямоту,
стремленье осудить.

Я преступил черту
и тут же – выстрел краткий.
Ату его, ату –
орет взбешенный брат.
Я сделал шаг вперед,
бездумно, без оглядки,
Что буду жестко бит,
Раздавлен, стерт и смят.

Я вышел за предел
очерченного круга,
Поверив странным снам,
гаданью, ворожбе.
Но тут же прогремел
свирепый окрик друга.
Познал и стыд и срам,
и розги на спине.

Молчаньем, как стрелой,
отравлен, брошен навзничь,
Ты на расправу скор,
но несомненно прав.
Сметает мыслей рой
бег стрелок мерный, плавный,
Бесславный приговор,
Как воинский устав.

И отповедь страшней,
чем гром в глухих ущельях.
Приспущен белый флаг,
поникли паруса.
Уже хрипит апрель,
туман – беды похмелье, -
Опутал каждый шаг,
как плющ лесной фасад.

Туман, как сарафан,
болтается на ветках.
Как савана покров,
на серый город лег.
Ревет души орган,
дымится сигаретка.
И гарь ночных костров
глаза нещадно жжет.

Проститься или простить?
противоречит сердце.
Забыться иль забыть?
застыть или дышать?
Ночь приучает выть
каскадом малых терций.
И ей не возразить,
Не бросить, не сбежать…