Зелёный мир, опять в тебя вхожу
и, растворяясь в замершей поляне,
раскованно и сладостно дышу
крылатым ароматом новой рани.
Предощущаю в девственном сиянье
новорождённо-солнечных лучей
ромашки с подорожником слиянье
и мяты матовый каприз очей.
Зарю с цветением венчая,
я чую вдруг
благоуханье иван-чая
и мглы испуг.
Мне дорог устремившийся в зенит
рассветный взгляд росы осиротелой
и в ней неугасимый малахит
душицы, зверобоя, чистотела.
Приятны мне полынь и полевица;
моей руки неосторожный взмах –
и шёпот их, как вспугнутая птица,
меня увидев, скрылся в небесах.
А можжевельник некапризный
в который раз
напоминает мне отчизны
полднёвный час.