Скорее всего, я однажды тебя предам.
Иудины поцелуи бывают мятны. Но честная песня спасителю непонятна: "Возьми свое слово назад, забери обратно, такого случиться не может, ты никогда не станешь менять панегирики на упреки, не станешь кричать им: "Распни!", не отдашь штормам, не будешь мыть руки, писать приговор жестокий".
И правда, перо мое чертит иные строки: я не буду кричать.
Я лучше распну сама.
Я лучше сама возьму гвозди и молоток - и сама раздроблю лучевые в ладонях белых, сама дам принять два глотка с беспощадных рук. Сама пробью ребра - жестоко и неумело, колдуя резцом и иглой над обмякшим телом, и кровь с острия о песок я сама сотру.
Пока ты спасаешь, иудины поцелуи покроют все шрамы, загладят любой порез. Пока ты спасаешь, я милую и балую, ласкаю, и грею, и тешу напропалую.
Но лучше уж я, чем потом оставаться без и слова, и веры, и проповеди, и чаши, и крепкой ладони, и голоса за спиной.
Поэтому вот ультиматум, одно гласящий:
чем быть тобой преданной в прошлом и настоящем, уж лучше ты сам будешь искренне предан мной.
Скорее всего, я однажды сожгу мосты и дом где ютились надежда любовь и вера.
Все лучше, чем, глядя на пламя, молить остыть, слезами тушить его.
Если слова пусты, огонь, пожирающий древо, не знает меры.
Иудиных поцелуев осадок пьян, покуда в словах твоих место есть песням добрым.
Но руки готовы сомкнуть рукоять копья.
Уж лучше пусть я, чем ты сам мне раздробишь ребра.