Ах! Его имя можно произносить бесконечно, смакуя каждую букву медленно и ласково. Поль Сезанн... Казалось бы, ничем не примечательный, безропотный художник, известный лишь тем, что родился в одном из красивейших городов Франции, Экс-ан-Провансе, где дворцы в стиле итальянского барокко и ажурные кованые балконы особняков создают очарование.
Герой очерка родился в одну из зим девятнадцатого века и был единственным ребенком в семье. Он получил восхитительное образование, которое удовлетворяло все религиозные претензии живших в то время людей. У Сезанна не было ярко выраженного дара, несмотря на то, что он писал стихи на латыни и испытывал дикую тягу к искусству. В его первых работах можно заметить неимение профессиональной школы и стремление соединить равнодушие и страсть, уравновешенность и порыв. Однако в дальнейшем мазки его стали раздельными, а палитра светлой. Так познал он живопись, как дзен.
Взглянув на его фотопортрет, я не смогла сдержать восторженного вздоха: взгляд его был глубок и задумчив, как у старой, изнеможенной антилопы. Почти сросшаяся бровь словно оберегала его веки от дождя, а густая борода была похожа на лианы, обвивающие дерево его лица в тропическом лесу, где терялись носогубные складки, как реки, текущие по сухой долине-коже. Моя тетя бы сказала, что прическу как у Поля носят лишь неудавшиеся клоуны цирка, чья лысая поляна говорит о неумении следить за собой. Я слышала, что уши Сезанна никогда не были видны и только их плотные, но мягкие мочки выглядывали из-под копны волос. Он был упитанный, впрочем, как и большинство задумчивых мужчин того века, и носил костюмы, стискивающие тело, как ремни, которые вот-вот порвутся.
Поль Сезанн держал кисть в правой руке и заставлял свои произведения нести на себе отпечаток жизни, скрытой от людских глаз. Он знал, что гениален, но боялся не найти в себе способность выразить все, что видел и наблюдал. Можно сказать, что ему были свойственны многие страхи: они заполняли его стан изнутри, не давая стержню возможности окрепнуть. Постепенно он становился сильным человеком: творчество излечивало его душевную хрупкость. Поначалу Сезанн напомнил мне Обломова, персонажа одного из романов И.Гончарова, но изучая творчество француза глубже, я поняла, что тот не подлежит сравнению.
Следует понимать, что в его картинах не стоит искать никаких философских теорий, потому что их нет. Этот человек считал прямой взгляд единственным способом найти истину или хотя бы ее отголоски. И он был прав.