По миру ходит множество историй -
Я сам не верил сказкам и словам.
И кедры грустные глядели вниз с укором,
Когда опять смотрел на небеса.
Когда моих плечей касались струны
Подернутые листьями и мхом,
В них - ветры песен принесенных с юга,
Хотел я думать только об одном:
О волосах, впитавших пьяный вереск,
О темной ночи, что светлее дня,
И о глазах печальных темно-серых,
О незнакомке с призрачного сна.
Я слышал в шуме рек кристальный голос.
И видел свет, катившийся из глаз,
На паутины и пшеничный колос,
На хвост лисицам и в обрывки фраз.
Как землю тронет чистый колкий иней,
Как будет грусть брать горькое вино -
Я буду сам не свой блуждать в долинах,
Взирая в пламя, думать об одном:
О волосах, впитавших кровь сражений,
О ночи с нею, светлой от огня,
И о глазах печальных темно-серых,
О незнакомке с зимнего утра.
Среди холмов и вечной синей хвои
Я бесконечно сильно заплутал.
Мне в жизни больше не найти покоя,
Ни в песнях жриц, ни на откосах скал.
Мир позабыл бесчисленность историй,
Но в том краю, покрытым сизым льдом,
Жил менестрель с налитым сердцем горем
И грустно-нежно пел он об одном:
О волосах, потухнувших от лезвий
О тихой ночи, выжженной до тла,
И о губах печальных мерзло-бледных,
О незнакомке, скрытной, как душа.