В километре дремлет море.
Полуночная терраса.
Ветра нет. В одежде «нори»
Сёмга розовым каркасом.
Намекнув на бледность риса,
Строит в соусе гримасу,
Как заправская актриса.
Мы завяжем, брат,
Завяжем.
Проза вырежет нам гланды,
Речевых проточных скважин,
Где невроз ночует даже
У глагольной контрабанды.
Будет трудно.
Стиснем челюсть.
За оградой бродит Голум.
«Это прелесть, наша прелесть»,-
Он нашептывает.
Смолы на зубах его,
Глазища, так и просятся на волю.
Мы устроим пепелище
Рано утром в чистом поле,
Пусть огонь по рифмам рыщет.
Эта ночь мне выйдет боком.
Угревой полезет сыпью.
Хочешь выпить виски с кокой?
Нет?
А я, пожалуй, выпью.
Ты похож на мафиози,
Ну, по крайней мере, внешне.
При значительной угрозе
Растопыриваешь клешни,
И становишься тираном.
Хочешь, врежь мне?
Что, не хочешь?
Нет, ты брат, и вправду странный.
Как ты думаешь? Нам будет
Не хватать сюжетных линий?
Что ты пялишься на груди
Этих загорелых пиний?
Рукопись в плену комода
Перетягивает вены,
Избавляясь от улик.
Это, брат, и есть свобода -
Ноутбук разбить о стену
И сложить костер из книг.