Для всех блаженств и радостей земных,
которые любил я так открыто,
я гостем был, хмелея в гуще их,
подстегнутый здоровым аппетитом.
Он гнал меня в музей и ресторан,
в объятья к женщине, в театры или храмы,
к блужданиям среди идей и стран,
к наркозам драк и видам панорамным.
Он управлял мной долго, как хотел,
он прятался за лозунги свободы,
я мучился, сходил с ума, потел,
а он все звал манком последней моды.
Но Бог, простив сие, призрел меня
и снял с иглы, и спас от булимии:
во тьме кромешной и при свете дня
я цели разглядел совсем иные.
Какой бы ни ценился звук и цвет
и как ни соблазнял бы вкус и запах,
важнее то, чего казалось б нет,
но без чего все делается прахом.
Любовью назови его, Творцом,
Великим разумом, законами вселенной, -
Никак не разглядеть его лицо,
хотя его и помнят наши гены.
Но осознав однажды, ощутив
присутствие огромной мудрой силы,
как серфингист, войдя в её прилив,
скользишь вдоль волн свободно и красиво.
Мой аппетит сегодня жаждет лишь
движения среди стихий вдоль бездны,
хотя и шепчет страх внутри : 'Шалишь!
Остановись, ведь ты же не железный.'