В ДОРОГЕ
измозолив вокзалам глаза,
я вливал себе в глотку скитания яд,
чтобы только вперёд, чтоб ни шагу назад,
чтоб седой головой окунувшись в просторную память,
коснуться ногами о прошлого дно:
мутные женщины, измазавшие губами
чёрно-белой любви полотно.
пьяной улицы крик на ладони бездомного светится взглядом творца,
в ожиданьи конца своей книги, я пью, как законченный гад,
созерцая высотки ошибок, ужимок, болезней, растрат -
я виновен во всём этом сам.
я попутчиком был, пожирая, как водку, рассказы солдат
об их жёнах, плюющихся в жирную харю войны.
от случайных людей грянул в осень стихов слезопад,
заливая пустеющий Крым.
там какой-никакой, но хотя бы уют
в море чёрных стихов и под юбками дев,
что страшнее, чем гнев - за таких неуместных не пьют,
говоря себе: "выгони, не раздев".
на другом конце мира, сгореть от стыда,
не найдя ни жены, ни друзей, ни следа
на дороге к себе и к небесным вратам,
столько лет понапрасну отдав -
то туда походил, то - сюда.
от бессмысленных драм впасть в беззвучный режим,
уличить себя в пьянстве, депрессии, лжи,
превратиться в покойника, руки сложить
на груди, ничего не нажив.
но картина могла быть иной,
без дороги, что станет виной.
вся погоня за призрачным счастьем
от потребности перемещаться.
если б в ночь, не смыкая глаза,
не впускать в себя вечный вокзал,
а забыв о болоте речей,
слушать суть мелочей.
слушать женскую грусть за стеной,
наделить хэппи-эндом кино
и укутаться нежности сном,
чтоб увидеть дорогу
домой.