думал, одному МНЕ давит жизнь,
сидел в очереди и вдруг увидел – всем давит!
у этого стекают с лица бород ежи,
у того изо рта морж языка выползает,
в дядю напротив не влезает живот,
у деда из рукава торчат лишних три пальца,
девушке зубы не лезут в рот –
виду не подает, типа улыбается.
тетя в регистратуре вдруг наполнилась до краев
(была пустая)
заталкивает вызванный главврачом экзистенциальный кризис,
давится, зашивает наскоро рот, из которого последнее
выползает:
дома пусть делают что хотят, ну хоть на людях не ебитесь!
надламываю себе череп (кость нежна)
– самому уже тесно невмоготу –
из него вылезает беременная жена
и рожает недоношенную пустоту
<<тут и далее кричит в отчаянии жена:
как вместить в себя пустоту?
моей пустоте во мне тесно!
я рожу; из себя еще двести пустынь,
но внутри не настанет места.
там сидят еще трое чужих зверей (во мне)
один в меня плачет, второй пилит ребра – побег,
третий выходит по ночам и сидит-скулит у дверей,
ведущих в счастливую жизнь (нет)
там так тесно, как на ферме у котлет-телят,
как в корсете, несущем кровотечения в органы,
как в отношениях, где не умеют или/и не хотят
говорить. как в банке, где ты заспиртован.
мне ампутировали даже все бесконечности
(у меня к бесконечностям масса вопросов с детства)
но они умудряются заново отрасти,
и опять недостаточно НУЖНО ЕЩЕ БОЛЬШЕ МЕСТА
а все потому, что не вмещается что-то нов-
ое, незаметное во время узи в разрезе:
из тысячи моих порванных улыбкой ртов
лезет рвотой внезапной любовь, ЛЮБОВЬ ЛЕЗЕТ