Отец твой двумя руками
Затачивал нож о камень,
В эпоху слияния кланов
И ценностей искажения
Но ты оставайся с нами,
Покуда в моих чуланах,
За сводами медных кранов,
Поспеет продукт брожения.
Тебя окружают пашни,
Поля, где не сеют хлеба.
Скажи мне, тебе не страшно,
Смотреть на ночное небо?
Твой замок с открытой башней,
Как та закупорка в венах,
Где каменный шов на стенах,
Пометила птица стражник.
Женись, пусть уходят войны.
Устали они от крови.
И можешь идти спокойно,
Под сень черепичной кровли.
Вернешься домой, Лоренцо,
Каким бы тот вечер ни был,
Согреет затылок младенца,
Твои локтевые сгибы.
А помнишь, в тенистом сквере
Лечил ты больную руку?
А после, мои гетеры
Спасали тебя от скуки…
Теперь я старик, мой мальчик,
Белеет и дрябнет кожа.
Бездарно минуты трачу,
Читаю Платона, дожил…
Ты даришь мне важный титул
И место в большом совете.
Но я не гожусь для свиты,
Ты это уже заметил.
Лоренцо, поверь, я тронут,
Что ты не забыл о дяде,
Но лучше поставь у трона
Охрану в стальном наряде.
В тени величавых пиний.
В душе, успокоив вихрь,
Вчера, я христианство принял.
Не падай со стула… тихо…
Теперь причащаюсь Телом
и Кровью, поверить трудно.
Нерон, за такое дело,
Убил бы меня прилюдно.
Когда-то, глумясь над прахом,
Я пленных томил в неволе.
Сто раз заслуживший плаху,
Я болен.
Всего лишь болен…
Над мертвой синицей плачет
Философ с набитым брюхом.
Не всё суета, мой мальчик.
Не всё есть томление духа.