Двух бурёнок держали Шуваловы,
двух кормилиц. И вспомнить легко,
что за тридцать копеек, без малого,
брали люди у них молоко.
Кто – блины завести, кто – для творога,
кто – на ужин детей напоить…
По тогдашним расценкам – недорого.
А с бутылочным – разве сравнить?
По субботам и, кажется, вторникам
после жаркого летнего дня –
хоть и был я в то время дошкольником –
отправляли с бидоном – меня.
Ручка круглая теплилась ласково,
как влитая, в моём кулаке.
И весь путь вдоль квартала барацкого
я мечтал о парном молоке!
Как любил я его! Как хотел его!
Как желал – до коллапса мозгов!
С пузырящейся пенкою, белого,
с нежным духом коровьих сосков!..
И всегда тётя Шура Шувалова,
про мою эту ведая страсть,
крышки три молока наливала мне,
чтобы я им насытился всласть!
А потом уже дома, за ужином,
чем домашних немало смешил,
с непомерною жаждой недюжинной
всё глушил я его и глушил…
Не вернется былое. Вот жалость-то!
Разлюбил, что любил искони.
«Дёрнуть» водочки – это пожалуйста.
Молочка предлагают – ни-ни!
Безусловна в своей невозвратности,
жизнь – так проще, наверное, ей –
о своей намекает закатности,
о конечности то бишь своей –
тем, что белой молочной пенности,
как в лазурной выси облака,
предпочли мы иные ценности,
ой, не факт, что белей молока!
Вспоминаю то время славное,
наш лучащийся счастьем дом.
Всей семьёй, ещё полносоставною,
молоко мы из кружек пьём.
А оно, словно кипень, белое,
в виде четкой сплошной полосы,
всех такими смешными делая,
нам рисует свои усы!
27 – 28 апреля 2017 г.