Закуривай, посидим.
Не куришь? Тогда, послушай.
Дожил до таких седин,
Тебе, хоть, открою душу.
Ты молод и это плюс,
На ус намотай советы.
Хотя, и тебе, боюсь,
Не факт, что поможет это.
Я прожил дурную жизнь,
Порхал и никак иначе.
Не плакал сто лет, кажись,
А тут как ребёнок плачу.
Обидел её. Жену.
Она столько лет терпела.
У кучи страстей в плену
Я жизнь прожигал умело.
К утру приползал домой,
Нетрезвый, с лицом дебила.
Ботинки швырял: «Помой!»
Она всё равно любила…
Прощала мне все грехи,
Всех баб и звонки ночные.
Лишь стали глаза сухи
И руки как не родные.
Растила детей одна,
Ведь мне не до них, я занят!
Ты веришь, дошёл до дна!
Так совесть меня терзает.
Один я, десятый год.
Всё сразу лишилось смысла
И рухнул вдруг неба свод.
Жизнь на волоске повисла.
Так тесно, порой, в груди,
Что нет на земле мне места.
На небо пора, поди,
Но, боязно, если честно.
Одна только мысль давно
Мне сердце тихонько греет,
Что души, мол, всё равно,
Друг друга простить успеют.
Что встретимся скоро с ней.
Там нет, говорят, печали,
И с тем, кого нет родней,
Окажешься ты в начале.
Я этого дня дождусь,
Не зря, ведь, она мне снится.
Журавль улетает пусть,
Дороже в руках синица.
И я всё поправлю там,
Там можно, я постараюсь…
Я ей всю любовь отдам,
Прости меня, Боже, каюсь…
Постой, ты куда? Домой?
Конечно, сынок, удачи!
Нет, всё хорошо со мной,
Нет, нет, я совсем не плачу…
Беги. Береги детей!
Храни тебя Бог, мой милый…
А мне поскорей бы к ней…
О, Господи, дай мне силы…