4-ый розыгрыш Кубка МФ ВСМ. Лонг-лист

Номера участников во всём Конкурсе:

автор 1 --- Владимир Сорочкин
автор 2 --- Алекс Амур
автор 3 --- Андрис Сайнио
автор 4 --- Владимир Демидов
автор 5 --- Владимир Николаевич Тюрин
автор 6 --- Овчинникова Татьяна Сергеевна
автор 7 --- Волдочинский
автор 8 --- Елена Ванетик
автор 9 --- Эльвина Шумовская
автор 10 --- Александр Савостьянов
автор 11 --- Дмитрий Шунин
автор 12 --- Елена Картунова
автор 13 --- Любовь Голейчук Коэн Белл
автор 14 --- Русаков Григорий
автор 15 --- Вячеслав Лобанов
автор 16 --- Константин Белый
автор 17 --- Светлана Разумова 2
автор 18 --- Dnevalny
автор 19 --- Сергей Кривонос
автор 20 --- Александр Носачев
автор 21 --- Ленна Жук
автор 22 --- Виктор Панько
автор 23 --- Ольга Прудиус
автор 24 --- Рамина Джасс
автор 25 --- Елена Талленика
автор 26 --- Марина Боголюбова
автор 27 --- Титова Светлана Юрьевна
автор 28 --- Евгений Аксельрод
автор 29 --- Неля Ландо
автор 30 --- Алекс Трудлер
автор 31 --- Галина Маркер
автор 32 --- Ирина Михайлова 13
автор 33 --- Евгения Дубровина
автор 34 --- Ольга Анциферова
автор 35 --- Таня Ганич -Эза
автор 36 --- Андрей Вознесенский-Мещерский
автор 37 --- Екатерина Карманчикова
автор 38 --- Светоносова
автор 39 --- Марина Быстрова-Докс
автор 40 --- Анатолий Шестаков
автор 41 --- Ольга Светова
автор 42 --- Белобров Сергей
автор 43 --- Maarv
автор 44 --- Людмила Клёнова
автор 45 --- Марина Калмыкова
автор 46 --- Александр Веселов
автор 47 --- Александр Сараев
автор 48 --- Юрий Октябрёв
автор 49 --- Замышляев Андрей
автор 50 --- Валентина Калёва
автор 51 --- Ольга Альтовская
автор 52 --- Елена Севрюгина 3
автор 53 --- Аля Воронкова
автор 54 --- Яков Баст
автор 55 --- Bor G
автор 56 --- Татьяна Шкодина 2
автор 57 --- Галиаскарова Елена
автор 58 --- Ольга Флярковская
автор 59 --- Иркин-Борисова
автор 60 --- Галина Новоселова
автор 61 --- Наталия Белоус
автор 62 --- Людмила Вятская
автор 63 --- Даниил Семёнов
автор 64 --- Николай Сердечный
автор 65 --- Анатолий Артем
автор 66 --- Соэль Карцев
автор 67 --- Неутомимый Читатель
автор 68 --- Юрий Пестерев
автор 69 --- Суламифь7
автор 70 --- Андрей Николаевич Степанов
автор 71 --- Владимир Семёнович Коробов
автор 72 --- Ари Асмаева
автор 73 --- Екатерина Падукова
автор 74 --- Анатолий Розенблат
автор 75 --- Вера Шкодина
автор 76 --- Белый Ящик
автор 77 --- Ольга Хворост
автор 78 --- Елена Толстенко
автор 79 --- Ирина Шабалина
автор 80 --- Анна Сабаева
автор 81 --- Аркадий Бельман

Произведения:

1/16 финала:

1. На облачке
Владимир Сорочкин
Костёр уже замрёт вот-вот,
Погаснув без затей.
Гнездо из дыма птица вьёт
Среди густых ветвей.

В такой глуши, в такую тишь
Исповедим покой…
Но никого не удивишь
Идиллией такой.

Цветенье яблонь. Полузной.
Огня дрожащий взгляд.
И откровенен – белизной –
Пропахший дымом сад.

А мы с тобой знакомы пять
Минут, а, может, лет,
Но всем словам моим не спрясть
Тебя и этот свет.

А день растёт, как снежный ком,
И я в своей глуши
Тебя рисую угольком
На облачке души.

2. На дне Москвы
Алекс Амур
На дне Москвы лежали люди,
Ходили люди, но увы,
Москва не знает и не любит
Людей на самом дне Москвы.

А в небесах сидели дяди
И тёти вёрткие как ртуть.
Да, я хотел Москву погладить,
Но не смогу перевернуть.

3. Опять снегопад
Андрис Сайнио
Опять снегопад с неба падает где-то,
А здесь за окном опостылевший дождь.
Живу в январе в предвкушении лета,
В котором ты встречи назначенной ждешь.

Под капли дождя я считаю минуты,
Под шум поездов я считаю часы,
Под гул самолетов взлетаю, как будто
Со взлетной, ведущей к тебе полосы.

Природа, смеясь нарушает прогнозы.
Опять снегопады дождем пролились,
Смущая меня неудобным вопросом:
"А правы ли мы, прогнозируя жизнь"?
…
Летит самолет, сократив километры,
турбины поют мне волшебный мотив.
Сменю часовых поясов геометри-
ю, месяцы в восемь часов превратив.

4. Проводы августа
Владимир Демидов Пп
Сложило лето жар в сундук
и вместе с августом рыдало,
а тучи, бегая вокруг,
над ними ткали покрывало.

Я вскипятил туман грозой,
добавив яблочной заварки.
В итоге получил настой
по-августовски терпко-сладкий.

Его я пил и ночь и день,
а ветры патефон крутили
и танцевали в темноте,
ломая о деревья крылья.

Дожди косые шли толпой
через меня до океана,
где бил по клавишам прибой,
терзая берег фортепьяно.

Я слышал звуки вдалеке
и видел август уходящий.
Гадала осень по руке
о будущем и настоящем…

5. Пропадают по жизни друзья
Владимир Николаевич Тюрин
Что с годами нам предрешено,
Всё запрятано в дальние дали,
И в дороге друзья пропадали,
Как скисает в сосуде вино.

Боль потерь отступает , но ранит,
Только память тревожит мой сон,
И душа вторит ей в унисон:
"Поистёрлись душевные грани".

Разливаются реки весной
Вымывая отжившую скверну,
Так и в жизни ,гнилое отвергнув,
Очищаются души судьбой.

 01 августа 2016 года

6. Поздно
Овчинникова Татьяна Сергеевна
Пухлое солнце садится за речкой -
Дремлют в прохладе ракиты и клёны.
Облюбовали лягушки местечко -
Образовали жилые районы,

Радуют пеньем детей и влюблённых.
Только рыбак неудачливый злится.
Бабочек рой. Им в рогозе зелёном
Тоже под бархатом алым не спится.

Волны из тёмно-бордового шёлка
Плещутся, манят в бездонное царство...
Я в этом мире как в стоге иголка:
Нет от разлуки с любимым лекарства.

Мне в этих сказочных кущах не место -
Молча бросаю в лягушек каменья.
Я и рыбак из единого теста:
Оба сегодня мы жертвы  забвенья.

Песни о счастье и радости чужды -
Прячусь от мира я, сжавшись в комочек.
Стать бы опять и любимой, и нужной! -
Поздно: закат из одних многоточий...

7. Бог
Волдочинский
Бог - то, чего  не знаем и не можем.
И ,  в неизвестность делая шаги,
С надеждой восклицаем мы: о, боже!
Не брось и вразуми , и помоги.
И, напрягая существо до дрожи:
И мышцы все, и нервы, и мозги,
Умения и знания мы множим,
Сужая ближе к истине круги.
Но морю знаний не известен берег,
Нам истину поведать в полной мере
 Способен вряд ли хоть один мудрец.
Не оказаться у последней двери.
В то, что не знаем, нужно только верить -
Без веры и познанию конец.

8. Идет охота на волков
Елена Ванетик
 **Идет охота на волков, идет охота!**-- так пел Высоцкий, не заглядывая в ноты
 И все мы слушали с ленцой знакомый голос с хрипотцой
 Меняя записи на крупные банкноты
 С тех пор прошло не мало лет, и поменялся белый свет
 Повырастали пацаны семидесятых
 Но по традиции веков  --   вовсю картечью бьют волков
 Никак не жалуют затравленных косматых
 Никто не будет просто так стрелять в породистых собак
 Но в этом мире все до крайности условно
 И никогда не защитят несчастных маленьких волчат
 Которых Бог не обеспечил родословной
 А человеческая страсть -- стрелять в животных и попасть
 И ради кайфа сделать выстрел для разминки
 Идет охота на волков, а их удел уже таков, что б защищать свою вторую половинку
 Но вот однажды, как то раз, войдя в охотничий экстаз
 Решил любитель просто так поразвлекаться
 Он выбрал жертву наугад  --  волчицу с выводком волчат
 И стал к ней медленно и верно приближаться
 В крови играл адреналин, в атаку шел, как на Берлин
 И явно чувствовал себя таким **героем**
 Ружье поставил на прицел, и ствол направил прямо в цель
 Он жаждал чувственных утех, он жаждал крови
 Волчица,чувствуя беду, волчат прикрыла на ходу и ощутила едкий запах террориста
 Ее стеклянный жалкий взгляд молил помиловать волчат
 Но в тишине раздался только  --  громкий выстрел
 Волчица рухнула назад, а восемь маленьких волчат
 Прижались к матери  --  волчице беспородной
 Потом волчат, в хмельном дыму, он отстрелял по одному
 И даже мускул на лице его не дрогнул
 С тех пор прошло не мало дней и как то с дочкою своей
 Пошел **герой** в лесок соседний спозаранку
 Но вдруг почувствовав напряг, он обернулся и...обмяк
 Увидев волка рядом с дочкой на полянке
 Тот самый волк  --  отец волчат, свой навострил свирепый взгляд
 Пришел волчара отомстить за гибель рода...Мужик отчаянно молил:
 --**Убей меня, я заслужил, но только дочь мою, пожалуйста, не трогай!**
 И волк как будто снизошел  --  к малышке тихо подошел
 И прикоснулся к ней своим холодным носом
 Он из своих последних сил на небеса заголосил
 И скрылся медленно за каменным утесом
 Зверь отомстил, но только -- так, без жаркой крови и атак
 И не посмел до человека опуститься
 Волк  --  благороден хоть живет без родословных и пород
 И людям есть чему  у **серых** поучиться
 Не убивайте просто так  --  зверей и брошенных собак
 Всем жизнь дана на этом свете для чего то
 И пусть Высоцкого слова летят из прошлого **вчера**
 --  **Идет охота на волков, идет охота!**


9. Видение
Эльвина Шумовская
Пылал в небесах закат цвета вишни.
Солнце садилось за горизонт.
Всё окунулось в сказочный сон.
И вдруг кто-то тихо тронул клавиши.

Дивная музыка в ночи разливается,
Будто бы пение птиц звучит.
Кто-то вдруг подошёл. Шаги чьи?
Вглядываюсь, не могу увидеть лица.

Дуновением легкого ветерка
По щеке меня ласково гладит.
По коже … как рябь по водной глади…
Пространство воздушное трогает рука.

Нет тут, в реальном мире, следов его.
Что это?  Фантом? Или светотень?
Я знаю, когда настанет завтрашний день,
От него не останется ничего…

10. Чёрная кошка
Александр Савостьянов
Чёрная кошка,  чёрные крошки  – четверо милых котят
В городе Сочи.  Чёрные ночи.  Чёрные тучи летят.
Спешный свидетель  –  северный ветер.  Прогрохотал товарняк.
Прямо бежали,  хрипло рычали трое голодных дворняг.
Шерсть встала дыбом.
Быстрым изгибом к яростной схватке готовсь! –
И у барбоса прямо из носа брызнула первая кровь.
Голод – не тётка. Рвут свои глотки
Псы.  Им совсем невтерпёж.
Лапой по глазу. Хватка ослабла.  Дикие визги, скулёж.
Время летело,  кошка шипела,  не отступив ни на шаг.
Бешено лая,  жутко оскалясь,  в битву вступает вожак.
В бойне без правил псиной расправы некуда пятиться.  Ох!
Очень некстати... злобные тати... Надо сражаться на трёх.
Челюсти сбоку.  Хрустнули кости.  Острая боль до плеча.
В поисках чуда: «Где же вы, люди?» –  Больше не в силах кричать.
Всё запоздало.  Значит,  пропало.  Силы уходят в борьбе.
Скверное дело  –  бренное тело, где перекушен хребет.
Ангел пушистый  –  белый котище...
Дверь отворяется в Рай...
Надо проститься...
Кажется, снится...
Иль показалось: «Вставай!»  –
Словно ребёнок, малый котёнок мордочкой ткнулся ей в шерсть.
Кошка вздохнула,  молча уснула,  слова не ведая «смерть».
Кайся  –  не кайся, поздно, хозяйка! –  Скрылись все псы за углом.
Плачут котята.  Прав обыватель – как же им всем повезло...
Люди и звери... Горечь потери. В зеркале бродят кривом
Скользкие взглядом Псы – где-то рядом. Рядом вот так и живём.
... В городе Сочи – чёрные ночи. Чёрные тучи летят.
Свет из окошка...

Чёрная кошка.

Четверо чёрных котят.

11. Крановщик
Дмитрий Шунин
Сергей Белов был крановщик плавучих кранов,
Обычный, в общем-то, мужик, без тараканов,
Без тараканов в голове и без зазнайства.
Он очень рано овдовел и вёл хозяйство.
Хозяйство вёл и дочь растил, а вечерами
Он, засыпая, уходил к жене и маме.
Туда, где счастью и мечтам предела нету,
И где доверено ветрам вращать планету,
И самовар шипит, как уж,- большой ведёрный,
И дед бросает в глотки луж полоски дёрна.
Где тихо с речкой говорят, склонившись, вётлы,
А время - горький шоколад в ладонях тёплых...
Сергей Белов был крановщик в порту на Волге,
Там, где стерлядка и лещи, и пиво с воблой...
Он в темноте домой спешил к любимой дочке,
И никому не говорил, что снится ночью.

12. Поймёшь ли?
Елена Картунова
Ты думаешь, если любит, лепи из неё, что хочешь?
Ты думаешь, будет свечкой послушно гореть в руках?
Для прихотей - пластилинна, безропотна и порочна.
Захочешь – в морозной стойке до заданного звонка.

Лекала твоих привычек в изгибах круты до боли -
жестокая перекройка на твой извращенный вкус.
От мерок железных тесно, на теле горят мозоли.
Но верность её собачья для дела -  козырный туз.

Однажды она застынет куском обожженной глины.
И ты возмутишься формой, и станешь её ломать,
надеясь вернуть пластичность. Но хрупкие половины
останутся непокорны. И ты, вспоминая «мать»,
начнешь молотить осколки и злобно плеваться грязью.
Она обольётся ливнем, обсохнет и воспарит.

Когда пропадает вера, экс"бога" свергают наземь.
сминая его законы, и храмы, и алтари.

Поймешь ли, король шаблонов и узких тисков Прокруста,
идею Творца различий, вдохнувшего в глину жизнь?
Божественное исправить – бездарнейшее искусство.
Но, может, она забудет… во благо твоей души.

13. На крыльце
Любовь Голейчук Коэн Белл
Под вечер день меняется в лице.
На смену солнцу – сырость, темнота.
А я всё жду, свернувшись на крыльце:
Придёшь и будешь нежно бормотать,
Что я – твоя хорошая, твой друг...
А утром, подкрепившись, налегке,
Пойдём гулять. Река, деревня, луг -
Всё здорово! А ну, айда к реке!
Как весело с тобою мне, Антон,
В воде плескаться, бегать вдоль реки
И слушать птиц весёлый перезвон!
Ну, где же ты? Хоть слово прореки!
Крыльцо – из камня. К ночи – холодней.
И в брюхе так болезненно урчит...
Я словно знала, что на столько дней
Тебя машина белая умчит!
Я сразу невзлюбила этот звук –
Как будто кошек яростная рать
Кричала от каких–то страшных мук.
... Да нет, и кошкам так не заорать!
И люди в белом возымели власть -
Несли тебя в машину, не спросив...
А ты молчал. Под ноги им рвалась,
Отбить я не смогла тебя, прости...
И долго я бежала за тобой -
Пока могла... Вернулась на крыльцо...
Я – лишь собака... Я луне рябой
Замолвлю за тебя, Антон, словцо
Мой стон страшней, чем весь земной галдёж,
И голод не прогонит от дверей.
Луна услышит, верю. Ты придёшь.
- Антон?!
    - Антон!!!
        Я мчусь к тебе! Скорей!

14. Той, которая любит и верит!
Русаков Григорий
Там, где небо касается горных вершин и скал,
где мерцает под звёздами синим сапфиром лёд,
я, без малого, тысячу жизней тебя искал
и боялся, что вера в любовь навсегда умрёт.

Я рождался и жил, умирал и рождался вновь,
лишь заглядывал в души и чувствовал стук сердец.
Я встречался с тобой в миллионах безумных снов,
и в мирах неизвестных разыскивал твой дворец.

Половинку мою, кто запрятал? В какой глуши?
Приковал в подземелье сыром на стальную цепь?
Может к счастью суровыми нитями мрак пришил
или бросил скитаться её на погибель в степь?

Несомненно, родная моя, я тебя найду!
Не видать мне покоя и свет пусть не будет мил.
К сожалению, нам не дано - выбирать судьбу,
потерпи обязательно, если не хватит сил.

Не боюсь ураганов, тем паче морозов злых.
На пути устоит на моём разве вражья рать?
Я пишу для единственной, самой любимой стих.
Той, которая любит и верит, и будет ждать!

15. Кинула
Вячеслав Лобанов
Маленькое здание вокзала.
Сквер, больница справа, слева клуб.
Ты вчера насмешливо сказала:
- Навсегда прощайте, лесоруб!

Пахло расцветающей сиренью,
Перегаром, "Шипром", табаком.
И сиял побелкой старый Ленин
У дверей в зашторенный райком.

В небе ухмылялся лунный бублик:
Дескать, дураку опять урок!
Флаги всех пятнадцати республик
Трепыхал прохладный ветерок.

Раскрошилась сигарета "Прима"
В крепких, но затрясшихся руках.
Долго не забыть обиды, Римма,
Долго, как слепого старика,

Что внутри набитого вокзала
На тележке у окна застыл...
Словно из артерий -  ярко-алым
Утро перекрасило кусты.

Ночь прошла и малость полегчало,
Закурил не "Приму", а "Памир" -
Угостила продавщица Алла...
Жизнь - чудесна и прекрасен мир!

16. Как глуп я был...
Константин Белый
Давно, тайком отплаканы все слезы.
Стал забываться твой небесный лик.
И есть, кому дарить весной мимозы.
К тому же я сейчас почти старик

Но в бурный час угарного веселья.
И если я хворной лежу в бреду.
Находит на меня оцепененье.
И вновь одной картиной я живу.

Мы на рассвете плещемся на речке.
Как те из рая, тоже голышом.
Невинные, влюбленные овечки.
И нам вдвоем чертовски хорошо.

И сердце одинокое добреет.
Но память бьет - тебя я потерял.
И ничего для сердца нет больнее..
Как глуп я был. Как мало понимал.

17. История одной старинной двери
Светлана Разумова 2
История одной старинной двери или крик души,
заглушаемый современностью.

              "...Мы наш, мы новый мир построим,
              Кто был ничем, тот станет всем..."
                Интернационал.

Я стою у дверИ, запускавшей моменты столетия.
А её точный возраст никто и не знает, наверное.
В многослойности краски - течения века отметина,
Признак нового стиля - дешевая латка фанерная.

Жизнь, меняя эпохи, стремится всегда к обновлению.
Под влиянием моды чего только не понастроено!
Но не могут вписаться друг в друга миры параллельные,
Облик города не изменяется в лучшую сторону.

Несуразное новое рушит бесценное старое,
В децибелах кричащей безвкусицы разум потух и стих.
Оплетает сетями умы однодневность бездарная,
Возвышаясь над смыслом величием нравственной тупости.

Так, на фоне культурного китча и пафосной пошлости
Гармоничная классика стала почти неформатная.
Я стою у двери в безнадёжно закрытое прошлое.
Как тебя удержать, уходящая быль в невозвратное?

P.S.: Это реальная, пока ещё существующая дверь старинного дома
19 века г. Ростова-на-Дону. Подобные памятники архитектуры ещё есть,
но большинство из них в плачевном состоянии.

18. Есть женщины как ночь
Dnevalny
Есть женщины как ночь:
Таинственны и томны…
Сознанье погружается во тьму,
И страсть свою не в силах превозмочь
Под взглядом глаз как бездна моря темных,
Робеешь ты, не зная почему…
 
Есть женщины – рассвет,
промозглый и туманный:
трагически красивы и грустны…
В глазах – холодный, отраженный свет,
огонь миров непознанных и странных…
И чувства к ним безумия полны…
 
Есть женщины -  как день,-
Июльский жаркий полдень...
Улыбки волшебство – от добрых фей.
Как солнышко, -неведома им тень,
светлы и ярки при любой погоде!
А святостью похожи на детей…

Но вечер мне милей:
Весенний теплый вечер,
Когда под негой розовой сады,-
Их аромат царит среди аллей...
А ты - шальной, счастливый и беспечный!
И гимн любви поют в душе альты!

Вечерний сумрак тот-
Любимый женский образ.
Он словно дар божественных небес!
И в жизни вам безумно повезет,
Коль встретите когда ( плевать на возраст!)
Вы "вечер-женщину" среди невест...

19. Цветы и поле, поле и цветы...
Сергей Кривонос
                ".. .Легче там, где поле и цветы"
                Николай Рубцов
Цветы и поле, поле и цветы.
Река. И вздох проснувшейся планеты.
И никого вокруг. Лишь я и ты,
И тишина на сотни километров. 

Вот так бы и ходить среди полей,
Не чувствуя былой обидной боли,
Влюбляясь каждый раз еще сильней
В зарю и это небо голубое.

Прерывисто дыша, спешит вода
За горизонт, куда скатился Млечный.
И дремлет одинокая скирда,
Рассветной дымкой прикрывая плечи.

Спасибо, мир, за поле и цветы,
С которыми душа моя навеки,
Непогрешимо оживляешь ты
Все то, что человечно в человеке.

Здесь неизменно умирает ложь,
А ковыли к ногам бегут, встречая.
Светлеет день. Он тем уже хорош,
Что в глубь полей запрятал все печали.

Я тихо стану на краю мечты,
Поймаю на лету случайный ветер...
Среди рассвета — только я и ты,
И тишина на сотни километров.

20. Дикий берег моря
Александр Носачев
Как приятно сентябрьским днём в три-четыре часа пополудни
не спеша прогуляться по дикому берегу моря,
уходя от скоплений людей, за границу привычного пляжа,
далеко от рутины, от дыма мангалов, шашлычного чада,
среди каменных плит, валунов, раскалённых и дышащих зноем…

Набегает волна и о чём-то задумчиво-медленно шепчет,
плещет ласково, пёструю гальку целуя узорною пеной,
приступая на берег, обнимет массивные серые камни,
вновь нахлынет и вновь, уползая, отступит со всхлипом,
обнажит их блестящее, влажное, гладкое тело…

Тишина… кроме плеска волны и шуршания гальки ни звука…
только редко доносятся сверху протяжные чаячьи стоны,
и внезапно бросает на осыпь сосновую шишку
пробежавший по кронам деревьев порывистый ветер:
упадёт, – мелкий щебень прольётся, – и вновь всё затихнет…

И душа распахнётся, воспримет простор и отринет тревоги…
и вбираешь в себя первозданную силу природы…

21. Перспектива
Ленна Жук
В каморке тёмной, где седою паутиной,
дно потолка разрисовал паучий ткач,
на ветхом стуле, у окна, чуть сгорбив спину,
сидел худой великовозрастный скрипач.
Тоскливо глядя на нехитрый, скудный ужин,
водил по воздуху, как кисточкой, смычком.
Подруга-скрипка, половинкой сочной груши,
желтела тусклым, чуть зашарпанным бочком.

«Пора на пенсию, и нет альтернативы!» -
концертный барин равнодушен и вальяжен.
«Хватает опыта сполна, но пер – спек – тивы,
уже не будет. Перспектива – это важно!»

И словно пяльцами лоскут, сжимали душу
тиски обиды, добела. До дикой боли.
Иголкой тыкалось в сознание: «не нужен»,
а память резало бесстрастное: «уволен».


По стЕнам - блики фотографий: сын и дочка
(их увезла в столицу бывшая жена,
лет сто назад). И в биографии – три точки,
обрывки судеб, полу-лица, имена,
давно затёртые шершавым, тонким пальцем….

….И только утро разукрасит небосвод,
обнимет скрипку захудалым серым ранцем,
прихватит шляпу и в подземный переход….

22. Учитесь слушать тишину
Виктор Панько
Учитесь слушать тишину:
Она – нежнее звуков скрипки,
Она – загадочней улыбки,
Она избавит от ошибки.
Учитесь слушать тишину.
Учитесь слушать тишину:
Слышны в ней тысячи симфоний,
Из них найдите хоть одну,
Настройтесь на ее волну.
Учитесь слушать тишину.
Учитесь слушать тишину.
Она -бывает громче грома,
Больнее сладостного стона,
И крепче водки или рома.
Учитесь слушать тишину.
Учитесь слушать тишину.
В потоке скрежета и скрипа,
Базара, хохота и крика,
Рока, сериала, клипа –
Цените, люди, Тишину!

24.09.09

23. Я слышала, как звезды пели...
Ольга Прудиус
Я слышала, как звезды пели,
Играли лучиками блюз ночной,
Я, затаив дыханье еле-еле,
Боялась показаться им смешной.

Таких я звуков раньше не слыхала,
И музыки подобной на земле,
Но вдруг, одна звезда упала,
И медленно растаяла во мгле.

Звезды с неба падают на счастье,
Бог каждому их посылает,
Охраняет от ненастья,
Каждого любовью наполняет!

24. И тоньше всё земная нить
Рамина Джасс
         Когда-то погружался в сон
         Я, словно в воду, бед не чая.
         Теперь рассветный час встречаю,
         Бессонницею обнесен.
                (Д. Самойлов)

Задернуть шторы поплотней,
Испить до дна ночную темень,
Но не хмелеть, а лишь трезвей
Взглянуть на опыт бессистемный.
Беспечность звёзд, далёкий свет
Недосягаемых галактик
Из омута пустой кровати
Зовут меня за тьмой вослед.

Друзей, растаявших в былом,
Мне всё виднее силуэты.
Их голоса покинут дом
С луною только на рассвете.
Бессонница взяла в тиски
Из слов, не сказанных когда-то,
Чей почерневший отпечаток
Скользит вдоль улиц городских.

Я столько в жизни не постиг,
Но тени ветхих мемуаров
Не отпускают ни на миг…
А мир вокруг как прежде ярок.
И тоньше всё земная нить,
Нет сил себя надеждой тешить.
Но, неужели, тем я грешен,
Что всё ещё мечтаю жить.

25. узлы на венах...
Елена Талленика
хозяйка дома запирает дверь.
с вечерней дойки - молоко по крынкам
дела закончив можно сесть за стол
под скатертью в цветочной кисее.
в питье горячем заварив имбирь
от хлеба отрезает половинку
для локтя огрубевшего – простор
в пустой тарелке только хлеб – себе.
у кофты заскорузлы рукава
расскажут руки от чего мозоли
крючком проворным безымянный - стерт.
на среднем пальце след веретена.
о том, как сети причиняют боль,
пока их расправляешь в бочке солью,
чтоб жестче становились и прочней-
она не будет никому стенать.
узлы на венах развязать нельзя
так накрепко затянуты работой .
а полноводных рек - под кожей – пульс,
не участить внезапным стуком в дверь.
она уже не ставит сапоги
ни для дождей обрезанные боты –
босой ногой не торопясь, скользнуть.
пока соседей не поднял кобель.
давно отлаял...на собачий век
хватило и тоски, и ожиданья.
у дома поднималась в рост сосна
за это время -  расщепило ствол.
ветвями две дороги разошлись
любимый не сказал ей : До свиданья...
«Даст Бог – вернусь, ты береги себя...»
не береглась, но прожила лет сто...
расскажут пальцы,  как морозит цепь
на вороте колодезном навита.
а вздумается ручку отпустить-
ведро сорвать,  и сила не нужна.
поэтому бидончик на крыльце
для чайника, и в малое корыто.
большое погорельцам отдала:
«Берите...мне в нём больше не нужда

26. Что в женской доле?
Марина Боголюбова
Как быстро пролетают годы –
Весна мелькнёт – и снова – осень…
Мы красоту своей Природы
       Цветущей
Прямо в сердце носим.

Я с детства любовалась Силой,
Что создаёт родные лица,
Улыбка мамы – юной, милой
В моих глазах сейчас искрится.

Хранится нежность рук и взгляда
В моих прикосновеньях к сыну,
Когда меня не будет рядом,
Благословеньем с Неба хлыну…

Ведь так меня учили годы,
Что прожиты под кровом отчим,
А ныне женскую Природу
Как мусор жжём, ногами топчем…

Что в Женской Доле –
Разве это?
Нет! В ней цветут все краски Рая,-
Пшеница на бескрайнем поле,
И ветер, что с волной играет…
С Любимым страстные объятья
И спящие спокойно дети,
И свадебное чудо – платье,
И восхищенье на рассвете…
***

Я женские читаю лица-
Картины счастья иль сомнений…
Душа опять найти стремится
Причину нынешних волнений…

27. Вечер... скатилось за лес красно-солнышко
Титова Светлана Юрьевна
Вечер… скатилось за лес красно-солнышко,
Звон с колоколен Торжка...
Ох, тяжела ты, крестьянская долюшка:
Гневом томится душа.

Ива печальница косы развесила.
Лёгкий туман над Тверцой.
Над берегами твоими и весями
Плач раздаётся людской.

Пахаря доля – лишь труд да лишения,
Дань да набеги хазар.
Полнится, княже, народа терпение:
Заревом в небе пожар.

Где преклонить мне бедову головушку -
Вороги избу пожгли,
Сына Иванушку с милою Любушкой
Степью в полон увели.

Нет больше мочи – не жизнь, а страдание:
Жита опять недород.
Князь обложил непомерною данью –
Стонет под гнётом народ.

Князь, да на княжича - ратью с дружинами:
Делит орда ярлыки,
Землю и власть... Гибнут люди невинные,
Братья отныне враги.

Раны омой речка, выдюжить нужно мне,
Чтобы любимых спасти -
С верным булатом, с ватагою дружною
На супостата идти.

Ива печальница косы развесила,
Лёгкий туман над Тверцой.
Над берегами твоими и весями
Стон раздаётся людской.

11.09.2016г.

28. Море
Евгений Аксельрод
Долго жил я, покорный судьбе,
В человечьей безжалостной своре,
Но теперь я вернулся к тебе.
Обними меня, море.

Словно дальний ручей с диких гор,
Свои радости, муки и боли
Нёс к тебе я, скрываясь, как вор.
Успокой меня, море.

Я немало изведал тоски,
День любой был по-своему горек,
И неважно писались стихи.
Вдохнови меня, море.

Судьбы женщин, как книги, листал,
Растворяясь в их ласковом хоре,
Но счастливым не стал  –  лишь устал.
Освежи меня, море.

Скоро снова смешаюсь с толпой,
Человечьим законам покорен.
И на жизнь, на разлуку с тобой
Дай мне мужества, море.

29. Свет в окне...
Неля Ландо
Ты снова здесь...Ты снова рядом...
Тепло и свет в твоём окне.
Какое счастье быть наградой
И раствориться в тишине.

На потолке играют тени,
Сплетаясь в образы весны.
И манит веточка сирени
И нежность ландышей лесных.

И сокращают  расстоянье
Любви зелёные глаза.
Прощенье...Губ твоих касанье,
Как в мае лёгкая гроза.

Любовь объятия раскрыла,
Души стремительный полёт...
Качнулось небо ...и уплыло...
И пахнет мятой дикий мёд.

30. Рубашка
Алекс Трудлер
Я надену рубашку изнанкою внутрь,
прочитаю почище молитву
и пойду по дорогам, где курят и пьют,
пряча глубже опасную бритву.

Сигаретным приветом сигналят огни
из подвалов беспечного детства,
и визгливые крики: "Пятерку гони!" -
из окошка в тени по соседству.

Марлезонский балет, автомат ППШ,
чёрно-белые фильмы о главном...
Я листаю в дороге, почти не дыша,
деревянные ветхие ставни.

Надоело смотреть на культурный массив,
запечённый в кулич поколений.
Я опять становлюсь безнадёжно ленив,
поднимаясь по скользким ступеням.

И слышнее звучит паровозный гудок:
"Ваше время - пожалуйста - вышло."
Снова видится мне бесконечно далёк
капитан деревенских мальчишек.

Путь дочитан с листа без серьёзных помех
до абзаца, до перечня радуг.
Я надену пижаму изнанкой наверх -
может, сон будет крепок и сладок.

31. ничего хотеть
Галина Маркер
Дни бичует плеть,
            заливает медь.
Не хочу хотеть,
            ничего хотеть.
У минут есть вес
            и металла вкус.
Высота небес –
            неподъёмный груз.

Воздух - вязкий клей
            им дышать нельзя.
В мир счастливых дней
            заросла стезя.
Привыкаю быть
            тенью прошлого
Не ходить, не плыть
            с тяжкой ношею.

Привыкаю быть
            просто именем.
Мне любовь не пить -
            не люби меня.
Счастье из узлов,
            дни на полосы,            
Ночи горьких снов
            пеплом в волосы.

Стал костёр золой,
            след под ним замёрз.
За тепло ценой -
            пепелище грёз!
Не сиять, не петь –
            для жар-птицы клеть.

Не хочу хотеть, ничего хотеть…

32. Вам кажется
Ирина Михайлова 13
                Любимая!
                Меня вы не любили.
                Не знали вы, что в сонмище людском
                Я был как лошадь, загнанная в мыле,
                Пришпоренная смелым ездоком.
                Сергей Есенин («Письмо к женщине»)

Любимый, я по комнате ходила
И вам бросала резкие слова,
Не потому, что вас  я не любила,
А потому,  что больше не могла
Смотреть на то,  как вы на части рвете
Свою уже измученную плоть...
Меня любимой снова вы зовете
Зачем?
Чтоб побольнее уколоть?

Я никого не знала вас капризней...
Для вас запретов не было и нет...
Вы в кабаке не прятались от жизни -
Вы жили в нем! ... хуля весь белый свет.

Теперь вам кажется, что вы переменились...
Ваш новый тост за светлый вольный труд!
На чью, мой друг, надеетесь вы милость,
Ужели вас оценят и поймут?

Ужели я
В ударе нежных чувств (с)
Начну как прежде уповать на чудо?
Нет, пережив чреду шальных безумств,
Наивной с вами я уже не буду.

«Не мучил бы я вас...» -
Любимый, вы так верите тому, что говорите...
И я вам раньше верила, увы,
И я винила быт и рок событий....
Нашли вы трюм, чтоб прятаться от вьюг,
Но бог над вами чуда не содеял...
Вам кажется, что вечный свой недуг
Вы излечили новою идеей?

Вам кажется... Весь мир тут не при чем...
Вы, как дитя, нуждаетесь в защите...
Я вас люблю...любила... горячо.
Храни вас бог! Простите...Не взыщите...

33. Стихи о настоящем человеке!
Евгения Дубровина
Поговорите с нами, Алексей Петрович,
Ваш славный подвиг не забыли мы.
Давайте вместе мы откроем Повесть
О настоящем Человеке всей земли!

Вы просто человек, Петрович, не легенда.
Вся Ваша жизнь – для нас большой урок.
Вот гаснет свет, включаем киноленту,
Взмывает ввысь Ваш легкий ястребок!

Вы с детских лет, а может с колыбели,
Хотели птицей к звёздам воспарить,
Мечта сбылась, спасибо, что сумели,
Свою любовь нам к небу подарить!

Пришла война, в бою с врагом жестоким,
В неравной схватке сбит был самолёт,
И восемнадцать дней голодный и безногий,
Вы продолжали прерванный полёт!

Вы рвались в бой, но приговор был строгий,
Жизнь потеряла смысл, в ногах металл,
Медзаключение: к полётам не пригоден –
Простой советский парень не признал!

Мы помним имя Алексей Маресьев,
Хоть в школах нет Вас, к нашему стыду,
Медаль героя заслужили с честью,
В Победном сорок памятном году!

Бессмертный полк – навеки наша Слава,
Мы чтим солдат, кто спас свою страну.
И в майский день великая Держава
Шагает с Вами, как в одном строю!

Москва. Парад. Победа! Все мы вместе!
А в небе самолёты – и в одном из них,
Штурвал свой держит Алексей Маресьев,
Над Красной площадью ведет свой Миг!

Поговорите с нами Алексей Петрович,
Вы как отец нам всем, а для России – сын,
В Ваш юбилей столетний наша совесть
Достигла в душах пламенных вершин!

34. Берёзка и ветер
Ольга Анциферова
Над рекой, на высоком угоре
Буйный ветер берёзку обнял.
Песни пел ей на вольном просторе
И невестою нежно назвал.

Он любил ту берёзку безумно,
Косы длинные ей завивал.
Трепетал, целовал ночью лунной,
С плеч росу по утрам обдувал.

Накатилась война, и в том месте
Дни  и ночи бои  напролёт.
Под ветвями  зелёной невесты
Огневой немец выстроил дзот.

Заломила берёзонька "руки":
-Не могу я  позора стерпеть.
Не по мне эти адовы муки,
Милый ветер, хочу умереть.

Ветер выл, убивался и плакал,
Бурю, "криком" к любимой призвав.
Вместе с дзотом горела, как факел,
Ветви к небу берёзка подняв.

Нет войны, и над полем затишье,
Ветер грустные песни поёт.
На печальном, родном пепелище
Новой жизни росток бережёт.

35. Родины грусть до седьмого колена
Таня Ганич -Эза
Ртутью расплавлено серое небо,
Ветер срывает пожухлые листья,
День будто был, или будто бы не был,
Осень укрылась под шкурою лисьей.

Взглядом цепляюсь из окон вагонных,
Ежусь, врастая в тревожные дали
Вязкой земли на крутых перегонах,
Птиц перелетных и мглистой печали.

Горечь тоски затяжной неуемной,
Горечь тоски и дороги, дороги…
По косогорам, за край окоема
Медленным волоком тянутся дроги.

Изб деревенских, в линялых халатах,
Жмутся друг к другу сутулые срубы,
И привыкая к белёным заплатам,
В небо плюют почерневшие трубы.

За перелеском – пустырь огольцовый
Ластит дождями бурьянные травы,
Морок, запутанный в лапник сосновый,
Сизым туманом сползает в канавы.

А вдалеке виснет клин журавлиный,
Криком зайдясь от натужного лёта,
Будто уносит и боль, и седины
Стылой земли загрубевшей от пота.

Вмиг растекаясь по скрюченным венам,
И застревая в крови хрусталями,
Родины грусть до седьмого колена,
Небом оплакана и журавлями…

36. Последний концерт
Андрей Вознесенский-Мещерский
Бессонной ночи тяжкий бред:
Как эти мысли мутно-лунны.
Достать свой старый инструмент
И не узнать при свете струны.

Вот Паганини свет зажег
И видит лика два унылых-
Две старых деки, струны, гриф.
Когда-то Бог иль дьявол слил их.

О, тьма близка! Сквозь эту тьму
Не видит глаз, ты,скрипка, та ли.....
И струны ласково, к смычку
Вдруг потянувшись, зазвучали.

Не правда ль больше никогда,
Мы не расстанемся, подруга?
И скрипка отвечала:"Да!"
А за окном стонала вьюга.

Звук пиццикато, пальцев взмах-
И струны вновь затрепетали.
Но было мукой для них то,
Что люди музыкой считали.

Маэстро свой сыграл концерт.
Финал, уж пальцы онемели...
Лишь утром старика нашли
На мертвом бархате постели.

37. Осенние листья
Екатерина Карманчикова
Осенние листья на ветках шуршат
Ветер подует, они улетят.
Ветер притихнет они упадут.
А люди зимы с нетерпением ждут.

Листья упали огромной горой,
А люди толпой несутся домой,
Листья обиженно смотрят им вслед
Говорят"У людей жалости нет!"

Через месяц пришла зима,
И укрыла листья снегом она,
Сделала горку с катком,
Сосульками украсили дом.

-Ну теперь понятно!Чего?
-Вот почему люди ждали её!
Листья задумались и до самой весны
Ждали потепления под снегом они!

38. твоя игра
Светоносова
 Где-то играешь в то, что не стоит свеч, между землей и тысячным этажом.Мне бы подняться, взглядом тебя обжечь и залечить нечаянный твой ожог. Лишь позови, я сразу приду на зов, карты открою глупой твоей игры. В этой колоде пять козырных тузов, только тебе по-прежнему нечем крыть.
 Хитрый партнер твой ловок, умен и сыт. Знает, откуда падает тусклый свет. И, ухмыляясь, дует себе в усы глупый король, запрятанный в рукаве...
 Что тебе званье лучшего игрока? Нет уже смысла здесь продолжать игру. Заволновались дамы в твоих руках, зная, что я тебя у них заберу...
 
 Выйдешь отсюда, станет дышать легко. Я исцелю тревоги твои и страх там, где тебе не нужно кидать на кон твой амулет из чистого серебра.

06.05.2016

39. Кумпарсита
Марина Быстрова-Докс
Посвящается памяти Людмилы Пахомовой, выдающейся советской фигуристки, чемпионки Олимпийских игр (1976), шестикратной чемпионки мира (1970–1974, 1976) и Европы (1970–1971, 1973–1976), девятикратной чемпионки СССР (1964–1966, 1969–1971, 1973–1975) в танцах на льду (с В. И. Рыжкиным в 1964–1966, с А. Г. Горшковым с 1969), заслуженного мастера спорта СССР (1970), заслуженного тренера РСФСР (1984).

Я - точка на груди катка.
В лучах слепящего софита
Пью до последнего глотка
Вино пьянящей «Кумпарситы».

Неудержим и невесом
Мой танец  на ледовом ложе,
И танго, как волшебный сон,
Бежит мурашками по коже.

Я – легкокрылый мотылёк,
Вспорхнувший из ладоней Бога.
Полёт и ярок, и высок,
Но слишком коротка дорога.

И жизнь, как талая вода,
Ушла под каменные плиты.
Пусть нет  меня – я навсегда
Осталась в брызгах «Кумпарситы».

40. Женщина загадка, сонет
Анатолий Шестаков
Твой  блеск  неистовый  зелёных  глаз
И   когти  по  спине  от  дикой  кошки.
Раскрыли  тайн  завесу,  сняв  обложку
И  оголили  душу  на  показ.

Исчезла  мышка  серая,  не  жаль,
Я  сам  не  свой,  о,  женщина – загадка.
Изюминка,  вдобавок  стервы  хватка,
Когда  вдруг  сброшена  житейская  вуаль.

Пропал  мужик,  не  тянет  и    налево,
Дарить  готов  хрустальный  башмачок.
Единственной,  родной  и  неделимой.

Приворожила  шармом  королева,
Ей  нужен-то  всего  лишь  пустячок  -
Вновь  хочется  любить  и  быть  любимой.

41. Очаг для двоих
Ольга Светова
           "Просто встретились два одиночества,
            Развели у дороги костер..."
                Ф.Лаубе
               
В этом мире, наполненном рисками,
Все мы мечемся, как муравьи,
И так часто нам некому высказать
Все обиды и боли свои.

Как трамвай, догоняем удачу мы,
Ищем смысл бытия своего.
Для кого-то мы все предназначены,
Но не знаем, увы, для кого.

Но порой в этой жизни случается  -
Может, чудо, а может, и нет  -
Что вдруг Он и Она повстречаются
В толчее проносящихся лет.

Просто встретятся "два одиночества",
С затаённой тоскою в очах,
Не спросивши фамилии-отчества,
Сложат свой запоздалый очаг.

И горит он, назло невезению,
Не подвластен насмешкам ничьим,
Как награда за веру, терпение,
Как маяк в человечьей ночи.

42. Взгляд под ноги
Белобров Сергей
Вот опустил себе я взгляд под ноги,
Ступаю потихоньку, словно бы усталый,
Переступая ямы и ухабы на дороге.
И двинулся вперед не спешным шагом.

Не замечая сора на залатанном асфальте,
Я изучаю обувь на ногах прохожих.
Такую же не схожую, как лица и, как платья,
Людей, так сильно друг на друга не похожих.

Вон те! Потрепаны и клеены, и грубо шиты,
Проходят каждый день одним маршрутом,
Как и хозяин их,бывали часто жизнью биты.
Хотя бывали светлые мгновенья и минуты.

А эти! Лакированные, в стразах и на шпильке!
Видали красоту ночей, к ним не были жестоки...
Не видели час пик в метро, где все как кильки.
Живут в своей коробке и как хозяйка, одиноки.

Они не раз встречались на пешеходных тропках,
Без остановки и оглядки пробегали в пыли.
Ботинки залатают, сохранят в тепле, в кладовках,
А шпильки выкинут. Весной заменят их другими...

Затасканные шлепки и порванные кеды,
Отталкивая землю,лик дорог расхожих,
Несут в себе хозяев. И праздники и беды,
Людей, так сильно друг на друга не похожих...

43. Похолодание
Maarv
Осенний холод в стиле "декаданс"
В душе колышет сумрак и тревожность,
Сжимает рамки "может?/невозможность"
Моей картонной веры в светлый шанс:
Она была написана пастелью
В тонах мечты о тёплом бабьем лете,
Вдруг вырвал кисть холодный сильный ветер,
Желая серым малевать метели...

Стынь далека до пагубных снегов:
Хмарь дует губы, но слезу сдержала.
Пытаясь ледяное вырвать жало,
Царапаю подобие стихов.
Они ложатся криво на планшет, но
Тот по привычке выпрямляет почерк.
Выдавливаю яд. Целую дочек -
Тепло их щёчек лечит мир бесцветный.

44. Понять молчанье
Людмила Клёнова
                …И всё-таки я жду из тишины
                Каких-то слов, которым нет цены…
                Булат Окуджава

Когда гнездится в сердце тишина
И кормится уснувшими мечтами,
Когда весны походка не слышна,
И жизнь легко бросает на татами;

Когда вставать – и снова начинать
Свои шаги в неведомое царство,
Когда в душе незримая печать –
Беззвучной боли горькое лекарство;

Тогда звенят по краю облаков
Лучей рассветных, чистых, колокольцы –
И где-то в прошлом счастье, далеко,
Меня догонит зов незримых звонниц.

Я отзовусь, молчанье ощутив,
Как первый звук рождающейся песни –
И обнажённый, трепетный мотив
В свой новый путь шагнёт со мною вместе…

И всё же я дождусь из тишины
Подсказки для души, тепла – для рук… И…
И слов таких, которым нет цены…
Понять молчанье – целая наука…

45. В осень
Марина Калмыкова
В осень
Как-то особенно хрупок прозрачный воздух,
Словно слюда стрекозиного крылышка. И мембраны
Так истончаются страшно между мирами,
Что через них видны незнакомые звёзды.

Воздух
Ломкий и лёгкий, рассыпанным тальком тайны
Колется в лёгких, стихами першит в гортани,
Крошится на обломки, блёстки, кристаллы...
Станет ясней и проще. Легче не станет.


Бог с ним,
Он  всё же с ним, с этим миром. Решает: восемь!
Валит  восьмёрку набок. И вот -   смиренно
Молча бредёт «по прямой» удивлённо Время,
Ёжась обманутым  ёжиком  меж трёх сосен.

После
Память о том, чего не было, лёгким ветром
Глаз изнутри касается. Мягким светом
Их наполняет – и взгляды меняют вектор,
И  узнавая, дивятся: ах, ВОТ что это…

Носим
На опрокинутых лицах отсветы, блики.
Вот почему  прохожие,  ангелолики,
Ходят нездешне,  целованы  Небесами,
Тихие, с  перевёрнутыми глазами.
В осень.

46. Осенние блоги
Александр Веселов
Пока что осенние блоги
Не в топах. Не в жилу. Не в масть
Всем тем сумасшедшим, немногим,
Кто думает в бездну упасть.
Природа, темнить мастерица,
Уже напевает бостон,
И крылья испуганной птицы
Взметнутся с другой в унисон,
А листья, как верные жены,
Готовы податливо лечь
На красных грибов кабошоны
В постели лесных немереч.
Последние летние сводки
Заставят бензину подлить...
И буду, как горькую водку,
Столбы верстовые глушить.

47. Руки
Александр Сараев
Вдаль отправляю фантомные руки
Голосом тихим, но буквой заглавной.
Для иллюзорной, но антиразлуки,
Радости слабой, единственно данной.

Слышишь, целуют подушечки пальцев
Синие реки на белых предплечьях?
Пальцы напиться, иссохшие, алчут
Нежности рук человечьих.

Руки с руками сплетаются. Стычки
В танце конечностей – всё ли на месте?
Их волоски нервным рядом ресничек
Двигают кровь в инфузории-сердце.

Снизу, от кончиков пальцев до шеи,
Вверх через вены, суставы, по коже…
Я прикасаюсь фантазией. Череп
Полон затылочной дрожи.

… Вот как я сплю. Просыпаюсь в печали.
Утром, кровать-одиночку собрав,
Без оснований ищу в одеяле
Хоть бы намёк на тебя.

15-19 июня 2016

48. Я об этом не узнаю
Юрий Октябрёв
                И если мне сомненье тяжело,
                Я у неё одной ищу ответа…
                И. Анненский

И всё-таки ты есть, моя звезда,
хоть убеждают скептики в обратном.
Пусть не тебя над облаком закатным
я наблюдаю в небе иногда,
пусть не тебя по имени зову,
а может быть – совсем не замечаю,
но каждый раз, когда я близко к краю,
ты дашь мне сил держаться на плаву –
и я об этом снова не узнаю.

Пусть где-то там, в созвездии чужом,
ты для чужого взгляда даришь лучик –
меня уже сомнения не мучат,
что не тобой по жизни я ведОм,
что не тобой мне снова подан знак,
когда тропа от шага ускользает,
и затеряться в будущем нельзя ей,
пока моя звезда пронзает мрак –
но я опять об этом не узнаю.

И не страшит теперь уже ответ,
с каких высот ты смотришь в наши лица
и сколько сотен лет к планете мчится
тобой когда-то излучённый свет.
Ты, может быть, давно уже мертва,
до ледяной песчинки остывая,
а рядом зарождается другая,
чтоб стать звездой другого существа –
но я уже об этом не узнаю.


49. Пушкин
Замышляев Андрей
Намедни, в предрассветной мгле я видел Пушкина во сне.
В тумане Невской мостовой брёл не спеша навстречу мне.
Седые кудри, бледное лицо, рассеянный потухший взгляд.
Изношенный картуз, сорочка цвета бланж и бархатный халат.

Он молвил мне: Мой юный друг, позволь тебя спросить,
Скажи, как так возможно бытиё с небытиём соотносить?
Как распознать сквозь краски чувств реальности черты?
Как сбросить ржавые оковы неведения духовной слепоты?

Как одинокая ладонь издать хлопка способна звук?
Ведь Майя может обмануть не только тех кто близорук?
Как цепь страданий разорвать, соблазн преодолеть?
Как говорят сейчас «;veil», по-русски - «просветлеть»?

И я задумался в ответ. Завис, не зная как начать...
Молчать как в Тофуку Сёнти, иль как Риндзай кричать.
На сей вопрос ответ был очень прост и сложен безнадёжно.
Как описать словами то, о чём и думать очень сложно?

Но всё лишь сон. И мы сейчас во сне, окутаны дурманом.
О том что надо это осознать я лгать ему не стану.
Уже будильник заведён, назначен пробуждения день и час.
Давайте наслаждаться этим дивным сном, пока он не угас!

50. Петроглифы для любимой
Валентина Калёва
Когда-то, много тысяч лет назад -
Сидела пара на краю обрыва,
И нежно ветер ласковый лобзал
Косматые нечёсаные гривы.
Под ними не спеша река текла,
За горизонт закатывалось солнце.
Обрывки шкуры грели их тела -
Двоих прелестно-юных кроманьонцев.
Во всём вокруг такая новизна -
Хотелось петь и хохотать дуэтом:
Их в первый раз ужалила весна,
И ждало впереди шальное лето.
Наивная любовь была чиста,
Не знала сплетен и кривых ухмылок.
Мерцала неизвестная звезда,
И ночь блаженной темнотой укрыла.
Наутро парень долго высекал
Рисунки, в руку взяв тяжёлый камень -
И эти знаки на одной из скал,
Возможно, были первыми стихами...

51. Ещё в пути по солнечной спирали
Ольга Альтовская
Ещё в пути – по солнечной спирали.
Осталось, вижу я, совсем немного
До рубежа, где ждут иные дали,
До моего сакрального порога.

Потеряны былых контактов соты,
Развеяны в дымах страстей волокна…
Как доживать, чем заполнять пустоты,
Когда закат в мои вольётся окна?

Сотрутся ли, проявятся ли грани –
Особенности сущности нетленной,
Когда седая старость в рог бараний
Согнёт, начнёт ломать через колено?

Когда от прежней роскоши – остатки,
А радости уже не для престижа:
Родные дыры, сонники, заплатки?..
Но  в будущем другой себя я вижу:

Играющей в слова со светотенью
Величественной,  царственной старухой;
У Вечности, рождающей мгновенья,
Внимательной и чуткой повитухой;

Садовницей в потоках светопада,
Среди цветочных дум, переплетений –
В преддверии немыслимого сада
Невиданных, струящихся растений.

Уже дано терять себя и таять.
Проистекает время, как живица.
Теряется в стихах и датах память…
Всё будет так, как Бог распорядится.

52. сны
Елена Севрюгина 3
Тихий вечер у нас на даче…пряный запах ночного сада…материнской руки прохлада остужает мой лоб горячий, а из сада, едва видны, к нам в окно залетают сны и моё повторяют имя, застывая над стеллажами – если мама не возражает, я сейчас побегу за ними…
Мама, мама, прошу, пусти. Я ужасно устал грустить.
Я увижу, глаза зажмурив, столько ярких картин и сказок – вот царевна, звезда Шираза. Вот корабль, утомлённый бурей. Вот на джинне летит в Багдад легендарный герой Синдбад… Море красочных снов я вижу . Есть счастливые, и не очень… чуть похожие, между прочим, на истории с полок книжных.
А вот этот – ну смехота! Есть улыбка, но нет кота…
Здесь я – сильный и смелый самый, здесь не нужно учить уроки, только слышу такой далёкий, чуть встревоженный голос мамы: «Просыпайся скорей, родной! Поболтай хоть чуть-чуть со мной…»… Жжёт горячка вторые сутки, я чудесными снами брежу, за окошком рассвет чуть брезжит – только мама ни на минутку не смыкает усталых глаз и не знает про мой Шираз…

**********************
Сколько лет пролетело? Тридцать? Или сорок уже по счёту? Я немолод – есть дом, работа и на кухне жена-царица жарит гору свиных котлет… Только мамы давно уж нет.
В редких снах, потаённых самых, я порой, как ребёнок, плачу, вспоминая тот вечер, дачу и прохладной руки касанье…
Детство – это души страна, что живёт в нас кусочком сна.

53. Ах, этот сентябрь...
Аля Воронкова
Зачем-то листаю альбом на застёжках,
Прошедшие жизни опять ворошу:
Вот барышня в еле заметных серёжках,
Которые я, не снимая, ношу…
Вот маленький мальчик среди офицеров,
В матроске.
Вот девочка с тёмным котом
На фоне старинных вещей, интерьеров
То в платье к обеду, то в платье простом.
Взгляд девочки ясен, воспитанно кроток…
И, кстати, не очень легко разобрать
Слова и приветствия на оборотах             
Тех снимков и подписи с буковкой «ять».
А осень, буяня дождём в водостоках,
Берёт без усилий последний редут
У лета.
И смысл размывается в строках,
И все выходные насмарку идут.
Ах, этот сентябрь с его непогодой!
В парчу листопада оделась скамья.
…Глядит на меня из десятого года
Забытого века
Прабабка моя.

19.09.2016

54. Я родом из детства...
Яков Баст
Я родом из детства, из тесных «хрущёвских» квартир,
Из старых трамваев с билетом за пару копеек,
Из полок пустых в магазине с названием «Мир»
И яблок душистых из бабьих кошёлок-вереек .

Я родом из дыма, который впитал от костров,
Печёной картошки в угля`х вперемешку с золою,
Из светлых, красивых, таких удивительных снов,
Что снятся мальчишкам нередко ночною порою.

Я родом из крепкой дворовой, бедовой шпаны,
Из хриплого голоса, струн семиструнной гитары,
Из тех юных дней, где мы молоды и влюблены,
И все были живы, отцы наши были не стары...

Я родом с каштановых улиц, кленовых аллей,
Цветущих садов, белой вьюгой играющих в мае,
Сирени душистой и снега седых тополей,
И памяти прошлой, которая нас не обманет.

Я родом из книжек, что в детстве любили читать,
Из той вековой нашу жизнь прожигающей грусти,
Которую в нас заложила с рождения мать,
Которая в сердце живёт и никак не отпустит.

55. Я не люблю
Bor G
Над головой ветер свистит вольный.
Рак на горе тем разбудил лихо.
Я не люблю – это звучит больно.
И уходить лучше всегда тихо.
В нашем дому глупо хранить тайны,
Смыслы искать и повторять трюки.
Я не люблю – так объяснил Каин,
Понтий Пилат с этим умыл руки.

Видят глаза, но не дают шоры.
Каждый моряк ищет свою сушу.
Я не люблю – это твоё шоу.
Можно пройти и заложить душу.
Можно стенать и проклинать гены,
Править слова или вострить лыжи.
Я не люблю – это писал гений.
Песни его мне помогли выжить.

А для любви нет никаких правил.
Каждый во сне ищет в себе Будду.
Крысы – за борт, их для того травят.
Я не сбегу, я выплывать буду.
Я пережду ложь, темноту, голод,
Лучик добра вновь передать чтобы...
Я не люблю – это чужой город,
Где от домов тянет родной злобой.

Время не ждёт, надо принять меры,
Делать петлю или искать крышу.
Я не люблю – это твоя вера.
Только любовь будет всегда выше...
Только в душе мелко скребут мыши,
А высоту можно унять взглядом.
Ты не молчи, ты отвечай, слышишь...
В зеркале – ночь. И пустота рядом.

56. А ёжики опять уйдут в туман...
Татьяна Шкодина 2
А ёжики опять уйдут в туман,
Поскольку в голом парке неуютно.
Луна проступит каплей перламутра,
Нырнет беспечно в облачный карман.

И снова станет сыро и темно,
Зажжет фонарик самый умный ёжик…
В тумане нет врагов и нет прохожих,
Но «кто-то» обитает всё равно.

В тумане неизвестный "кое-кто"
Испуганно дрожит - как будто иней
Его коснулся кистью бледно-синей,
Сквозь облачное вытек решето…

Дрожащий «кто-то» жалобно шипит,
В тумане процарапывает норку,
Еловых веток рваную оборку
Мечтает превратить в надежный щит…

Ежу спасать трусишек не впервой –
Вздохнет, потом в туман протянет лапку…
И позовет шипелку и царапку -
Он выползет, от страха чуть живой.

Теперь они в туман уйдут вдвоем –
На шум реки, на запахи варенья…
Там, где-то за туманом, возвращенья
Наверно, очень ждет забытый дом.

57. О берег моря бились волны...
Галиаскарова Елена
О берег моря бились волны,
И ветер грозный бушевал.
Вдали виднелся замок темный -
Укрыт был он грядой из скал.

А в замке том жила графиня,
Смотрела по ночам в окно.
Ее припомнить трудно имя,
И нужно ли теперь оно.

Она любила крепкий кофе,
Изящность в мыслях и словах.
Была известна всей Европе,
Блистала раньше на балах.

За ней учтиво увивался
Придворных шумных льстивый рой,
И сам король в боях сражался,
Чтоб называть своей звездой.

Хоть отошла от света, знают -
Но помнит кто-то, верно ждет,
Букеты маков собирает,
И песни дивные поет.

58. Летом 16-го
Ольга Флярковская
Зной отпылал, и так прозрачен
Подсохший августовский сад.
Виднее  стали стены  дачи,
Окна решетчатый оклад,
Качели с узкою дорожкой,
Забор, малинника кусты,
Державный взгляд соседской кошки
С чердачной пыльной высоты,
Мои зачитанные книги,
Слегка продавленный диван...
Все тектонические сдвиги,
Экономический обман,
Теракты, войны, гарь бомбёжки
И чей-то пасмурный вердикт,
Что ветер нынешней делёжки
Раздует бурю впереди.
Угрозы тайной постоянство
В соседстве цифр календаря,
Столетней распри окаянство
Вокруг последнего царя.
Виднее плод во чреве века –
Иона в недрах у кита,
Вся беззащитность человека
На фоне Божьего креста.
Мои неловкие попытки
Найти в душе покой, уют...
Непрочные живые нитки,
Которыми надежды шьют.
Стеклярус призрачных иллюзий,
Стаккато бусин дождевых...
Весь этот летний ол инклюзив –
Миф для сегодняшних живых.
Кривые петли у калитки,
Неровность плитки у крыльца,
Немая музыка в избытке –
Шкаф партитурный у отца...
Неоценимость передышки,
Блаженства летнего волна –
Его недолгие излишки
Уже освоены сполна.
Ах, эта летняя приватность
Простого дачного житья!..
Неповторимость, невозвратность,
Незащищённость бытия.

10 августа 2016 г.

59. Гроза
Иркин-Борисова
Ворочался в душной истоме.
Клубился…  Синел…  Лиловел…
Как опухоль на небосклоне.
Как варево в адском котле.
Накатывал неотвратимо
безудержный вал штормовой,
и жалась в укрытье скотина,
не загнанная домой…
Лишь ласточка, будто в запале,
пытаясь повсюду успеть,
над самой землей добывала
свою немудрящую снедь.
Сновала проворной иголкой
в руке сумасшедшей швеи,
латая пространство, где тонко,
у самых коленей моих…
Рассудок, опутан дремотой,
упорно тревожил висок:
когда же случится хоть что-то?
Хоть что-то случится - и все!
Треща под напором свирепым
прогнулись, ненастьем грозя,
и пали небесные скрепы…
Тяжёлые капли дождя
ударили в землю, как в бубен!
И вот уж гремит и гудит,
и мочит, и крутит, и губит,
и рвёт подолы у ракит...
Исхлёстаны ливнем наотмашь,
поникли сирени кусты,
утратив душистую роскошь
соцветий недавно густых…
И мир освежён и остужен,
напОен и чист!..  Посмотри,
как плещутся в небе... нет, в луже
растрепанные воробьи!

60. Осенний букет
Галина Новоселова
Как в жизни странно всё порой,
Смешно, но и до слёз обидно.
Я так ждала цветы весной,
Но ты не понял это видно.

Контрастом пышной красоты
С моей уже увядшей кожей
Сияют поздние цветы
Намёком истины расхожей.

Ушла весенняя пора,
И трудно быть сейчас взаимной,
Когда любовная игра
Мне кажется такой наивной.

И не возможен поворот,
Былого не вернуть цветенья...
Лишь трепет листьев выдаёт
Дрожь рук, ослабших от волненья!

61. Сказка О старом Системном Блоке
Наталия Белоус
Прозрачен дом хозяйским взглядам:
Пригожим днём сияет солнце,
Луна заглянет в ночь в оконце  –
Всё под рукой, в порядке, рядом.

Не так  –  таинственно, во мраке –
Компьютера существованье.
Здесь помощь есть, нет состраданья,
Лишь цифры, символы и знаки.

Темны компьютерные соты,
Блуждают мысли втихомолку
Из файла в файл, степные волки,
У каждого свои высоты.

Сквозь линзу взгляд твой изучая,
Смотрел тебе в лицо бесстрастно
Твой комп, на свалке хлам напрасный,
Совсем недавнее начало.

Ни друг, ни враг, учитель строгий?  –
Тебя настроил на вниманье,
Добавил мыслей, пониманья,
И ты своей идёшь дорогой,

В своё неведомое нечто.
Ни сбой программ, ветров усилья
Не тормозят размаха крыльев,
Шагать вперёд так человечно.

Незримы паутины плети.
Оставь в режиме ожиданья,  – 
Молил Системный Блок в молчаньи
И замер, выключен из сети.

Прозрачен на рассвете воздух.
Росинку потерял нелепо,  –
Цветок пожаловался небу,
Что утром потеряло звёзды.

Используется афоризм:
Я потерял мою росинку, жалуется цветок утреннему небу, потерявшему все свои звезды. Рабиндранат Тагор (1861–1941) - индийский поэт и просветитель.

62. на семнадцатой неделе...
Людмила Вятская
Наверно, на семнадцатой неделе,
тепло ушло куда-то. Октябрит.
Ты только, уходя, не хлопай дверью,
а лишь её несильно притвори.
Оставь в прихожей терпкость аромата,
чтоб снова, хоть на миг, вдохнуть тебя.
Назавтра эту горечь от утраты
я настою на листьях и дождях.

Любовь и страсть.Пьянящие повторы...
Уход. Разлука. Маленькая смерть...
Что мне осталось? Из-за тёмной шторы
в проём окна заплаканно смотреть,
как метит сивер стынущую морось
в захлопнутые ставенки машин,
и пробуя свой неокрепший голос,
заводит осени простывшей гимн.

Как быстро отцветают листопады,
и в минусовку отползает ртуть.
Я знаю, это просто так совпало,
что чувства охладели на ветру.
А может, там, в лазоревом апреле,
когда в духмяной прели сгинет сплин,
как призрак "ты появишься из двери",
когда ж несильно ты её прикрыл...

01 октября 2014 г

63. Внутривенно
Даниил Семёнов
А на диком пляже возле моря
Навсегда останутся следы.
Ты лежала,я -у изголовья
Пахло ночью с примесью воды...

В серую серебряную россыпь
Мчались наши взоры, наши руки.
Нам хотелось быть и просто бросить
Всё, что было правильным до скуки.

Я тебя-ранимую хранил целые и вечные минуты.
Лунный диск средь тысячи светил
Озарил с тобою нас как- будто...

Дивный свет поющей тишины
Был многообразием созвучный
С нашим единеньем двоеручным
Без причин и признаков вины.

Блеск воды и шум её прибрежный
Уносил и клятвы и слова.
Ты была счастливой, я был нежным,
И еще озноб сводил сума...
 
Где - то там -под куполом вселенной
Август, укрывавший одеялом,
Видел, как вводили внутривенно
Мы морскую соль...И нас не стало...

64. Море и ночь
Николай Сердечный
Море , песок , волна .
Ветер почти затих .
Рядом идёт она ,
Тихо читает стих .

Стих про далекую Даль ,
Там , где сердца живут ,
Там , где дружба как сталь ,
Там , где в любви не лгут .

Тёплая , тихая ночь .
Всё , чтобы просто жить .
Мысли умные прочь ,
Хочется просто быть .

Быть , здесь и сейчас .
И только именно с ней .
Но близок рассвета час ,
Утро торопит коней .

Лунной дорожки свет
В страсть нам проложит путь .
Хрупкий твой силуэт ,
Нежная твоя грудь .

Солёный поцелуй на губах .
Грех в набежавшей волне .
Отливом уносит страх .
Родена тела на песке .

А утром над водой туман .
Растаяли я и ты .
Сладостной ночи обман
Волна смывает следы

12.02.16  СПб               

65. Беда
Анатолий Артем
Поселилась беда в том заморском краю
И пески покраснели от крови
И покинули люди отчизну свою
В неизвестность, на утлом пароме.

И на север плывут надувные плоты
И надежда оплачена кровью,
Но не все доживут до заветной черты,
Где, как кажется, ждут их с любовью.

Только мало свободы с чужого плеча,
Чем готова Европа делиться,
Обещали чудесную жизнь сгоряча,
Но ждала их в Европе полиция.

И пришла вместе с ними в Европу беда,
Загремели безумные взрывы...
И теперь всё напрасно, уже никогда
Эти люди не будут любимы.

66. Река жизни
Соэль Карцев
Посвящается Марине Цветаевой...

Вернёшься ты из этой долгой муки,
Меж небом и землёй!
Растопит луч литые льды разлуки —
Безжалостной зимой.

Грядёт поток надежды и спасенья,
Отступит суета.
Ты будешь жить среди стеблей растений
— Прожилками листа!

Ты не уйдёшь, и в этом вихре вечном
Пусть бархатом дождя
Коснёшься нас на перекрёстке Млечном,
Как берега — ладья.

Изящная, как лань, в движеньи чутком,
Наивна и чиста,
Приведшая свободною минуткой,
В знакомые места.

Дубравы шум и птичьи переклики,
И вишни спелой вкус...
— Твой голос здесь — плетеньем ежевики,
Нелепицею чувств!

Нам всем теперь — тебе, созвучной эху,
У томика внимать.—
Твои стихи, не просто на потеху,
Как таинство — читать.

Горчит полынь и сладок плод запретный:
Мне грустно и легко,
Твой абрис здесь и силуэт заветный —
Из глубины веков.

Наедине с печальною тобою —
Случайны и смешны
Следы в душе невидимого боя —
Без правды и вины.

Уж сколько лет, как вижу эту бездну
Развёрстую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.

67. Загадать желание
Неутомимый Читатель
Я помню, как утром ранним
Упала с небес звезда,
И я загадал желанье  –
Быть вместе с тобой всегда.

Сверкнула опять в тумане
Звезда, тьму развеяв прочь,
И я загадал желанье  –
Чтоб ты родила мне дочь.

Потом, сквозь восхода пламя,
Обрушился звездопад!
И я всё шептал желанья,
Без выбора, наугад.

Как много желаний было,
Как сладко они лились!
Казалось бы, их хватило
На всю без остатка жизнь.

...С тех пор пролетели годы,
Пожухла надежд трава.
Из всех тех желаний вроде
Исполнилось только два.

Теперь мир до боли познан,
Получен на всё ответ,
И падают так же звёзды,
Вот только желаний нет.

68. Берег детства
Юрий Пестерев
Ещё не все исчезли тени, как постучался в дверь рассвет,
Присела память на колени, чтоб окунуться в бездну лет.
И я пошёл тропой знакомой свободно, радостно, легко
Туда, где пахнет отчим домом, где дым клубится далеко.

Поёт душа: живёт посёлок, где корни, родина, судьба,
Где ветром на юру спросонок насквозь продута городьба.
Двурогий месяц, в шубке лисьей, сквозь снеговую канитель
Свет золотого коромысла ронял загадочно на ель.

В сарае, пахнущем соломой, от куржака белым-бело,
Там палисадник перед домом метелью белой замело.
Там грудью трепетного сердца вдыхаю запахи полей,
Пронзён щемящий берег детства прощальным криком журавлей.

Лишь в тишине исчезли тени, расцвёл сиреневый рассвет.
Сидел малыш, поджав колени, и я, спустя семнадцать лет.
… Как перед синим небом птица, так я пред памятью в долгу,
Листая прошлого страницы, чубатый берег берегу.

69. Осенний сад
Суламифь7
Подступит холод, будто давний враг,
закружатся деревья мокрой стаей.
И осень, словно опытный вожак,
их уведёт туда, где небыль тает.

Поход замыслив спешно, старый сад
ненужное отбросит оперенье,
как надоевший, будничный наряд.
И упразднит языческое пенье.

Молитву вознесёт за мирный год,
подобно самым истовым монахам…
И в белом храме до поры замрёт,
пока сошьётся новая рубаха.

2016

70. Выстрелы, выстрелы, выстрелы...
Андрей Николаевич Степанов
Ночи над Киевом лёгкие,
Жёлтые звёзды развешены.
Ветер рыдает за окнами,
Треплет каштаны созревшие.

— Сара, послушай, а надо ли?
—Мойша, ну хватит, пожалуйста.
Немцы культурная нация.
Так что ты, Богу не жалуйся.

— Софочка, где твоя шапочка?
Циля оставь дома Барсика.
Выключи, ты эту лампочку.
Господи, что это с шарфиком?

По тротуару, по улице,
Стук башмаков, словно реквием.
Кто-то от страха зажмурился,
Режет рассвет небо лезвием.

В Бабьем Яру травы мягкие,
Запахи с детства знакомые.
— Ты, посмотри, хлопцы здешние,
И пулемёты огромные.

Выстрелы, выстрелы, выстрелы!
— Мойша, прости меня грешную!
— Сарочка, Софочка, Цилечка...
Кружатся души безбрежные.

Сотни безвинно порушенных,
Тысячи в небе потерянных.
Выстрелы, выстрелы, выстрелы!
— Боже, не надо истерики.

Душами тропочки устланы,
Очередь в рай долго тянется.
Боль бесконечная, грустная,
Время пройдёт, что останется.

Ночи над Киевом чистые,
Звёзды плывут по течению.
Мир, перевёрнутый выстрелом.
Господи, дай им прощения!

30.09.2016.

71. Октябрь
Владимир Семёнович Коробов
                Пришёл, сорвал печать запрета, –
                Сияет молодой мороз, –
                И вытесняет бабье лето
                На юг: надолго и всерьёз.

                Дугу сжимая небосклона,
                Длиннее оставляя тень,
                Покинет солнце мир зелёный...
                Короче, сумрачнее день

                Изгонит из души восторги:
                Того, что было – не вернуть,
                И обобьёт зима пороги:
                Вот-вот наладит санный путь.

                Но перед тяжким приговором –
                Судья не утвердила срок –
                Не осознав последним вором,
                Нам осень преподаст урок:

                Закружит пёстрым листопадом
                Букеты клёнов и берёз,
                Осенний рай пред зимним адом
                Прольёт немало горьких слёз.

                И будет петь и веселиться
                Восторгом пьяная душа
                И осени в слезах молиться,
                В раздумье замедляя шаг!

                01.10.2016, г. Смоленск

72. Твой путь. Игра с калейдоскопом
Ари Асмаева
У ног дорога - пыль столбом. Сто тысяч вёрст до знака STOP.
Но обесцвеченным стеклом  мелькает дней калейдоскоп.
Они - как капли по окну унылой чередой скользят...
но, к сожаленью, ни одну перенаправить вспять нельзя.

А начинался путь в цветах... – из буйства красок, моря трав!..
И как же получилось так? Когда свернул?? Где был неправ???
Еще не стар.  Уже не глуп.  Пока не бог.  Давно не сноб.
Но гимн разбитому стеклу играет твой калейдоскоп…

Ведет, петляет и пылит, - свернуть? иль прямо, напролом?
На всяком избранном пути – не ошибиться бы путем.
Дорога может стать тропой, тропа  - преобразиться в тракт, -
И день, и ночь с самим собой  - то в унисон, а то не в такт…

И черт со льдом, что впереди блестит раздавленным стеклом,-
На всяком избранном пути ценней СВОИМ идти путем.
Пусть будет этот лед хрустеть, и тарахтеть калейдоскоп, -
За поворотом не влететь бы...
 .                в тот самый указатель STOP.

73. Возьми на радость
Екатерина Падукова
Я встала рано, до звезды восхода,
До листопада, до осенней грусти. 
Стекают с листьев золотые мёды   
В мои ладони горячо и густо.

А надо мною огневым кипеньем   
Цвет жёлтый, красный и слегка бредовый…
Хочу запомнить этот день осенний
Таким лучистым и таким медовым.

Прощальный выдох в затаённом стоне
Стечёт слезою в дождевые воды…
Возьми на радость из моих ладоней
Немного солнца и немного мёда... (с)

((с) - строка О.Мандельштама)

74. Взгляд из зеркала
Анатолий Розенблат
Прошлый век.Пятидесятые.
Жизнь забытая почти.
Как кино давно заснятое,
Вспять попробуй прокрути

А вот юный и красивый.
Это я? А может он?
В дорогой рубашке синей,
Белый галстук - шик-бонтон.

И чтоб узел был не больше
Ногтя, или пятака.
Этот штрих ценился выше,
Чем советы знатока.

Брюки-дудочки. Забойный
Повод справить юбилей.
Раздражитель беспокойный
Комсомольских патрулей.

И, конечно же, "канадка"
С модным коком впереди,
Что пекла, как шоколадки,
Тома - только заходи.

Этот адрес знали массы -
Пять ступенек в аккурат.
Двадцать пять копеек в кассу,
И трояк суёшь в халат.

Но чем жил он, что он знал,
Что чему предпочитал,
Мыслил как, про что не ведал,
Что писал он, что читал?

Я с трудом припоминаю
В белом галстуке того,
И. похоже, что не знаю
Про него я ничего.

А из зеркала глядит
Тот, когда-то молодой,
Нынче странный индивид -
Располневший и седой.

Я себя всю жизнь искал:
Это я, иль тот юнец?
Не пора ль в игре зеркал
Разобраться наконец?

В чём здесь версия моя?
Где здесь явь, а где здесь сон?
Это он, который я,
Или я, который он?

Так по жизни и бреду.
Ну, как вовсе не найду?

75. Мерцают созвездья
Вера Шкодина
 Мерцают созвездья в ночной тишине,
Теряются в сумерках звери  и люди.
Цепочкой слоны в растянувшемся сне
Все движутся к цели на странном безлюдье.
И мягкие профили сгустками тьмы
Баюкают неба немую громаду.
И лунный погонщик с ночной стороны
Бредет под сияньем безмолвной лампады.
Сплетаются тени, и зыбкий рассвет
Мелодией вспыхнет на тропке пустынной.
Под холодом неба сияющий свет
Внезапно разбудит ночные долины.
Как в детстве, проснусь на крутом вираже
Запутанных снов, заблудившейся птицей,
В квартире своей, на восьмом этаже.
И  мамин комод. И слоны вереницей…

76. Благословенные идём...
Белый Ящик
                "Благословляю Вас на все четыре стороны!"
                М. Цветаева

Благословенные идём –
широкой поступью.
Под нескончаемым дождём...
А, может, попросту –
все эти стороны "не те"?
Вернуться, может быть?
Благословенны в пустоте...
в путях нехоженых.
Здесь, в неухоженных полях,
трава до пояса...
И не окликнут... не простят...
но, хоть, помолятся...

77. я прихожу опять туда...
Ольга Хворост
я прихожу опять туда,
где надо мной не властны годы,
где по колено лебеда,
ромашек заросли у входа
и зеленеющие воды
полузасохшего пруда,

где вкусно ягоды горчат,
ласкает ветер каждый кустик,
где так пленительно молчать
и наблюдать с налетом грусти,
как стайка бабочек-капустниц
светло порхает у плеча.

78. Объявление
Елена Толстенко
Отведав одежду в шкафу, тётя Молли
Сегодня впервые воскликнула с болью:
– Где шубы из меха, платки и жилеты?
Скажите, куда подевалось всё это?
 
И чем накормить мне дочурку Молютку?
Искусственный мех очень плох для желудка!-
Дала объявленье, не думая долго:
– Ищу срочно шубы из рыси и волка,
 
А также пальто из бобра и енота
(Я ем натуральное очень охотно!).
В придачу носки, рукавицы и свитер
Из козьего пуха для Молли свяжите!

79. В таинственную ночь
Ирина Шабалина
Молчи. Накличешь мне беду.
Болотной выпью...
А я упавшую звезду
С ладони выпью.

Уйду в таинственную ночь,
под лунным светом,
у миражей и вещих снов
просить совета.

Уйду в росистые луга
Тропой туманной,
Там дарят теплые стога
Покой желанный.

С душисто-колких их вершин
Созвездья ближе,
И я в мерцающей тиши
Судьбу услышу.

Задену облако плечом,
Пропахну мятой...
И вдруг пойму, что я ни в чем
Не виновата.

А тот обрыв, куда бегу
Мне только снится...
Не плачь. Не накликай беду
Болотной птицей.

80. Вера, Надежда, Любовь
Анна Сабаева
Что б ни случилось в нашей жизни,
Мы повторяем вновь и вновь:
Пусть нас всегда ведут по жизни
Надежда, Вера и Любовь!

Порой мы голову теряем,
От ненависти стынет кровь, –
Но вновь и вновь мы повторяем:
Надежда, Вера и Любовь!

Ты эти три волшебных слова,
Как заклинание, готовь:
Вот жизни главная основа –
Надежда, Вера и Любовь!

           ***
Жизнь порою становится трудной,
Если встретится хам и невежда,
Но и в ненависти безрассудной
Помогает нам слово “Надежда”.

Жизнь порой не приносит везения
И не дарит счастливого случая,
Но спасает тогда, без сомнения,
Вера в счастье, Надежда на лучшее.

Если снова к тебе, как и прежде,
И Любовь, и удача вернется,
Будь за все благодарен Надежде:
Ведь ничто так легко не дается!

2008г. Норильск.

81. С бодуна
Аркадий Бельман
Кгдоа тбее 16 лет
И как пэот уже ивзетсен
И к сатрикам почьтеня нет
И девкушам ты инсеретен

Кирьчиш ты вытяпив гбуу:
„Зечам зематил нас Державин?
Гаврилу  ведил  я  в  гбору!
И без нгео я бдуу савлен!“

100 лет сспутя вйодя в ибзу
Сзакал пэот в коворосотке:
„Я ведил Пушкина в гбору
Его сихти зрястали в голтке“

Кгдоа-нубидь и я удйу
Одутта мне ушласыть ндао:
„Я ведил Бельмана в гбору!“
И это буедт мне наргадой


1/8 финала:

1-1. Потаённое небо...
Владимир Сорочкин
Потаённое небо вишнёвого цвета
Разольёт осторожно – волна за волной –
Тёплый чай утонувшего в зелени лета –
Терракотовый, терпкий, тугой, травяной.

Что за тени толпятся за нами, пугая?..
Ничего ты не скроешь: таи – не таи...
Как горьки на беспечных губах, обжигая,
Родниковые, глупые слёзы твои.

Улыбнись! – и не будь так строга и предвзята. –
Уходя, я навек забираю с собой
Глаз бесценных твоих акварельную мяту,
Смолянистый чабрец, золотой зверобой.

1-2. Зной
Владимир Сорочкин
Дорога шла туда, где начинался зной,
И собственную тень притаптывали ноги.
Лес крался по бокам, и воздух слюдяной
Тлел над песком прямой, как долгий взгляд, дороги.

Вдоль просеки, едва покачиваясь, плыл
Свод сосен и берёз, оттягиваясь мимо,
И радужница, сев в накатанную пыль,
Была, как всё вокруг, – чиста и недвижима.

Всё замерло на миг, протяжный, как юла
В движении своём на месте без запинок,
И бронзовый испод застывшего крыла
Сравнялся с чешуёй обветренных песчинок.

Казалось, что вот-вот, и лес и высота
Смешаются, совпав в частицах и ионах,
Найдя единый тон, пролившись, как вода,
Вобравшая цвета от синих до зелёных.

Казалось, жар сейчас сомкнётся, завладев
И всем и вся окрест – потерянно и слепо...
Но дрогнули крыла, и бабочка, взлетев,
Вернула на круги земную твердь и небо...

1994.

4-1. Зимний сон
Владимир Демидов Пп
               
                «Я часто ухожу туда, где лето.»
                Александр Мазин

Бежит тропа по полю, а потом
Ныряет в лес, петляя меж корнями.
Играет солнце летнее с тенями
В ветвях дубов, в малиннике густом.
В листве кукушка счет годам ведёт,
Качают ели лапами вдогонку.
И слушаю я птичий голос звонкий,
Я воздух пью, как ароматный мёд.
Блестит река, колышется рогоз,
Мелькнула чайка с криком над водою.
И замер день в полуденном покое,
В жужжанье пчёл и в шелесте стрекоз.
Я погружаюсь в воду…

Этот сон
Мне снится часто, возвращая в юность.
Рекой ко мне прохлада прикоснулась
И прокрутила время-колесо.
Зима накрыла белым мир вокруг,
А старый дом морозу поддаётся…
И вижу я сквозь стылое оконце
Луны туманный серебристый круг.
Через него я ухожу опять,
Пронзая годы, в памятное лето,
Чтоб в одеянье солнечного света
Тебя русалкой из реки встречать.

4-2. Между
Владимир Демидов Пп
Мой разум меж миров завис
и не желает перемены.
И новых дней не виден смысл,
но только мысли бьются в стены.
Я мысли закопаю в снег,
его январь принёс немало.
А жизнь притормозила бег,
в ловушку зимнюю попала.
Винить кого-то? Лишь себя.
За все упущенные шансы.
И сердце бьётся, торопя…
И спешно сводятся балансы,
Предчувствуя, что близок день…
Сегодня, завтра – жду визита.
Мне подниматься будет лень,
и дверь давно уже открыта.
Пороша сыплет на порог,
а ветер напевает что-то.
Зима подсчитывает срок…
конца?.. или начала года…
7-1. Человек
Волдочинский
А человек - венец  вселенной все же.
И космос - сам разумный человек.
Он в этом мире вовсе не прохожий,
Хоть жизнь на  фоне вечности  - разбег.
Природою не зря в нас разум вложен -
Над хаосом одерживать чтоб верх,
Чтоб  тот, кто посильней и помоложе,
Все наши суеверия отверг.
Наш разум управляет нашим телом.
И даже человек совсем несмелый
За право жить отчаянный борец.
Он, занятый своим конкретным делом-
Лишь часть того, что представляет в целом
Народ - своей истории творец.

7-2. ВЕРА
Волдочинский
Без веры и познанию конец.
Без веры не взойдут открытий всходы,
Которые хранит еще ларец
Законов окружающей природы.
Зачем для веры нам посредник-лжец,
Который нас от истины уводит.
Познанье- дело разума, сердец,
И тайны в нас, в земле, на небосводе.
Берем мы веру, как ориентир,
Чтоб не пугал нас бесконечный мир,
Который так непостижимо сложен.
Пусть со звезды далекой Альтаир
Шлют знаки непонятные в эфир.
А человек- венец вселенной все же.

8-1. ДВОЕ
Елена Ванетик
 Она и он  --  два разных индивида
 Две линии судьбы  --  соприкоснулись
 И вопреки теории Евклида, их параллели, вдруг, перехлестнулись
 Астрологов живая прозорливость предупреждала:**Знаки -- не срастутся**
 По всем расчетам, их несовместимость заставит непременно разминуться
 Отбросив все сомненья и тревоги, назло пессимистическим суждениям
 Они пошли по жизненной дороге, бросая вызов всем предубеждениям
 По сути, их скорее забавляло, смотреть на мир по разному немного
 И в чем она надежду замечала, он видел  --  беспросветную тревогу
 Дождливый день ей виделся прекрасным, ее бодрила свежесть аромата
 А он всегда был хмурым и несчастным под грозовые громкие раскаты
 Она была по жизни оптимисткой, не одобряя женские слезинки
 А он, с самооценкой очень низкой  --  не понимал **вторую половинку**
 И даже в миг невыносимой муки, когда почти надежда угасала
 Она всегда протягивала руки, и из руин его приподнимала
 Так жизнь текла, но, вдруг, подобно грому, ее болезнь жестокая сломала
 И умирая, другу дорогому, она простую истину сказала:
 --**Взгляни, как мир чудесен и прекрасен!...
 -- Как мягок снег, искрящийся на солнце!...
 -- Как ветер легок, даже в день ненастный!...
 -- И ливень чист за маленьким оконцем!**
 И выслушав напутствие благое, сквозь боль, утраты, горе и печали
 Он, вдруг увидел  --  небо голубое, когда дожди за окнами хлестали
 В раскатах грома он услышал  --  песню
 А в блеске молний -- день увидел ясный
 Жизнь перестала быть тоскливо-пресной и стала удивительно прекрасной
 Она  -- **ушла**, но очень точно знала, как жизнь его наполнить новым вкусом
 И каждый раз с небес **напоминала**, как в минусах свои увидеть плюсы
 Так, сквозь года, два разных индивида благочестивый путь преодолели
 И вопреки теории Евклида  --  пересекли две вечных параллели

8-2. Бомжата
Елена Ванетик
 Кто то щелкнул для фоторекламы
 Двух бомжат  у шершавой стены
 Спят мальчишки, прижавшись носами
 Им прекрасные видятся сны
 Ничего, что промокли штанишки
 И подушка  --  из трех кирпичей
 Что ж вам снится сегодня, мальчишки
 В сером мраке осенних ночей?
 Слепят молнии яркие вспышки
 Ветер гонит листву с тополей
 Крепче жмутся друг к другу мальчишки
 Чтобы было немного теплей
 Их разбудит дождливое утро
 И реальность слегка отрезвит
 Только с голодом справиться трудно
 И под ложечкой сильно болит
 Им поесть бы хрустящего хлеба
 И желания нету сильней
 А над ними  --  дождливое небо
 А вокруг  --  миллионы людей
 Все спешат, всем решительно просто
 Отвернуться от чьих то забот
 Проще  --  кинуть мальчишкам обноски
 Или дать им сухой бутерброд
 В **одноклассниках**  --  выставят фото
 Двух бомжат  --  на общественный суд
 Может снимок и тронет кого то
 На какие то...десять минут
 -- **Мир жесток!**  --  скажем мы без утайки
 От души им желая любви...
 Жмем на смайлики, классы и лайки
 Только им не помогут они!

11-1. И каждый шаг чего-то ради
Дмитрий Шунин
Жить неподвижнее Байкала,
Дремотно, тихо и легко,
В ночь укрываясь одеялом,
Днём пеленою облаков.

И вдруг, подобно караваю,
Земное ощутив тепло,
Проснешься и не понимаешь
Ни год, ни месяц, ни число.

И ты идёшь в подъезд облезлый,
Пересекаешь двор и сад,
Позеленевший перелесок
И посиневший виноград.

И ты берёшь цветы и камни,
И вдаль шагаешь босиком,
И ловишь бабочек руками,
А ветер марлевым сачком.

А впереди - раскаты грома,
Укрытый ивой водоём.
И ты идёшь вглубь водоёма
За золотистым карасём.

И каждый шаг чего-то ради
Или чему-то вопреки.
И только рябь на водной глади
И озорные пузырьки.

11-2. У лошади печальное лицо
Дмитрий Шунин
А лето, как пришло, так и ушло,-
Никто и не заметил, как всегда.
И снова закружились над душой
Пугливые ночные холода.

И золото просыпалось на лес,
И сумрачно в озёрах голубых,
И бабушки несут наперевес
В корзинах перезрелые грибы.

Навстречу, то ли правда, то ли сон,
Возникли из туманной пустоты:
Карета исторических времён
И лошадь небывалой красоты.

У лошади печальное лицо,
Усталые бездонные глаза.
Над нимбом с бесполезным бубенцом
Летает золотая стрекоза.

12-1. Осенние слова
Елена Картунова
Грущу. Попробуй не грустить – явилась осень.
Недели сыплются, как яблоки, - поспели.
Едва уснул – и снова утро на подносе.
А за окном разносит ветер мягкий шелест.

Редеют кроны, шепеляво сожалея
о жарком лепете цветастого июля.
Красноречиво догорая, солнце тлеет
за бессловесной дымкой облачного тюля.

Крикливо споря, пронеслись вороны тенью.
Растекся вечер, бормоча о скорой ночи.
Дворы и улицы послушно опустели.
Часы прогулочного шепота короче.

Слова осенние скупы, звучат устало,
слетая листьями в разводах позолоты.
У нашей осени с тобой от карнавала
улыбки масок и разбросанные ноты.

У нашей правды взгляд такой, что впору плакать.
Ледок молчания еще довольно хрупок.
Но холода ночей уже идут в атаку,
чтоб утопить в зиме оставшиеся звуки.

12-2. Еще есть надежда
Елена Картунова
И вечер прохладней, и день стал короче.
Затихшее море уткнулось в песок
и что-то ему полусонно бормочет.
Спускается огненное колесо
за горы, роняя кипящие блики.
Потухшее небо зовет погрустить.
Плетется печаль по душе повиликой.
И сердце колотится в плотной сети
безвольной добычей осенних раздумий.
Тревога костляво царапает дверь,
урча плотоядно, как черная пума.
Бросаю ей клочья недавних потерь
и прошлых разлук. Пусть подавится болью.

Еще есть надежды на «всё впереди».
Еще не исполнены главные роли,
и можно игривые звезды удить
на лунный опарыш,
                придумывать сказки
под искры пьянящего дымом костра,
чтоб в каждом сюжете по лучшей развязке,
чтоб синяя птица будила с утра.
Чтоб музыка слов о волшебном и новом
однажды открыла особый портал.
Ведь наша Вселенная – тоже от Слова.
А прежде, наверно, возникла мечта.


13-1. В Израильском Доме Престарелых
Любовь Голейчук Коэн Белл
                Стихи основаны на реальных событиях.

Обед, мытьё, прогулка, доктор, ужин...
День тлеет, до безумия знаком.
Ты не нужна... Никто тебе не нужен...
А грусть – гипертонии злой симптом.

Ни внуков, ни родни, а юной няни
Глаза светлы и жалостью полны...
Такую б дочь! Но счастье не заглянет
В твой вечер после той большой войны...

А было счастье: папа, старший Рами
И мама молча плакали в углу,
Когда ты в новых туфлях с каблуками
Кружилась птицей в школе на балу...

Ещё не знала, что в Варшавском гетто
Закончишь не начавшийся свой путь,
Что первая любовь нарушит вето,
Перекричав глас крови: «Не забудь!»

Утратив мир: свой дом, семью, надежду,
Полюбишь страстно, против вся и всех,
Еврейка – немца, на границе между
Войной и наважденьем! Смех да грех!

Смеяться будут люди из гестапо,
Узнав про этот горестный роман,
Расстрелян будет Ганс, и по этапу
Тебя направят к доктору "ломать"...

Что толку, что придёт освобожденье?
К тебе оно придёт уже едва ль:
Без матки, ты не дашь дитю рожденья...
Без ног ещё никто не танцевал...

Прислушиваясь к ветру в Бейт Авоте ,
Ты мамы с папой слышишь голоса...
Стук каблучков... и звук курка на взводе...
И видишь Ганса синие глаза....

«Бейт –Авот» - Дом Престарелых (иврит).

По словам Ени, Ганс был расстрелян за взаимоотношения с еврейкой и за поддержку еврейского народа. Он воровал продукты и передавал их голодавшим евреям. И всё же, помня и любя его всю свою жизнь, Евгения и в мирное время с ужасом говорила мне о том, что ей выпало полюбить представителя народа, уничтожившего её семью...

13-2. Отвлечённо
Любовь Голейчук Коэн Белл
             
...С какой Луны упала эта грусть
Мне прямо в душу, ласково сияя?
И сколько Лун – я  подсчитать боюсь –
Покрыли высь от края и до края?
Смотрю поверх событий и голов,
Чужая всем, сама себе чужая,
Избавившись от логики оков,
Прыжком в себя сознанье услаждая.
Не упрекай за отвлечённый взгляд,
Не укоряй за странные привычки,
Ты знаешь, как по осени болят
Слова и звуки, точки и кавычки?!
Я втисну в лист свой одинокий мир:
В реальности ему не поместиться!
Кружу над строчкой, руки заломив,
Не женщина – голодная орлица...
А ты поймёшь когда – нибудь потом:
В пересеченье разных измерений,
Страдающие оба слепотой,
Друг другу мы видны в часы горений.
Но как суметь гореть и не сгорать,
Приобретая видимость в пространстве,
Когда непонимания гора
К плечу приникла тяжко и бесстрастно?
Я не вздыхаю... знаю: там, внутри
Описанных процессов и явлений,
Однажды кто-то трепетно узрит
Мой тайный свет всех лунных откровений...

14-1. Четыре минуты
Русаков Григорий
Танк — бронированная боевая машина, чаще всего на  гусеничном ходу, как правило с пушечным вооружением рассчитанная для выполнения боевой задачи в первые четыре минуты боя...
               

Лишь четыре минуты отпущено Родиной время.
Кто судил и назначил зачем-то войной арбитраж?
Кто скажите, когда-то, каким метрономом отмерил
по минуте на брата, сложив это всё в экипаж?

И сжимается мир ограниченный танковым люком,
и механик-водитель спускается в чрево брони,
и четыре танкиста разделят всю жизнь по минутам,
уходя в поединок на волю фортуны-судьбы...

Долгожителей нет, их, увы, не бывает в достатке
и бесстрашные души уносятся в танковый рай,
под разрывы снарядов и громкое лязганье траков,
где старуха с косой собирает всегда урожай...

И четыре минуты! Обидно, так этого мало!
И какая скажите у каждой победы цена?
Запрессовано небо в холодное тело металла
и четыре надежды с собой забирает война...

14-2. Мой ангел
Русаков Григорий
Я не знаю, но так уж вышло:
только жаловаться не стану,
зацепилось за плечи дышло,
а за шею - хомут нетканый,
из пропитанной потом кожи,
вперехлёст опоясал тело,
а судьба натянула вожжи
и дыхание засипело...

Волочу по сугробам сани
через силу и дни короче,
а хранитель - уставший ангел
всё молчит, говорить не хочет.
Ты-то, что приуныл, бродяга?
Вроде вечно болтал без толку,
а сейчас, как последний скряга,
весь взъерошенный, словно ёлка...

Лучше вспомни, как было раньше,
расскажи, до меня, что делал?
И пойдём потихоньку дальше,
на границу земли и неба...
Где встречаются - расставаясь,
улыбаются - откровенно
и дорога всегда прямая,
и где Слово в руках Вселенной,

где покой, тишина... и души
наслаждаются, отдыхая,
где мне будет наверно лучше
и закончится жизнь кривая...
Впрочем, в небе свои законы,
это здесь мы гоняем счастье,
не расслышав речей с амвона,
наделённые грешной страстью.

Поднимайся, пошли, дружище,
нам, я вижу, ещё далёко.
Вот бы только не оступиться,
да случайно не влезть в болото...
Испытания - это мелочь,
отведённое Богом бремя,
а ведь так изменить хотелось -
неподвластное людям время


18-1. Крик во сне
Dnevalny
Вольфрамовая нить – зигзаг, разящий мрак,
в дуэли вечной света с темнотой…
По стенам тени мечутся толпой,-
не победит свет сумрака никак,
густую тьму в углах…
И жаркий, липкий страх
сжигает душу, превращая в прах
надежды и мечты…
Но в прошлое мосты
без суеты в сознанье возникают,
и тянут медленно,
неумолимо тянут
простертыми пролётами-руками
назад, в прошедшее…
А в будущее – нет мостов меж нами,-
они давно навеки сожжены…
Остались сны
игрою светотеней
в дуэли света
с ночи темнотой…
И крик во сне…
беззвучный крик…немой.

18-2. Семечки
Dnevalny
Семечки калёные, черные, душистые…
Вот девчонки сельские с нежной кожей чистою:
Причесались гладенько, косы ниже пояса,
В платьях ненадёванных… Подойти к ним боязно!

Сели на скамеечках возле клуба стайками:
Все с карманом  семечек,  и смешат нас байками…
Глазки не накрашены, хлопают ресничками,
И улыбки робкие на наивных личиках…

Я смотрел на девушек, юных и пленительных,
И взгрустнулось: юность ведь пролетит стремительно!
Отцветут до времени, тяжким гнетом сгорблены:
Жизнь в селе тяжелая… Семечки-то черные


19-1. Уезжай
Сергей Кривонос
 Уезжай. На прошлое не сетуй.
 Ни к чему унылые слова.
 Уезжай. Как отпылало лето,
 Так сгорит осенняя листва.

 Ты чертовски молода и, чтобы
 Шла сквозь дни любимой и любя,
 В мир весны пускай везет автобус
 Из пришедшей осени тебя.

 Что сейчас мои стихотворенья —
 Россыпь, в общем, невеселых строк —
 Я всего лишь осени мгновенье,
 Я всего лишь сентября листок.

 Видно, где-то есть, тобой обласкан,
 Тот, кому уткнешься ты в плечо,
 Может, в Счастье*, может быть, в Луганске,
 Ну, а может где-нибудь еще.

 Я ведь ничего не обещаю,
 Вот уедешь, и запрячусь в тишь.
 Уезжай, я все тебе прощаю,
 Зная, что и ты мне все простишь.

 Уезжай туда, где есть ответы
 На вопросы жизни непростой,
 Где тебя с улыбкой доброй встретит
 Кто-то по-апрельски молодой.

 Но душа моя среди всех странствий
 Вновь тебя обнимет горячо,
 Может, в Счастье, может быть, в Луганске,
 Ну, а может где-нибудь еще.
 ----------
 Счастье* — город возле Луганска.

19-2. Вдохновенно, в устремленье смелом...
Сергей Кривонос
Вдохновенно, в устремленье смелом,
Весело друзей к себе позвав,
Маленький художник хрупким мелом
На асфальте лошадь рисовал.

Прокатилось солнце торопливо,
Одобряя мальчика игру:
Лошадь розовой была, и грива
Тоже розовела на ветру.

А когда, осев густым туманом,
Над землею распласталась мгла,
Живописца из окошка мама
Голосом негромким позвала.

Сохли полотенца на балконе,
Звякал ветер дужкою ведра.
А мальчишке снилось, будто кони
Цокали у окон до утра.

20-1. Дар от жизни
Александр Носачев
Ну иди же, не жди… поезд медленно-медленно тронулся.
На щеке поцелуя прощального теплится след…
Три недели с тобою, как миг – в них тонул, словно в омуте.
Только тянет наверх неизбежно обратный билет.

Поздно встретились мы, колеи наших судеб проложены.
Никуда не свернуть и не спрятаться в тихом депо…
Три недели с тобой, две со мной – вот и всё, что возможно нам,
Дар от жизни на счастье… быть может, последний… итог…

20-2. Лиловый, сиреневый и голубой...
Александр Носачев
Лиловый, сиреневый и голубой –
Тревожная гамма.
Мне доктор сказал, что я слишком больной, –
Не шла кровь, ни грамма.

Обратно в барак возвращаться велел…
Откуда ж ей взяться?..
Два дня хлеб не дали, совсем ослабел, –
Прозрачные пальцы.

Недолго мне ждать… что останется тут? –
Лишь зайчик тряпичный.
Минут через сорок за мною придут.
Безлично, привычно…

В далёкий бетонный сведут каземат,
Угрюмый и серый.
Из тех, кто вошёл, не вернулся назад
Никто…
Вдруг я первый?!..
…………………………………………….
Захлопнулись двери, – не вырвется крик.
Дымил крематорий.
И сыпался пепел на зелень травы.
Лиловый.

21-1.Фасоль
Ленна Жук
И сердце становилось нежно-пьяным
от музыки его чужой души,
Когда он в упоительной тиши,
сливался с монолитным фортепьяно.

Как он играл! Как будто перед ним -
весь мир лежал, в овациях, у ног.
Она его любила, видит Бог….
(Она – не мир. Обычный херувим)

Как он блистал! Блестели в темноте,
его, как заколдованные, очи.
Таким он становился ближе к ночи….
Таким, как у Пикассо на холсте.

Всегда учил читать её по нотам,
(ну, полно, - быть безграмотной…. Доколь?)
Она учить пыталась: фа и соль….
Сидела подле ног его с блокнотом.

А он страдал! Хоть в лоне простыней,
она была пленительным капканом,
он, всё же, знал, - что поздно или рано
проснётся знаменитым. Но не с ней.

Ему не жаль. Ведь он принадлежал
высокой цели вечного искусства!
А жалость, как презрительное чувство,
на этом корабле не правит бал.

….Она терпела ноющую боль.
Душа саднила. Сбиты в кровь колени.
Рассыпал на прощанье злобный гений,
в углу, перед иконками, - фасоль….

21-2. Соль
Ленна Жук
посвящается А.Ф.

Утро. Завтрак. Проснулась. В глазах – ноль.
Что-то жаришь в запале….Опять – омлет.
Я просила тебя передать соль.
Отвечаешь сердито: а соли – нет.

Кофе. Дым сигаретный. И ты – дым.
Так торопишься мне причинить боль.
Может, было бы лучше....не здесь, - с ним.
Угадать невозможно, и в этом – соль.

Может, будет - с ним, как сейчас – с тобой.
Эта кухня. Стол. Я на стуле – моль.
Если это и есть….как её….- любовь,
Это - шило на мыло….И в чём - соль?

Удивительный, право, ты агрегат,
или просто живёшь не свою роль.
Два вперёд. А потом - сто шагов назад.
Мне по сердцу. До ран. И посыплешь - соль....

Без меня ты - никто. Ну а я – ферзь.
За спиною моей даже ты - король.
Это - лирика. Пусть. Только ты ответь,
Разве сложно, - купить про запас - соль....


24-1. Зазеркальное
Рамина Джасс
Свет мой, зеркальце, кто эта женщина, там внутри,
За серебряной рамкой с искусным витым узором,
В лабиринтах обманно-прозрачных судьбу творит
Как умеет, без лишних истерик и отговорок?

Чьи глаза потускневшие так избегают встреч
С круглолицею гладью твоей неприглядной правды,
Чью надежду на чудо не в силах была сберечь
Птица счастья в полёте отчаянно-своенравном?

Свет мой, зеркальце,  где в зазеркалье блуждает та,
Чьи улыбки всегда согревали, чей голос звонкий
Разливался вокруг, и рождалась тогда мечта,
Разбивались проблемы в беспечную рябь осколков?

Разве жизнь за границей миров твоего стекла
Не течёт, приближаясь стремительно к идеальной,
Отражая невзгоды и страхи лучом тепла,
Превращая их в зайчиков солнечных в клетке спальни?

Только что, если путь совершенный творится здесь,
На моей стороне заколдованного овала,
Где вольна я в желаньях, возможностей где не счесть,
А ответственность мне за двоих суждена зерцалом.

С новым знанием в мир, что когда-то казался чужд,
Загляну, огонькам не позволю в глазах угаснуть.
Улыбнусь я подружке и тихо ей прошепчу:
«Спору нет, ты как прежде, родная моя, прекрасна»

24-2. Осень в городе
Рамина Джасс
И снова на город обрушилась вязкая осень
Размякшею грушей к обеду на стол сентября,
Удар показался внезапным и молниеносным,
Как будто и не было создано календаря.

Как будто придумали нам небеса непогоду
Впервые за тысячи лет своего бытия.
Забыв о разумном, вослед уходящему году
Всё смотрим печально, под сердцем обиду тая.

А в рыжие краски навязчиво ржавой палитры
Вокруг погрузились деревья, машины, дома.
Лишь в небе на сером холсте в обрамленье нехитром
Плывут облака, навевая тоски аромат.

И чертит забористо дождь отсыревшую сетку, 
Меняя маршруты, значения координат.
Осенние будни прогулками балуют редко,
Опять запуская подземную сагу в прокат

Затем, чтобы мне и таким же –  в пальто по колено – 
Стараться скорее пройти непреложный контроль,
Ютиться в вагоне, и фруктом созревшим смиренно
Висеть на своей фиолетовой ветке метро.

25-1.пассионарная тоска...
Елена Талленика
депрессия растопит шоколад 
укутает колени теплой шалкой
уложенные плотно тюфяки
принцессино томленье выдают.
синдром: пассионарная тоска,
от тела отрываемого- жалко
фолликул, созревающий во мне,
в нем не нашел родительский уют.
исторгнут в ожидании любви.
не стал ребенком –
                пеленать абсурдно.
«ах, если бы...» - я сослагаю мысль,
используя катастрофичный шанс.
в трехмиллионной армии – один-
сперматозоид  не обрел рассудка.
так, до рожденья - состоялась смерть.
а, ведь, могла бы населить душа...
произойти не может ни-че-го...
пока луна - единственная - рядом.
ее цикличность делит кружева
на черные и светлые тона...
гранатовое ширится пятно
и угрожает девичьим нарядам.
все повторится...как еще жива?
ей - жертвенным ягненком отдана...
25-2. у обратной дороги короткий путь...
Елена Талленика
из предметов в кармане: бикфордов шнур.
самодельно вощила  для искр огня.
никогда не теряла: клубком - в мошну.
пригодиться – считала... но только – зря...
табачок набивала в чубук кривой.
в полотенечной ткани - вчерашний хлеб.
по кострам бивуаков искала бой...
но однажды навстречу сказитель – слеп.
- Поворачивай, девка,  - сражений – нет...
пусть и были герои - давно в земле...
а косою саженью измерить – метр:
без  Урала остаться тебе и мне...
не ищи их надгробий, не став вдовой –
над крестами простыми: ворон - базар.
знаешь, даже солдатки не ищут бой...
бабье дело: ждать дома - еще сказал...
повернула обратно: суму - в кусты.
побросала, сердита: зачем он так...
только этого мало, чтоб пыл остыл.
по степи скачет конник: к бедру - ясак.
кречет крыльями хлопнул и в небо взмыл.
далеко от добычи - когтями ждет.
пожалела, что стрелы внутри сумы.
что поставила старца ума – вождем.
за полетом следила, где вниз падет.
оказалась бы жертвой, но случай спас.
журавлиная стая - плыла ладьей.
высоко... так, что еле хватало глаз...
у обратной дороги – короткий путь.
не солёно – не сладко опять одна.
а соседки - кого головой на грудь?
не герои...без шрамов...
                но стать видна...

28-1. Мне всегда не хватало...
Евгений Аксельрод
Мне всегда не хватало уюта:
В корабельном качанье земном
Необжитой, холодной каютой
Плыл куда-то мой маленький дом.

Мне всегда не хватало покоя:
Кто-то болен, а кто-то устал.
То заботой гоним, то тоскою,
Плыл мой дом среди штормов и скал.

Мне всегда не хватало любимой:
Кроткой нежности, ласковых слов.
В облаках корабельного дыма
Тлело солнце, теряя тепло…

Нынче ж есть у меня всё на свете:
И покой, и удача, и ты,
И попутный казалось бы ветер.
Но теперь не хватает мечты.

28-2. Я именем твоим...
Евгений Аксельрод
"Мою любовь, широкую, как море,
Вместить не могут жизни берега"
                А.К.Толстой

Я именем твоим живу,
Молясь.
Ты и во сне, и наяву  –
Моя.

Все фокусы судьбы терпя
Шальной,
Живу я только для тебя
Одной.

Дела, заботы  –  это так,
Пустяк.
Мне скажет кто-то  –  я чудак,
Пусть так.

Но только я без глаз твоих  –
Слепец,
Но только мне без губ твоих  –
Конец.

Жизнь без тебя мне самому
Смешна,
И одному мне ни к чему
Весна...

Ты и во сне, и наяву
Со мной.
Я только лишь тобой живу  –
Одной.

29-1. Мне не пришлось...
Неля Ландо
Мне не пришлось ходить по кругу ада
В концлагере с наколкой на руке,
Замёрзнуть в ленинградскую блокаду,
В мороз спускаясь за водой к реке.

Мне не пришлось в последнем эшелоне
Отправиться куда-то за Урал,
И слышать умирающего стоны,
Разрывы бомб ,что сразу наповал…

Мне не пришлось ждать весточку от папы,
Ушедшего на утренней заре.
Из глаз моих не будут слёзы капать
О без вести пропавших на войне.

Мне не пришлось смотреть в глаза сыночку,
Растерзанному сворой палачей,
И хоронить малюсенькую дочку
В глухом селе, где не было врачей.

И я не получала похоронку,
Что муж погиб в боях за Сталинград...
И я тайком не плакала в сторонке,
Когда в Москве шёл праздничный парад.

Святые души заплатили цену,
Чтоб мы могли на этом свете жить.
Но где же нам найти такую меру?
И чем мы сможем  это оплатить?

Мне не пришлось...

29-2. Большая вода. Весна. И. Левитан
Неля Ландо
Тонкие берёзы тянут ветки к свету,
Словно бы стесняясь наготы своей.
Снится белоствольным ласковое лето
И в зелёной роще звонкий соловей.
 
А сегодня тихо, только зелень ели
Тает в лёгкой дымке бело-голубой.
И постель из листьев прошлогодней прели
Как воспоминанье красоты былой.
 
Где-то там в просторах голубых глубоких
Лёгкой, белой, стайкой мчатся облака.
Лодка без хозяйки дремлет одиноко.
Паводком весенним разлилась река.
 
Слились воедино в голубом просторе
И вода и небо.Не видать земли.
Дряхлые домишки, что на косогоре,
Словно пароходы плавно поплыли.
 
В голубом просторе ждёт природа чуда
А пока в забвеньи, в лёгкой дрёме... спит.
Скоро возрожденье! Вновь весна разбудит.
И душа высоко в небо воспарит...

(по одноимённой картине И.Левитана)

30-1. Птицы
Алекс Трудлер
Вилась дорога вглубь тепла,
из безысходности вела,
где, распластавшись ниц,
я грел пустыню на груди
и верил в небо впереди -
когда б не козни птиц.

Они, погоней по пятам,
дышали в хвост сквозным ветрам
и не боялись пут.
Заслышав птичий глас небес,
я брал слова наперевес -
иначе ж пропадут.

Слова просились записать,
они сливались в голоса
и растворяли мрак.
Но птицы их клевали зло -
неисчислимое число
летающих бродяг.

Был зарифмован путь назад,
я матерился, как Сократ,
и крыл крылатых, но
мне отвечали с вышины,
что - "в птицах нет моей вины,
ищи внизу, сынок".

30-2. Заеды
Алекс Трудлер
Говоришь, недельная борода
от напрасной горечи губы рвёт,
так заеды лечатся - ерунда,
что от боли сжался в гримасе рот.
Голоса на пристани - ветерки -
намотают быстро в клубок слова,
лишь бы руки встретились - не с руки
было расходиться и горевать.
Далеко до встречи кисель цедить,
протянулись - к завтра - ремни недель.
Хоронись от выбора, чтобы жить,
неуютно прячась в семью и хмель.

...А в приморском городе кирпичи
от природной сырости взрыты мхом,
и соседка ушлая верещит:
Не грусти, кудрявая, поделом!
Ты рыдаешь: Что ему? - виноват.
Из тебя рутина канаты вьёт.
Через год, - ты шепчешь. Потом - назад.
Только дольше вечности длится год!
Постучится осень клинком в окно,
скособочит волосы на излом,
но не зря же городу - всё равно,
а живущим в городе - всё в облом.
Парадокс, не правда ли? Времена
отказались вовремя от чернил.

Тихо плачет женщина у окна.

Горько плачет пьяница у перил.


32.1. Когда добьет фортуна шалая
Ирина Михайлова 13
Когда теряет равновесие твое сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы уходят из под ног, как палуба, когда плюет на человечество твое ночное одиночество, --
                Иосиф Бродский

Когда добьет фортуна шалая,
Презреет душу ум за всполохи,
Когда сознание усталое
На крик возмолится об отдыхе,
И наплюет на человечество
Твое ночное одиночество, (с)
Пошли любимому  Отечеству
Свое спонтанное пророчество

О том, что будешь ты обласканным
Страной другою...предоставленной,
Где жизнь красна иными красками,
Душа надзором не затравлена,
Где ты,  Поэт, привыкнешь к образу
Одетым быть всегда с иголочки,
И где оценят образованность
За широту, а не за корочки.

Провозгласи, что не заказана
Отчизны светлым ожиданием,
Экстравагантность чувств и разума
Застынет вечным изваянием.
И будешь ты по праву вещего
Причислен к высшему, элитному,
И жизнь сама красивой женщиной
К тебе потянется, великому...

О всем об этом в день неведенья
Произнеси свое пророчество...
Да будет жить твое наследие
В веках,
               ревнитель одиночества!

© - строка И.Бродского

32.2. Ну чего, скажи, ты хочешь?
Ирина Михайлова 13
                По картине  К.Е. Маковского   "Надоела"

- Ну чего, скажи, ты хочешь? Что разнылась: «Вась, да Вась...»?
Ты сама ведь, между прочим, будто плющ, вокруг вилась!..
Вон сходи хоть к повитухе, объясни, мол, так и так...
Ой, пойдут дурные слухи!..Вот ведь вляпался дурак!
Говорили мне ребята, славы с девкой огребешь...
Лучше с бабой...Той понятно, что почем, спокойней все ж...
Ну,  и ты уж не девица!.. Вдругорядь бывай умней,
Неча с занятым водиться, холостых ищи парней.

- Что же ты, кобель бродячий, врал, не любишь ту, свою!
Что по глупости ребячьей рано создал ты  семью,
Не вернешься к ней постылой, а останешься со мной…
Вася, Васенька, мой милый, я же чувствую, ты — мой!

- Тьфу, вот глупая дивчина! Ты меня теперь забудь,
Слез не лей, ишь промочила мне рубаху!...Стынет грудь…
Всё!… Пойду на переправу...Ну, бывай...Родишь - дай знать…
Расскажи мамаше правду… 
                И умней будь
                вдругорядь...



34-1. Ивушка плакучая
Ольга Анциферова
На заре, на зореньке,
На цветной  заре
Полоскала косоньки
Ивушка в реке.

Ветер- братец случая-
Косы ей сушил,
Обнимал плакучую,
Тихо говорил:

-Как спалось,красивая,
Ночью при луне,
Не меня ли, милая,
Видела во сне?

Отвечала ивушка:
-Не спала совсем,
Парень с юной девушкой
Приходил ко мне.

Обнимал любимую,
Сладко целовал
И её счастливую
К сердцу прижимал.

Звёзды светлоокие,
Сквозь листву, для них
Принесли далёкую
Музыку двоих.

Были речи страстные
И хрусталь луны.
Чувства те прекрасные
Разогнали сны.

На заре, на зорюшке
Проводила их.
Наигравшись вволюшку
Ветерок затих.

34-2. Январь
Ольга Анциферова
Январь. Морозные деньки,
Белёсой мглою небо крыто,
Видны лишь лёгкие мазки
Нежнейшей синевы размытой.

Снежинки кружат в вышине,
Не просто кружат, а танцуют.
Свои шедевры на стекле
Художница-зима рисует.

Дымы над крышами домов
В дрожащем воздухе не тают.
Река, под тяжестью оков,
ПаркОм над полыньёй вздыхает.

И лес, задумавшись, стоит
Весь в куржаке и снежных блёстках.
А за  окном так сладко спит
Под  белой кисеёй берёзка...

Мороз крепчает по  ночам,
Заблещут с небосвода звёзды.
Луна, как бледная свеча,
Торжественно всплывёт из бездны.

Повсюду царствует зима -
Хозяйка ледяных чертогов,
Ах, как она пока сильна..!
И до тепла почти  полгода...

38-1. сплиновое
Светоносова
все рифмы превращаются в золу...
и я, потери эти подытожив,
в который раз подсяду на иглу
тупой хандры, засаженной под кожу,
дождинки слёз размазав по стеклу...

задёрну шторы, лягу на диван,
запрячусь в клетки старенького пледа.
натянутая нервов тетива
сорвется с пальцев сумрачного бреда,
пронзив сомненьем:"я ещё жива?".

и что-то померещится на дне
стакана согревающего грога:
быть может, мудрость "истина в вине",
а может, просто мутная тревога,
что истины по сути вовсе нет...

но рыжий всплеск каминного огня
раскрасит чёрно-белые обои
мазками цвета солнечного дня,
и, проливаясь каплями покоя,
согреет вскоре сонную меня...

20.11.2016

35-1. Арбат
Таня Ганич -Эза
Все правды погибнут, однажды солгав,
Все смыслы исчезнут, упав на колени,
Но ангелу крепко вцепившись в рукав,
Нам варит похлебку судьбы добрый гений.

Пасет одиночество старый Арбат,
Опять холода разогнали прохожих,
Но камни брусчатки зачем-то хранят
Следы поколений вонзенных под кожу.

От ломких снегов индевеет щека,
И хмурятся в небо домов мезонины,
Мороз бьет по шапкам, до дрожи в висках,
И крошит снега на потертость лепнины.

Здесь праздно шатается времени бес,
Себя возомнивший бездомным поэтом,
Иль ушлым актером не сыгранных пьес,
Поклявшись изжить все грехи напоследок.

И мечутся время, засилье и власть,
Давно пережив и хвалу, и посулы,
В них пышность с убогостью тайно слилась,
И этой любви по ночам сводит скулы.

Но будто на вечное царство распят,
Туда, где вьет гнезда небесная птица,
Летит твоя тихая грусть, мой Арбат,
Чтоб снегом немыслимым падать на лица…

35-2. Кижи
Таня Ганич -Эза
Почему все дороги петляют на юг,
Только эту безудержно тянет на север,
Где Кижи янтарем застывают на древе,
И Онежья туман расползается вкруг.

Может статься, что Нестор был родом из тех,
Кто отдал свои крови в горячке безумства
Круговерти осин и сосновому буйству,
Что рубил топором, как дитя для потех.

Для потех ли он сладил венец, за венцом
И забросил топор в просветленные воды?
Будто знал, что навеки лишится свободы,
Покидая Кижи гость случайный потом.

Стаи чаек несут на крылах купола
Впрямь как будто стоящего в озере храма,
Где пройдя сквозь пороги, в порезах и шрамах
Налетает на шхеры крутая волна.

Может статься, тебе посчастливится там
Задержаться надолго влюбленным в Онежье,
Бают вслух мужики, что не в пусте мережи -
Сыплют дар из утробы своей рыбакам.

А рыбак пот со лба оботрет рукавом
И айда солонину строгать в кладовые,
И затихнет погост, и распрямятся выи,
Русский север сроднив с древнерусским крестом.

И несут свои воды в Онежскую ширь:
Водла, Вытегра, Шуя – не счесть до седин нам,
Лишь беглянку одну от своей пуповины
Отпускают Кижи непокорную Свирь.

Покидая погост, может статься и ты
Здесь оставишь Кижами пленённое сердце,
И замечется грусть за таённою дверцей,
Будто утки взлетят растревожив кусты.

Будто где-то послышится воплениц плачь,
Будто песня, что тянется сутками кряду,
И опустится солнце в лохань водопада,
И уйдет в камыши грузный окунь-лихач.

Поднимись на пригорок, постой тут в тиши
И услышишь, как в травах колышут цикады
Три исконные вечные русские правды:
Неба синь, глубь воды и величье души…


38-2. точка опоры
Светоносова
                «Дайте мне точку опоры,
                и я переверну Землю!» ©
                Архимед.

Муссируя пустые разговоры,
скользит душа, теряясь  в вечном трансе.
А точка канонической опоры
все время где-то движется в пространстве.

Улавливая сущность производной
через лимит лояльных отношений,
я чувствую себя почти свободной
в принятии неправильных решений.

А истина невыдуманных логик,
как правило, маячит по-соседству.
И в шатком состоянии тревоги
так хочется на что-то опереться.

Вот, кажется,  свернуть готова горы,
как ускользает важное куда-то…
И точка независимой опоры
становится вдруг точкой невозврата.

А верный путь по-прежнему неведом,
и все задачи виснут без ответов.
Ведь никакие силы архимедов
не действуют, похоже, на поэтов…

23.09.2016

39-1. Ленточка из крепа
Марина Быстрова-Докс
В глазах, напившихся небес,
Сокрыт вулкан, и, без сомненья,
Эскорт отверженных повес
Ей посвящал стихотворенья.

О, этот взгляд поверх цветов,
И губы, полные нектара!
Но не дождаться нежных слов
Из уст того, кто ей не пара.

В корсаже розовый пион,
Еще вчера прелестно-свежий,
Напоминает, что  сезон
Разлуки горько-неизбежен.

Тому, чьё бледное лицо
Ей всех милей, дороже, ближе,
Другая женщина кольцо
На палец бережно нанижет.

В глазах застыло «се ля ви»,
На шее  ленточка из крепа
На память о былой любви,
Так трогательна и... нелепа.

39-2. Находка
Марина Быстрова-Докс
Ты нашёл меня в парке на мокрой скамейке,
Я дрожала от  холода, страха, обиды.
Защитил от ночного дождя телогрейкой,
Что тоскливо тебе – не показывал виду.

Ты привёл меня в дом, одинокий и странный,
Накормил, обогрел, называя  «находкой».
А потом пригласил посидеть на диване,
И в гранёный стакан нацедил себе  водки.

Ты её не вернёшь, и не стоит печали
Роковая красотка с повадками кошки,
Только как с наваждением? Сладишь едва ли -
Всё простишь.  Даже то, что «наставила рожки».

Я прижалась к надёжному боку - и рада,
Буду верной и преданной – правда, не враки,
Потому, что я всё понимаю, как надо,
Потому, что такие уж мы...  собаки.


41-1. Мой февраль
Ольга Светова
За окном природы снежной
пастораль.
Здравствуй, ласковый и нежный
мой февраль!

Для кого-то ты  –  метельный,
ледяной,
для меня  ж  –  цветной, пастельный,
слюдяной.

Пробегу по узкой тропке,
словно встарь,
крикну радостно и громко: 
– Мой февраль!

На снегу узоры птичьи
тут и там.
Брошу крошек я синичкам,
воробьям.

Манит свежестью и новью
леса даль.
Пахнет первою любовью
мой февраль…

41-2. Нелинейная геометрия
Ольга Светова
Мы были с ним, как две прямые
На диаграмме бытия,
Но каждый в собственном жил мире,
Судьба у каждого своя.

Мы шли по жизни параллельно,
А между нами  -  тыща вёрст,
И геометрии линейной
Не доверяли мы всерьёз.

Нас обдували ветры странствий,
Мы сквозь вселенную неслись,
И в неэвклидовом пространстве
Случайно вдруг пересеклись.

Сплелись, нарушив все каноны,
Сломав все правила игры,
И геометрии законы
Для нас исчезли до поры.

44-1. А мне остались...
Людмила Клёнова
Уходят дни, как лодки, от дальнего причала,
И кто-то начинает пути свои с начала,
И что-то происходит, не требуя огласки…
А мне остались письма, в которых -
Только ласка…

Разбитое не склеить, и нечего пытаться,
В дождливой дымке тает рассказанное вкратце…
Бессонница закроет калитку к тропке прежней…
А мне остались письма, в которых -
Только нежность…

И новые задачи, и новые дороги…
Неужто, ты скажи мне, в душе ничто не дрогнет?
Жизнь длится… Всё нормально… И незачем прощаться…
А мне остались письма, в которых -
Только счастье…

И, зову подчиняясь, меняются стихии.
Да сложится ли песня, где все слова – другие?
Ничто не повторится, всё тленно в мире этом…
А мне остались письма, в которых -
Звёздный ветер…

Но поезд от вокзала уйдёт, надежду множа.
Ты ждёшь желанной встречи, обнимешься в прихожей…
Тебе ли удивляться, что нынче – всё иное?
А мне остались письма, в которых -
Ты со мною...

44-2. Граница
Людмила Клёнова
Где проходит граница, скажи мне,
Между хрупким осенним теплом
И бездушной холодностью зимней,
Той, где душу пургой замело?

И когда успевает случиться
Этот странный и злой перелом?
Но хозяйкою белая птица
Вьёт гнездо в подреберье моём,
Засыпает снегами дороги –
Те, где солнечный ветер царил…
И бессонницы вряд ли помогут
Вспомнить песню ликующих крыл…

Зимним мыслям назначены сроки,
А слова – осторожно-мудры,
И молчат, не поют водостоки,
Отрешившись от прежней игры.
Как в ней каждая капелька пела!
И, в мелодию счастья вплетясь,
Как звенела светло и умело,
Не пророча с метелями связь!

А зима наступает смелее…
Только, знаешь, её не боюсь.
Я – декабрьских кровей.
И сумею
Обуздать эту зимнюю грусть…


45-1. Жили-были Они
Марина Калмыкова
Жили-были Они. Ну вот жили-то -  точно, а были – как нЕ были.
И возможно, всё так бы и кончилось вслепь, после слов «жили-были»,
Но вот только она вечно плакала ночью в немое немытое небо и
Призывала кого-то невнятно, похоже, что на суахили.

И вот это ему не давало покоя, хотя и не знал он, что именно
Заставляет метаться, пытаться вернуться из высей и далей
Добывать для неё чистый жемчуг в забытых извивах извилин и
Превращать , обжигаясь, в снежнейшие ландыши, - только б она не страдала.

А вот ландыши… Ландыши-души, идиллия сна лебединого,
Колокольчиков Леля ликующий блик и лилейная нега,
Были  так ей нужны, были жизненно необходимы ей!
Она больше любила любить только ливень летящего снега.

Замерев, не умея дышать, наслаждалась душою и кожею
Фуэте белоснежных виллис и бессмертных небесных Одиллий,
Возвращалась под утро домой и метель ему снила восторженно.
Он во сне улыбался светло, по-мальчишески так… И его не будили.

А наутро ворчал: Все синоптики мира такого не видели
Отродясь, со времён Моисея,  египетских казней, Скрижалей -
Сход лавины в Ливане, снега в Сенегале и оттепель в Питере!
 - А ведь я говорил дуракам, чтоб поменьше её обижали!

Ураганы в Нагано, тайфун над Тайванем и в Портленде - тропики,
Мне ж – тропинки с утра разгребать,… вот опять учудила!!!
…А по небу  беспечно летало жемчужное светлое  облако,
В предыдущем своём воплощеньи похожее на крокодила.

Жили-были Они. Третью жизнь. И ведь странно, но всё это – было.

45-2. Мягко, медленно, осторожно...
Марина Калмыкова
..Мягко, медленно, осторожно
Ночь идёт на кошачьих лапах,
И не хочется мыслить сложно,
И не хочется больше плакать,
В "неотложку" звонить, метаться,
Вены рвать спасительным шприцем,
И не хочется больше - рваться,
И так хочется  раствориться
В по-свиридовски лёгкой метели,
В оголтелых снегов дремоте,
И ещё не пугают паденья,
Только грезится - о полёте.
И не хочется рваных мыслей,
Снов неясных, ломаных линий,
Препараций сути и смысла...
Хочется - королевских лилий.
Томик Пушкина. Запах сдобы.
Свечи. Ёлка.(Мечта поэта!!!)
Нет настроя на пасодобли,
Больше нравятся менуэты...
Нежно, медленно, мягко, тихо....
Пьяно, ласково, полусонно...
Угнездилась зима - зайчиха
На коленях моих джинсОвых,
А под окнами - Новогодье
Ходит-бродит Индриком-зверем...
Если сказки порой подводят -
Это ль повод, чтоб в них не верить?

48-1. Капля
Юрий Октябрёв
                Но капля остается мерой
                Стихии этой и любой.
                Ю.Мориц


Если капля – не мера, то и мера – не догма:
каплей множится вера, каплей катится слог мой.
С ней сверяется время, ею полнится чаша,
в каждой капельке дремлет мера совести нашей.

В ней столетия тонут, янтарём каменея,
строки древних законов размываются ею.
В каждой капле заката – мера возраста света,
в каждой памятной дате – капля сумрачной Леты.

Стуком капель по блюдцу из протёкшего крана
о бессонницу бьются одиночества граны.
Ждут в игольном канале внутривенной свободы
то небесные дали, то пещерные своды.

В каждой капле дробится повторённая вечность,
запрокинуты лица  этим каплям навстречу.
Но в одном  не приемлет жизнь эффекта плацебо:   
капли падают в землю – души падают в небо.

48-2. Звук
Юрий Октябрёв
                Этот звук, непохожий на слово
                И похожий на слово «люблю»,
                Повторяю я снова и снова,
                Обрываю, намеренно длю.
                Л. Васильева

Пролетит торопливая стая,
разделив пополам небосклон,
и метнётся к земле, затихая,
то ли вздох, то ли сдержанный стон.

Словно лопнула в выцветшем небе
под неловким аккордом струна,
и не вспомнится музыка, где бы
так печально пропела она.

Но чутьём, обострённым в разлуке,
я проникну в осеннюю высь
и на миг различу в этом звуке
замирающий шёпот «вернись».
 
И чем дольше мгновение длится,
тем сильнее уверенность в том,
что не просто последняя птица
отзывается в небе пустом.

Что срывается снова и снова
этот звук, еле слышен и скуп,
отголоском забытого слова
с пересохших от нежности губ.

50-1. Весна двадцать первого года
Валентина Калёва
По России, спеша, разливалась весна,
Мощно льдинами глыбились реки:
Половодье такое - дорог не узнать,
Не пройти, только вот - на телеге.

Терпкий воздух пьянил, гнал на улицу всех -
И людьми, и скотом верховодил.
В деревнях, осмелев, рос и множился смех,
Уцелевший в нелёгкие годы.

И почти наплевать, кто у власти сейчас -
Коммунисты ли, белые... Баста! -
Ждут посева поля, и крестьяне ворчат:
"Ну их к чёрту - лихих да горластых!"

Сколько можно терпеть: чаша скорби полна -
В жилах кровь да свобода взыграли.
А местами ещё полыхала война -
Ни конца ей, проклятой, ни края...

По картине Кустодиева "Весна", написанной в 1921 году

50-2. Вместе с бессонницей
Валентина Калёва
Самые лучшие строчки я слышу ночами
В звонкой морзянке дождя или в шёпоте звёзд.
Входит бессонница тихо, кивает печально
И за собою в сумбурную память зовёт.

Чистый блокнот подаёт, чтобы я записала
Мыслей стремительный рой.
Закружит мотыльком
Или, укрытая пледом, присядет устало:
Миг, - и по детству мы с ней побежим босиком.

Тёплая тропка ведёт к деревенскому дому,
Где у крыльца в палисаде растут огурцы,
Радостно прыгает пёс, и до боли знакомый
Ласковый бабушкин голос поёт: «Цып-цып-цып!».

Думы текут от поэзии к будничной прозе -
К маленькой церкви и холмикам возле неё:
Нужно покрасить оградку и высадить розы…
Я засыпаю, укрывшись одной простынёй.

Солнечный луч нежно гладит лохматые пряди -
Время вставать, но я медлю, как сонный сурок.
Снова будильник звенит, а на столике рядом -
Несколько смятых листочков с разбегами строк…

51-1.Осенний туман
Ольга Альтовская
Было смутное утро утраты.
Облетала листва виновато.
Падал свет на проплешины крон.
И туман обволакивал плечи,
Задувал  догоравшие  свечи.
И  неясными были, как сон,

Поздней осени метаморфозы:
Пустырей утомлённые позы,
Позумент обнажённых дерев…
Ветер шёпотом бредил дремотно,
Облака напыляя на окна,
На ветвях повисал, замерев.

И тогда нереальным казалось
Даже малое то, что осталось
От надежды, любви и тепла.
И былое менялось на небыль –
Уходило в туман ли? на небо ль?
И минута слезинкой текла.

Ах, зачем?! Как дымок папиросы,
Отравляя, змеились вопросы.
Если было – «тогда»,  что – «потом»?
В силуэтах терялись ответы.
С тихим шорохом: «Многие лета…» -
День ложился опавшим листом.

51-2. Ночь
Ольга Альтовская
Дом будто вымер. Комната тиха.
А ночь дрожит в предчувствии стиха:
В дверях толпятся образы и тени,
Томятся в ожидании, глядят…
И вот уже потёк по крови яд
Стихов неотвратимых и видений.

И вот уже - во сне ли, наяву? –
Я в мире неизведанном живу,
Плыву по тишине, по светотени,
По времени, по бликам на стене…
Со мной – ещё бесплотны – по волне
Плывут плоты моих стихотворений.

Свобода им. Чего ещё желать?
Но манит берегов бумажных гладь.
А ночь уже отпела, отзвучала…
И в пирамиды строф воплощена,
Оставит след  и память тишина,
На белизне тетрадного причала.


52-1. Когда придёт последняя Зима...
Елена Севрюгина 3
Когда придёт последняя Зима
С холодным снегом, выпавшим внезапно,
Диск солнца тихо скатится на запад,
Туда, где сны ссыпает в закрома
Безликая, безжалостная тьма.

Когда под бледным светом фонаря
Промчится тенью сумрачный прохожий,
Я осознаю сердцем: «Мы похожи.
Сгорая в белом вихре декабря,
Мы верим, что огонь горит не зря».

Очерчен путь – и стоит ли стенать,
Что, хрупкий  свет  теряя по крупице,
Сердца людей не вечно будут биться,
Поскольку вероломная Весна
Не сможет всех одаривать сполна.

Ещё не время выжить из ума,
Ещё душа течёт ручьями строчек,
Но мойры нить становится короче.
Наступит день – и я пойму сама:
Пришла моя последняя Зима.

52-2. Провинция
Елена Севрюгина 3
Где лучше жить – конечно, дело принципа,
Но мне, обычной пташке городской,
Всё чаще снится тихая провинция-
Там воздух свеж, и дышится легко...

В глухой деревне на лесной окраине
Гуляют звёзды в заводи речной -
Лишь там душа, столичным шумом ранена,
Становится спокойной и ручной…

Сюда стремишься в юности и старости,
Подальше от работы и толпы,
Снимая груз накопленной усталости
И сбрасывая офисную пыль…

Проснуться в шесть под свист кнута пастушьего,
Кивнуть с улыбкой яркому лучу
И страх прогнать, загнать в лесную глушь его-
О, как давно я этого хочу!

Спешить в знакомый лес, на волю вольную,
Желая жизнь за сутки наверстать,
И верить, что кукушка сердобольная
Мне накукует лет не меньше ста…

Мечта так близко: дотянись руками и
Возьми её, но твой прервётся сон –
И вновь тебе скитаться в джунглях каменных,
С прохожими вздыхая в унисон…

Проглоченные монстрами-столицами,
Идём, не слыша запахов Весны,
А где-то рядом тихая провинция
Нас ждёт, чтоб сделать явью наши сны.

53-1.Озеро Дго
Аля Воронкова
Смоленская область… Родные пенаты.
Высокое небо. Просторы и тишь!
О встрече вот этой ты грезил когда-то,
Любимый.
Тогда почему ты молчишь?

Ни тучки, ни облачка на горизонте,
В целебные травы ныряет июль…
Плесни себе в кружку французского конти               
И больше не думай, кто сядет за руль…

О, как эти встречи бывают опасны:
Твой дом добивают дожди и бурьян,
Но знай - сохранить даже боги не властны
Ни стены, ни близких, ни горстку семян…

Привет комара отвратительно тонок.
Деревня, колодцы и... нет никого,
Лишь спит сто веков золотой мамонтёнок      
На дне ледникового озера Дго…

09.08.2016

53-2. Возвращение блудной дочери
Аля Воронкова
Так вышло, что рано рассталась я с домом,
И стал он из отчего просто знакомым,
Где люди чужие с чужими вещами
Любить и беречь его не обещали…
Узнала случайно из писем соседки,
Что больше не тянутся гибкие ветки
Вишнёвого сада к калитке и ставням,
Что новый хозяин кота не оставил.
И ласточек нет,
И забыла про мальвы
Завалинка -  место любимое мамы…
И мне бы приехать, ворваться как ветер,
В мой дом, что без солнца и лампочек светел,
Обнять его душу с дровами, мышами!
Вот только, что делать с чужими вещами
И судьбами тех, кто купил за бесценок
Без мамы поникший
Родной пятистенок?
…Откуда взяла я, что жизнь бесконечна,
И люди на свете прописаны вечно?
Всё те же иконы и печь из самана...
Вот только твой голос забыла я, мама,
И трудно назвать три обрубыша садом,
И слёзы сдержать, что бегут водопадом!
…Давлюсь я чужими невкусными щами,
И давится дом
Мой чужими вещами…

03.09.2016

54-1. На лугах заливных...
Яков Баст
На лугах заливных
киселём расплескались туманы,
сердце давит тоской от щемящего птичьего крика,
и щекочет мне щёки
пахучим цветочным дурманом,
а  в глазах отражается красным ковром земляника…

Жемчугами
в нехоженых травах росяные  блики,
и дрожит на ветру еле зримая нить паутины,
обвивает зелёный кустарник
змеёй повилика,
желтизной оттеняя  палитру природной картины…

Там шмели на полянах  жужжат,
зарываются в клевер,
запах перечной мяты  и сочные гроздья рябины,
журавли возвращаются с юга
на милый свой север.
Всё внутри замирает… И падает камнем в глубины…

Вновь разбудит желанье
в рассвет убежать  без оглядки,
напиваться парным  молоком, всласть, из глиняной крынки,
похрустеть огурцом малосольным,
из дедовой кадки,
смачно хлебного квасу  глотнуть у торговок на рынке.

Чтоб текло по усам, по груди,
пахло скошенной рожью,
будоражило кровь и  тревожило спящую память…
Только вот не вернуться назад
в пустоте бездорожья…
Не прожить снова жизнь… И того, что не так, не исправить…

54-2. Клавиши
Яков Баст
Падает с неба звезда  -- загадаю желание.
                Чёрная кошка прошла – приготовлюсь к беде.
Руки касаются клавишей.   В полукасание…
                Словно шальной ветерок пробежал по воде…

Нежность нахлынет волной. Перехватит дыхание…
                Что-то защиплет в глазах, но не выжмет слезу…
Тенью промчатся невольные воспоминания
                И разобьются о мной возведённый редут.

Там, за незримой стеной – все "любовные шалости",
                Грусть о прошедшем, которое не повторить.
Часто тебя вспоминаю. В печали и в радости..
                Долгая память – моя путеводная нить…

Взор отведу – ты  ворвешься из мрака глубокого
                Чайкой, принесшей  желанную весть кораблю.
В жизни хватает тоскливого и  одинокого,
                Годы прошли… Но хорошее в сердце храню…

Луч от далёкой звезды "вдаль летит сквозь столетия".
                "Крутится-вертится"  маленький шар голубой.
Реквием первой любви без ненужной патетики
                Клавиши тихо играют,  дрожа под рукой…


55-1. вечно и всегда
Bor G
время трясётся стрелкой чужих часов
финиш гораздо ближе чем даже снится
можно пойти на всё если шаг весом
можно сойти на нет забывая лица
можно оставить в мире какой-то след
и почивать прогнувшись на чьём-то ложе
если в конце тоннеля коньяк и плед
это по факту выйдет всегда дороже

бремя немалых чисел лежит на дне
право на дне рожденья не место счёту
те кто казались ближе верней родней
ныне в цеху измен на доске почёта
только с годами хочется всё свернуть
шеи проекты горы с пути все окна
где-то у трёх углов на краю бермуд
можно пропасть но проще слегка намокнуть

стремя гораздо выше раз конь не пал
будет нога не будет там кто ответит
всем уходящим в небо в отказ в непал
поздно метаться между былым и этим
прямо по курсу там где порыв и честь
не разойдутся с делом под общей крышей
можно копить тома а затем прочесть
станет ли кто умнее и даже тише

премия будет каждому или всем
если за каждым шагом идёт охота
кто-то сумел подняться когда подсел
где-то на этот счёт полегла пехота
волчий счастливый белый чужой билет
это ещё не повод пока ты молод
но
тьма накрывает которую тысячу лет
вечно другой но всегда ненавидимый город

55-2. Когда...
Bor G
Когда под утро ты выходишь в этот мир,
тебя встречают, поднимают и качают.
Потом разводят, кто руками, кто речами,
пока ночами никого не утомил.
А ты хотел бы стать воителем добра,
добраться всуе до ответов и до сути...
Но – мутный день. Не судный он. Не обессудьте –
все те, кто ключ и нужный тон не подобрал.

Когда под солнцем с виду ясно и тепло,
все ждут обещанных чудес, хотя бы рая –
тебя куда-то, но почётно забирают,
а время – вовсе и не доктор, так, трепло.
И ты считаешь дни, когда настанет срок
для возвращения туда, где небо зримо,
где всё сработано ещё рабами Рима.
И так поныне, ибо вечность – не порок.

Когда под вечер обещают звездопад.
Танцуют все! Но это только в зале крики.
А ты один, такой особый и великий,
собрался с духом, но боишься выступать...
То непременно будет нечем это крыть,
найдутся ложки, не в шкафу и не к обеду.
На юбилеях всем придуманным победам
добавят сроки, и слова, и даже прыть.

Когда в двенадцать, под заветный бой часов
про завещание не думать неуместно,
а ты опять, по главной улице, с оркестром
ко сну отходишь, запираясь на засов,
то ни к чему стонать, страдать и уповать,
надежду, веру и любовь склоняя к тлену.
Когда-то было всё путём и по колено...
Поможет вспомнить всё унылая кровать.

Когда-нибудь приходит мудрость. И долги –
свои, чужие и священные коровы –
уже не греют, не маячат, лишь коробит,
когда услышишь: не проси, не верь, не лги,
не бойся тьмы – она по жизни погодит.
Но поздно. Лица и резоны рядом мнутся...
И как же хочется случайно разминуться,
когда под утро выйдет время уходить.


56-1. Сны
Татьяна Шкодина 2
В ночном депо трамвай листает сны –
Страницу за страницей, как романы.
Железных «лат» объятия тесны,
Ведь сны трамвая ночью этой странны
И спящему герою не ясны…
Звенит стекло разбитое на рельсах,
Нарушен ход обыденного рейса –
Трамвай не верит собственным глазам.
Он вынужден «идти по головам» -
Такая ерунда на постном масле!
Рывок. Дворы московские погасли…

Он видит ошалевшую толпу
И слышит тормозов ужасный скрежет –
За турникетом скользкую тропу
Тяжелый стук колес на части режет.
…Ныряет в ночь, как будто в скорлупу,
Пытаясь от кошмаров откреститься –
Не улететь! Трамвай – увы! – не птица.
А для кого-то рельсы – эшафот.
Мурлычет на подножке черный кот:
«Мессиррр…. Сегодня будем веселиться!»
И вздрагивает сонная столица,
И чуда ждёт.

56-2. Навылет
Татьяна Шкодина 2
Как давно ты за мною охотилась,  злая осень.
Терпеливо ждала, примерялась – не промахнуться.
Караулила долго: и где её черти носят?
Разливала унылые лужи, как чай на блюдца.

Я была для тебя только бабочкой-однодневкой
С необычным рисунком на крыльях – штрихи, полоски…
…Поместить в коробок, зафиксировать лентой клейкой,
Описать в двух словах (для порядка) наряд неброский.

Серебристой иголкой дождя ты меня поймала –
Просто кончилось лето. Пыльца облетела с крыльев.
Равнодушное солнце светило мне вполнакала,
За стеной облаков окончательно обессилев…

Трепыхаться смешно – только глубже войдет иголка,
К белоснежной бумаге трофей наконец пришпилит.
…А какие несли меня крылья – нежнее шелка! –
К разукрашенной стерве, пробившей  меня навылет.

58-1.Обители, озёра, тишина...
Ольга Флярковская
Обители, озёра, тишина...
Белёсая сентябрьская прохлада.
Наполнилась прибрежная волна
Медовой желтизною листопада.
На стенах дремлют сырость и покой,
Здесь речи умолкают отчего-то.
Осыпались древесною трухой
Бока на берег вынутого бота.
Короткая возможность просто жить,
День провести у озера и храма,
Безмолвие природы сторожить,
А на молитве первой вспомнить маму.
Горчинкой мха черничный пахнет лес,
У северных широт короче лето.
Старинной паутины лёгкий блеск,
И тихие вопросы... без ответа.

10 июля 2016 г.

58-2. Снег на Успенском Вражке
Ольга Флярковская
Глядите: от края — до края —
Вот наша Москва — голубая!
           М. Цветаева

Вот он сыплет, долгожданный,
На садовые  диваны,
На парковки у аптек...
К Рождеству на царство званный,
Князь серебряных буранов,
Театральный и органный,
Лебединый первый снег.
На Успенском снежит тише,
Над «Взысканием погибших»,
Колокольней и крестом...
Гимназически цветаев –
В сквере с веточек слетает,
И весом, и невесом...
— Слышишь, Ася, дай мне руку!
Позабудем дома скуку,
Оживлённо и легко
Окунёмся в мир поющий
Этих странных белых мушек,
Грациозно-белых мушек
В нежном стиле рококо!
...Переулок выйдет к храму.
Старый храм в кирпичных шрамах,
Он сейчас не помнит гроз.
В этом обмороке бальном
Всё становится реальным,
Долгий список поминальный
Изогнулся в белый мост.
Спит Москва в невольном трансе...
Из шарманки льются вальсы...
К храму девочки идут
Рядом, Ася и Марина,
И глядят аквамаринно
Сверху вниз из белых пут...
Этот город им обещан
Был, в трудах отцом завещан
И заботливо вручён...
Только крест подставил плечи,
Русский крест расправил плечи
Под безбожным кумачом.
— Ася, Ася, дай мне руку,
Даже если злая мука
Вышьет рифмами альбом,
Мы споём, певцы живого!
Всё минует, кроме слова,
Ничего нет больше Слова
В хрупком мире голубом.

21 мая 2016г.

59-1. Шиповник
Иркин-Борисова
              Виктору Колесникову 6

Цветок засохший меж страниц -
беспечной юности закладка!-
он память давнюю хранит
и пахнет сладко, сладко, сладко…

Июньский полдень золотой… 
Всё свет – столпы, тоннели, арки! -
весёлый, свежий, молодой,
всепроникающий и жаркий,
играя тёмною листвой,
бежал по ней волной слепящей,
и – ах! – библейской купиной
зажёгся куст, цветущий в чаще.
И аромат густой волною
качнулся над поляной в такт
качелям, ветру, нам с тобою
и свисту птичьему в кустах…
А на прощанье, напоследок,
уже от шалостей устав,
ты несколько душистых веток
добыл из гущины куста.
И, стоя в огненном столпе
с охапкой колкой и упругой,
букет смущённо отдал мне,
а исцарапанные руки
неловко спрятал в рукава,
так и не вымолвив ни слова…
Да и нужны ли тут слова!
Но что-то в сердце укололо…

Что ж, жизнь возьмёт своё стократ,
оставив малость для порядка:
воспоминанье… аромат…
Но сердцу сладко, сладко, сладко…

59-2. Голубка
Иркин-Борисова
Без дружбы, без ласки измучилось сердце мое,
и высох вьюнок, оплетавший знакомые окна...
Голубка-любовь улетела, оставив жилье,
и где-то вдали ее тихая песенка смолкла.

Источник иссяк, и не выдавить даже слезу!
Сухую листву растираю в ладонях горячих...
Пошли нам, о господи, дождь или лучше - грозу!
Пусть небо, коль сердце не может, заплачет.

Вдруг чудо случится! - Из самых глубин естества
нежданная радость к усталому сердцу пробьется,
и крылья расправит на ветках живая листва...
Ручей зазвенит...  И голубка под крышу вернется!


61-1.Что такое счастье
Наталия Белоус
Навестим-ка мы Землю,
          там время сейчас не из лёгких.
Лейн, какой выбираешь маршрут?  –
Выбираю маршрут
          по тоннелям ноль – десять далёким.
Переходный период там крут.

Ты, похоже, пристрастна
          к Земле больше прочих учёных.
Что тебе интересно узнать?  –
Как всегда, наблюдаю
          и в поиске форм утончённых,
Добрых мыслей исследую знак.

В этой музыке сфер,
          что звучит гармонично сегодня,
У землян есть и соло, и путь  –
И достойное место
          найдут, и сольются в аккорде,
Эволюции выполнив суть.

Шлёт вселенная знаки,
          как людям не сбиться с дороги,
Наделяя их счастьем  –  лови!
Назови это Богом,
          всевидящим, любящим, строгим,
Что детей поднимает в любви.

Счастье  –  мир на земле,
          счастье  –  родина, дом и в нём дети,
Жизнь в гармонии в милых краях,
Счастье  –  дело любимое,
          лучшее счастье на свете.
Мы на месте, и счастлива я.

61-2. К Волошину
Наталия Белоус
Удивительный дом на песчаной косе
Сотню лет неизменно красуется.
Круглой башни стена в тишине и в грозе
Карадагом и морем любуется.

Много комнат в дому, тихий сад во дворе.
И под стать капитанскому мостику
Вместо крыши площадка в вечерней заре 
И труба для беседы со звёздами.

Там с Марусею Макс любовались не раз 
Необъятной вселенной просторами.
В мастерской между тем тихий спор не угас,
Звуки музыки, смех с разговорами.

Здесь приветлив хозяин и радостен гость.
И парит тишина вдохновения.
То для красных подчас, то для белых, не злость  –
Были стол и покоя мгновения.

И Маруся потом укрывала солдат
От фашистов жестокого бремени.
Приезжают сюда свежим ветром дышать,
Прикоснуться к ушедшему времени.

Сизовато-песчаного цвета стена.
Льётся свет в мастерской бесконечности.
И плывёт тот корабль сквозь года и века,
Доброту излучая по вечности.


62-1.В краткий миг сладкой неги...
Людмила Вятская
                Во сне можно делать все то,
                что захочется,
                все то, что бормочется,
                если не спим."
              .                Е. Евтушенко.

Засыпаешь в плену разметавшейся лени,
На устах полусонно стихают слова.
И, дрожа на ресницах, волшебные тени
Для морфеевых таинств плетут кружева...
Загорелой щеки чуть коснувшись губами,
Я ныряю в твой сон, прикорнув на плече.
В краткий миг сладкой неги, разли'той меж нами,
Мягко пенятся волны июльских ночей:

Берег пахнет смолой и накошенным сеном,
Свет от бакенов плещется томно в реке.
Мы, как будто, одни на подмостках вселенной,
Разжигаем приватный костёр на песке...
Чуткий жест, нежный взгляд, бурный вздох - и сторицей
Бьётся трепетно в крепких объятьях душа.
И свиваются в тени две синие птицы,
Чтоб в предзимье впорхнув, на ресницах дрожать...

Спи, любимый! Ещё далеко до рассвета.
Я неоновой шторкой прикрою зарю.
В нашем сне на двоих продолжается лето,
Где мы вместе опять - вопреки ноябрю....

23 октября 2016 г

62-2. предновогоднее
Людмила Вятская
Сулят прогнозы сильные ветра,
И аномально тёплую погоду.
А город,  как светящийся корабль,
По курсу подплывает к новогодью.
Насвистывая с ветром в унисон,
Спешит на финиш старый год, сутулясь.
Мелькают, будто Оле крутит зонт,
Иллюминации вечерних улиц.

Предощущенье чуда всё сильней
Рассеивает сумрачную толщу.
Вот так бы и бродить среди огней,
Не чуя неизбывной грусти больше.
Ловить свою мечту  на яркий свет,
В который раз влюбляясь в светлый праздник.
Ведь, как всегда, на тонком стыке лет
С фонариком стоит мой Ангел в красном.

Вот-вот с небес посыплется снежок,
Не тот - сырой, а сказочно парящий.
И станет вдруг легко и хорошо,
Зимой запахнет - самой настоящей!
Натянет ветер рваный капюшон,
Уляжется калачиком под аркой.
И обезьянка рыжая смешно
С витрины мне напомнит о подарках.

От пыльного старья очищу дом,
И заблестит он радужной огранкой.
На ёлочке качнётся милый гном,
И мир качнётся в совпаденье странном..
Под бой часов наступит Новый год,
Не нарушая праздничных традиций.
И вздрогнет стрелка, и начнёт отсчёт
Того, что намечталось, чтоб случиться...


25 декабря 2015 г


67-1. Ю. Визбор и Д. Артаньян
Неутомимый Читатель
     «Сижу я, братцы, как-то с африканцем,
      А он, представьте, мне и говорит:
      В России, дескать, холодно купаться,
      Поэтому здесь неприглядный вид.
      Зато, говорю, мы делаем ракеты…»
                (из песни Ю.Визбора)

Сижу я, братцы, как-то с Д'Артаньяном,
А он, представьте, мне и говорит:
«В России каждый третий ходит пьяным,
Поэтому здесь неприглядный вид».

«Зато, говорю, нас не берёт зараза,
Мы спирт из нефти гоним без затей,
А также в области добычи газа
Мы впереди, говорю, планеты всей!»

Мы выпили французского ликёра,
И он, представьте, мне и говорит:
«У вас гасконцев нет и мушкетёров,
Поэтому здесь неприглядный вид».

«Зато у нас полно гибэдэдистов,
Бомжей и азиатов всех мастей,
И по числу народных, блин, артистов
Мы впереди, говорю, планеты всей!»

Потом ликёр запили «жигулёвским»,
И он опять, представьте, говорит:
«У вас бузит вон в Думе Жириновский,
Поэтому здесь неприглядный вид».

«Да вы, говорю, не видели Обаму!
Он хоть и не «юрист», но тоже фрукт,
Да и бузит на всю планету прямо,
А Вольфыч только с женщинами крут».

Потом рванули водочки немного,
И он, уже расслабясь, говорит:
«Здесь дураки и жуткие дороги,
Поэтому и неприглядный вид».

Тут я вскипел: «Во мне ты будишь зверя!
Валяй в свою Гасконь, ядрёна мать!
И неча нас аршином общим мерить,
У нас, говорю, особенная стать.

Иди ты, инородец, лесом, бором
Иль можешь заказать себе такси.
Я на таких, как ты, кладу с прибором!»
Он поперхнулся… и сказал: «Мерси».

67-2. Давай забудем о былом
Неутомимый Читатель
Давай с тобой поговорим  –
О жизни, о любви, о счастье,
Ведь ты одна и я один,
А сердцу хочется участья.

Давай с тобою помолчим  –
О бедах, горестях, невзгодах,
О том, как холодно в ночи
И как летят бесшумно годы.

Отправим прошлое на слом,
Проблемы спрячем в долгий ящик…
Давай забудем о былом  –
И станем жить лишь настоящим.

Пускай растает в сердце лёд,
Сверкнёт на горизонте счастье, 
И будущее к нам придёт 
Без бед, страданий и напастей.

68-1. Дядя Ваня
Юрий Пестерев
Старик, как маг, затопит баню, заварит веник в кипятке,
И в клубах пара, как в тумане, колдует, сидя на полке.

Духмяным веником да с паром он жарит тощие бока,
И в тот же миг, похоже, старость уходит прочь от старика.

С покоса, часто утомлённый, я парить косточки спешил,
А после бани квас ядрёный пил с дядей Ваней от души.

Весельчаком и балагуром в родной деревне дядя слыл.
Жене-красе, певунье Нюре, отдал сполна сердечный пыл.

Старик закалки был особой, на фронте фрица крепко бил.
Он в гимнастёрке вместо робы, как  на парад, в депо ходил.

Дом без гвоздя и баню в лапу срубил, как будто на века,
И земляки снимали шляпы, когда встречали старика.

Где дух главенствует здоровый, там не гляди на худобу.
Отвар из трав спасал от хвори. Перехитрил старик судьбу.

Прожив с осколком под лопаткой до девяноста с лишним лет,
Последний шаг из бани шатко он сделал, чтобы умереть.

Нет старика на белом свете, лишь баня славная стоит,
И топит кто-то баню эту, и парит косточки свои.

А у меня без дяди Вани осталась грусть, и сердце жжёт!..
И баня без него не баня, и веник без него не тот.

68-2. Снова память, словно шелкопряд
Юрий Пестерев
Снова память, словно шелкопряд,
Нити детства ткёт на листьях ветки,
У окна подсолнухи горят,
Зреют сладкие в саду ранетки,
Лобызает грудь зелёный чай...
Здравствуй, отчий берег - друг  сердечный,
На денёк я еду, не серчай,
А останусь навсегда, навечно!

После обретений и потерь
Не нужны мне берега Америк,
Я - "пескарь премудрый", мне теперь
Дайте синий край и тихий берег,
Там цветы увижу и межу,
Сполохи малиновой зарницы...
Цепко в клетках памяти держу
Лет прошедших яркие страницы.

Оттого и сердце с царством рос
Расставаться ни за что не хочет,
Всей душой до корешков волос
Прикипев к  Уралу, а не к Сочи;
Где верстой с мальчишеских годов
Измерял долины и отроги,
Закатав штаны, пройтись готов
Вновь по той просёлочной дороге.

Захмелею от объятий гор,
Краше милой вотчины не зная,
Там, где плещет голубой простор,
Где луга с ромашками без края...
Только лето ланью пронеслось,
Соло в роще соловьём пропело,
В лодке жизни осени весло
Заскрипело, и заныло тело.

В луговине ароматный чай
Отгорит костром на зорьке ранней,
Лишь в калитку ветер невзначай
"До свиданья!" - свистнет на прощанье.

***
Но, постигнув, как нелёгок путь
От восхода дня и до заката,
Захочу я, хоть на миг,  вернуть
Праздник детства, где мечта крылата,
Где дышать и легче, и вольней,
Пусть без красного крыльца с дорожкой, -
Нет на свете ярче и главней
Солнышка в распахнутом окошке.


69-1. Троя
Суламифь7
                Где милая Троя? Где царский, где девичий дом?
                Он будет разрушен, высокий Приамов скворешник.
                О. Мандельштам

Не ведал город, от войны уставший –
последний день ворота отворил.
И, словно гость, всё пил вино из чаши,
чтоб пасть мертвецки пьяным до зари.

Как огненный дракон, пожар кружится,
гнездовья рушат пламени клыки.
И бьётся Троя царственной жар-птицей,
попавшей неожиданно в силки.

Она своих птенцов поспешно прячет,
отважно с вражьей яростью борясь.
Затем ещё надеется, незряче
спасения ища у алтаря…

Но в поисках кровавой жертвы рыщет
ахейский меч, за ним стрела – внахлёст…
О, детище богов, на пепелище
заплачет море, не жалея слёз.

2016

69-2.Цветаевское
Суламифь7
Осколки звёздные в руке -
и, как паломница,
кочует, бродит налегке
во тьме бессонница…

За своеволие огня
стрелой отточенной
слова холодные звенят
и жгут пощёчиной.

Туманным взглядом поведу…
Чужая горница,
и словно я на тонком льду -
вот край обломится…

Но бьётся в горле птицей стих,
а Феб* – сокольничий*,
добычу чувствуя, притих,
внимая горечи…

Лишь тень на лунной  полосе,
следы оборваны…
«Благословляю Вас на все
четыре стороны!» (с)

2014

*Феб (Аполлон) – бог греческого пантеона, наделял ясновидением, опекал поэтов и певцов,  сам прекрасно играл на лире и стрелял из лука.
*Сокольничий – один из старинных чинов княжеского двора, стоявший во главе соколиной охоты.


72-1. Банально о банальном
Ари Асмаева
В корзине для бумаг букет опальный
щетинится винтовками стеблей.
Но запах лета пряный, беспечальный
так стоек...  Вряд ли что сильней
на свете есть, чем цепь ассоциаций из ароматов...

(Это ли не суть
внезапного сознания того,
что было раньше нам милей всего,
и в чем себя уже не обмануть?..)

Вдруг вспомнились и скошенные травы,
и первых дней несмелые шаги,
и озорные детские забавы,
и юности невинные грехи, -

и странное подобие щекотки
при отзвуке мелодии вдали,
покалывание под подбородком,
неясное томление в груди…

и флейты Джеймса Ласта стон певучий...
и зной, дремота, выжженный ковыль,
и сквозь ресницы взгляд, как мед, тягучий,
и вихрь, грозе в угоду рвущий пыль,
и даже подорожник у забора,
и пес, что дремлет в глубине двора….

-  «Когда б вы знали, из какого сора…»…©
-  ...или простого с мусором ведра.

72-2. Сонет. Подражание Великим
Ари Асмаева
В дверях открытых нет интриги – в них всякий входит без труда,
Они - как уличные книги, что всем доступны и всегда.
Другое дело – клад запретный, глухой забор, закрытый вход,
За тысячей попыток тщетных, никем не вскрытый тайный код…

Ты смог свободно, без усилий все коды к сейфу подобрать, -
Иным и жизни не хватило – а  у тебя на раз-два-пять.
Открылась дверь, и ключ не нужен, - тебе здесь рады, проходи!
Но остаешься ты снаружи. И не торопишься войти.

Есть у всего на свете оборот – у слова, у медали, у Луны.
И по другую сторону ворот есть то, о чем потом жалеем мы.
Когда открыть ты пожелаешь дверь,
В нее войти решишься ли – проверь.

73-1. Листья-числа...
Екатерина Падукова
                Если крикнет рать святая:
                "Кинь ты Русь, живи в раю!"
                Я скажу: "Не надо рая,
                Дайте родину мою".
                С.Есенин

В буйном цвете вечер тонет...
Тишина... а за рекой
Широко пасутся кони,
Песня тянется тоской.

А в реке, зеркально тая,
Блещет алая заря!..
По земле иду-ступаю,
День за всё благодаря.

К дому тропка... шелест ивы -
Трепет, будто пульс сердец -
Будто рядом, будто живы
Снова мама и отец...

Листья-числа, ветер вольный,
Годы - за верстой верста...
Дом и родина -  две боли,
Две могилы, два креста...

На душе тяжелой гирей -
То ли песня, то ли вой -
То ли горе целым миром,
То ли радость - пир горой!..

Пусть твердят не умолкая:
В золотом чужом краю -
Рай!
Скажу: "Не надо рая,
Дайте родину мою".(с)

(с) - строка С.Есенина)

73-2. Наш сад
Екатерина Падукова
Наш сад – он тоже постарел,         
До срока пожелтели листья.
В нём бродит наша юность – истин
Нежнейших время – май и трель...

Здесь встретились и разошлись
Мечты и мы. Сквозь вёсны, зимы
Я шла сюда – необходимо! –
Считала дни – сложилась жизнь.

Я здесь! – былое ширю, длю,
Присела – привела тропинка
К скамье – где на дощатой спинке
Начертано тобой: «люблю»…

75-1.Осенний бал
Вера Шкодина
Любовь на исходе, не верить - наивно,
И месяц ущербный крут.
В пустых переулках и зябко, и дымно:
Осенние листья жгут.
Последние листья тоски и ненастья,
Их ветер шальной сорвал.
Не выпита радость тревожного счастья,
И срок оказался мал.
Короткого лета, средь волн и рапсодий,
Промчался девятый вал.
И царствует снова в душе и в природе
Осенний прощальный бал
Любовь на исходе, и день на исходе.
И месяц ущербный крут.
А нам не хватило рассветных мелодий,
И, может, пяти минут..

75-2. Ожидание
Вера Шкодина
Облетает последняя нежность,
На душе – листопад, листопад:
Отшумевшей листвы неизбежность,
И беспечных восторгов закат.
Календарь отощал незаметно,
И в саду поселилась печаль.
Но  надежд, дорогих и заветных,
Мне сегодня нисколько не жаль.
Тишина в опустевшей квартире,
Стоя спит за окошком фонарь.
Новый год зарождается в мире,
Осыпается звездный янтарь.
Обнажается сердце, и вечность
Тихо веет прохладой в лицо.
Замыкается вновь бесконечность
В годовое на древе кольцо.

76-1. Туманом всё окутано...
Белый Ящик
Туманом всё окутано: дома,
подходы к ним, дороги к тем подходам;
укутаны туманом провода,
столбы для них, кусты, трубопроводы,
деревья, сеткой-рабицей забор,
скамейки и парадные ворота,
качели во дворе, и самый двор –
укрыты белым пологом бесплотным.
Туманятся прохожие в толпе
и каждый человек единолично;
собаки, кошки, голуби – и те
в тумане, словно где-то в заграничье.
На кладбище как саван лёг туман,
укрыв кресты и старую часовню;
и колокол, звонящий по утрам,
напрасно ищет взглядом колокольню.
Туман везде. На паперти туман,
где нищенке, – невидим, неизвестен, –
монетку кто-то кинул, и она,
услышав звон, его не видя, крестит.
В тумане всё: больницы, гаражи,
заводы, магазины и сараи...

В тумане настоящее лежит...
и будущего в страхе ожидает.

76-2. Она ждала любви...
Белый Ящик
Она ждала любви, как лета бабьего
природа ждёт, отведав холода
осенних утомительных ночей.
Не столько одиночество – масштаб его
всерьёз пугал: уже не молода
и стыдно на деревне быть ничьей.

А на деревне – пили самогон,
дрались, работали на ферме и на поле.
По вечерам ходили в клуб гурьбой.
И было вроде времени вагон
за много лет сойтись хоть с кем-то, что ли…
И стать как все – хозяйкой и рабой.

Любви ждала не плотской. Эта грань её –
решалась: заходили мужики
и оставались на ночь. Не гнала.
Иные после врали с придыханием,
что переспать с училкой – пустяки
и хвастались, что "наконец – дала".

А ведь когда приехала сюда –
ей всё понравилось: деревня, лес, озёра…
Вот только люди – сколько можно пить?
А глупых разговоров череда
столь отвратительна, что надоела вскоре –
и оказалось: некого любить.

И как-то раз, когда луна печальная
смотрела на ночную пустоту
и преломлялась в треснутом стекле –
она решила, видно от отчаянья –
всем ожиданьям подвести черту…

Её нашли, висящую в петле.


77-1. Провинция
Ольга Хворост
        Огромное спасибо Ане Рубинштейн,
        без которой этот стих не родился бы.

Коптит провинция тихонечко,
нетороплива и проста...
приедешь - и до боли хочется
начать всё с чистого листа,
вернуть/вернуться, плакать/плакаться,
просить/проситься - как? куда? -,
смотреть на старой церкви маковки,
на камышовый плюш пруда,
не торопиться, не загадывать
вперёд ни на день, ни на час,
в раю всамделишном, заМКАДовом,
пить после бани сладкий чай,
жить незатейливо и буднично
и наблюдать, как в свой придел
над серой пылью переулочной
зевая, ангел пролетел.

77-2. Шесть соток
Ольга Хворост
А давай отмотаем полжизни назад
 и вернёмся хотя б ненадолго в наш сад
 по заросшей годами тропинке;
растянувшись в траве, блох гоняет Полкан,
сад не вырос ещё и не продан пока
 черноглазой соседке Иринке.

Ветра свист в голове, барабаны в груди -
нам по тридцать, у нас всё ещё впереди:
перестройка, дефолт, ипотека,
безработица, кризисы, вести с войны -
мы ещё не осколки безумной страны
 в центрифуге двадцатого века.

Две лопаты, вороны, земля, облака...
всё, что будет - случится потом, а пока
 мир из маленьких радостей соткан -
мы сажаем деревья и строим жильё,
мы планируем вырастить счастье своё
 на подаренных Родиной сотках.

Ирка в Хайфе, давно сдох блохастый Полкан,
растащили большую страну по кускам,
сад ушёл под посёлок коттеджный -
ни иллюзий, ни денег, ни жажды чудес -
аритмия, морщины, избыточный вес
 и на доброго Бога надежды.

78-1. В созвездии Добрых Ежей
Елена Толстенко
Наверное, где-то есть в мире планета
В созвездии Добрых Ежей,
Где розовым утром в лесу изумрудном
Творит чудеса чародей.
 
Там лето смеётся, а тёплое солнце
Льёт жёлто-оранжевый мёд,
Лазурное море ласкает прибоем,
И розы цветут круглый год,
 
Застенчивый ветер приветливо встретит,
Подарит прохладу лесов,
По тропке проводит на остров мелодий
И в город поющих цветов,
 
Где пахнет жасмином. Пьеро и Мальвина
Душистого чаю нальют,
На флейтах и скрипках играют с улыбкой
Пернатые ёжики тут.
 
Планета-загадка, где в вёдрах и в кадках
Заветные зреют мечты.
Мне крылья бы только достать ненадолго,
Слетала бы в сказку. А ты?

78-2. Шарф
Елена Толстенко
Затуманились восходы,
За окном продрог ландшафт.
От субботы до субботы
Я вяжу супругу шарф:
 
– Он тебя спасёт от стужи.
Нет обеда на столе?
Перебьёшься! И к тому же
Шарф полезней, чем филе.
 
Дело движется не споро,
Тает медленно клубок.
На меня глядит с укором
Отощавший голубок:
 
– Прояви чуток терпенья,
Терракот тебе к лицу.
Сэкономим на леченье
И поедем в Cote d'Azur.
 
Не напрасно трачу силы,
Ведь понятно и ежу,
Что тебя к себе, мой милый,
Я навеки привяжу.

79-1. Бежала девчонка
Ирина Шабалина
Не мети, снегопад! Подбери свои белые пряди.
Пусть смеётся капель, её время настало давно.
В сорок третьем году  день весенний был свеж и наряден,
И кружила судьба, словно ролик немого кино.
Белым кадром любовь, а война оглушительно-чёрным,
Титров  строками рваными  -  цепи разбитых дорог. . .
Здесь по мокрому снегу бежала, спешила девчонка,
Чтоб окопы копать, не пуская беду за порог.
Все ладони в мозолях, а мысли о нём , о любимом,
обещавшем вернуться и скорую свадьбу сыграть.
И звенела капель, прогоняя жестокую зиму.
И мечталось  о «завтра», забыв про кошмары «вчера».
На груди притаился желанный письма треугольник
по потрёпанной серой фуфайке струилась коса,
в сапогах заскорузлых  ногам было жёстко и больно,
но улыбка цвела, и светились надеждой глаза.
Засмеялась негромко, когда, поскользнувшись, упала.
Не пугал даже голод, сводивший порою с ума,
отступили невзгоды, ведь девичью  грудь согревал он -
долгожданный листочек его фронтового письма.
Снова рыла окопы и верила в свадьбу упрямо,
И ждала и любила  лихой похоронке назло. . .
Той девчонкой была моя рано ушедшая мама,
Но далёкой метелью следы её ног  замело.
Закружи снегопад, рассыпаясь серебряной пылью,
Всё смешав: небеса, быль и явь и времён забытьё. . .
Унеси ты меня в прошлый век  на узорчатых крыльях,
Чтобы, хоть на минутку, смогла я увидеть её.

79-2. Ушедшему поэту
Ирина Шабалина
Взлетишь! Воспрянешь, павши ниц.
И станешь былью. . .
В шкафу, исписанных страниц
желтеют крылья.
Размыты ног твоих следы
ручьём,дождём ли. . .
А ты,наверно, для  звезды
новорождённой
слагаешь песни. И летишь,
всю боль стирая,
скользя по Млечному пути,
как по спирали.
И там, в скопленьях шаровых,
приникнув к тайне,
не достижимый для молвы,
легендой станешь.
Не испаришься, как вода,
вдали исчезнув.
Я верю, что не навсегда
уходят в бездну.
И там, в непознанном краю,
средь звёздных радуг,
творят поэты! И поют
стихи Плеядам!

80-1. Странница
Анна Сабаева
Узкие улочки древнего города
Напоминали большой лабиринт.
Запахи свежего хлеба и солода,
Трав свежескошенных, мятного холода
Смешивались, будто медленный винт
Утренний воздух слоями прокручивал,
Гневно хрипел и натужно кряхтел.
И от усилий гиганта могучего
В нос забирались потоки колючего
Терпкого воздуха, словно горел
Лес – там, где заросли рощи оливковой,
Где колобродит от ветра трава,
От паутины касания липкого
Освобождаясь движением гибкого
Стана на кромке глубокого рва...

Поступью тяжкой по узенькой улочке
Женщина шла, посох в слабой руке
Еле держала. Навстречу ей с удочкой
Шел в сапогах и короткой окруточке*
Старый рыбак. На спокойной реке
Чуть занимался рассвет бледно-розовый…
С  тихим вопросом взглянув ей в глаза,
Молча рыбак теребил свою бороду:
“Что  неприкаянно бродит по городу
Женщина эта?” Но вслух он сказал:
“Издалека ли ты, бедная странница,
Что привело тебя в наши края?
Кто ты – всевышнего Бога избранница
Или покинутая бесприданница?
Бродишь по свету сама не своя…”

Но не ответила женщина странная,
Дальше продолжив безрадостный путь.
Стоптанный посох и рубище рваное…
Где обретет она место пристанное,
Где посчастливится ей отдохнуть?

* Окрута – одежда

80-2. Молитва
Анна Сабаева
              … В детстве от мамы я часто слышала слова:
              – Господи, пугай меня, но не наказывай...
               
Господи, спаси и сохрани!
Помоги мне в этой жизни бренной.
В час суровый руку протяни,
Мудрость дай познать твоей Вселенной.
Научи любить и побеждать,
Строгой быть – но все же справедливой.
Чтобы счастлива была как мать,
Да и дочерью была счастливой.
Ты всегда меня берег, хранил
От жестоких бед и потрясений…
Господи, дай времени и сил
Выполнить свое предназначенье!
Чтоб успеть до своего конца
(От него ведь никуда не деться!)
Приголубить мать, обнять отца,
Сыну подарить частицу сердца.
Чтобы заплатить свои долги
И исполнить то, о чем мечталось –
Может, кто меня "недолюбил",
Может, я кому должна осталась?

Господи, благодарю тебя
За вечерний бриз и штиль на море,
И за то, что, косы теребя,
Насвистал мне песенку в мажоре
Ветер, разгулявшись на просторе…
За рассвет прохладный и закат,
Переливы радуги искристой,
Беспокойный горный водопад
И висячий мост над речкой чистой.
И за то, что по земле хожу,
Созданной тобой в решенье мудром,
За прозрачных облаков ажур,
Запах сена, скошенного утром...

...Ты порой бывал ко мне суров –
Сколько было строгих испытаний!   
Но берег моих родных, мой кров
От разрухи, горя и страданий.
Преподнес урок мне, дал понять –
Жизни каждый миг ценить должны мы!
Не роптать, не плакать-горевать,
Коль несчастья и необъяснимы...

...Если, Господи, совсем нельзя
Жизнь прожить без горя и страданий,
Дай ты мне любые испытанья,
Только не наказывай меня!

********

1 / 4  финала:

1.Лунная соната

Елена Ванетик

 Под куполом пурпурного заката
 Твореньем неразгаданных чудес
 Летит над миром   --  **ЛУННАЯ СОНАТА**
 Чарующая музыка небес
 В ее неповторимых переливах:
 Раскаты гроз, и шум лесных дубрав
 Озерных рек хрустальные разливы
 И трели птиц, и тихий шепот трав
 Мир музыки, поистине  --  огромен
 Высок ее стремительный полет
 Виват, маэстро! Людвиг Ван Бетховен!
 Король и Бог семи великих нот
 В сиянии цветных телеэкранов
 В концертных залах, и в мирской тиши
 Играет пианист на фортепьяно
 Бессмертную мелодию души
 Во все века, в плену народной славы
 В овациях восторженной толпы
 Она звучит светло и величаво
 В лучах своей блистательной судьбы
 Под звуки нежных нот, как под наркозом
 Душе, как будто, тесно во плоти
 И под ее пленительным гипнозом
 Мы не способны дух перевести
 Я вспоминаю, как в тиши заката
 Под шелест опадающей листвы
 Ты подарил мне   --  **ЛУННУЮ СОНАТУ**
 Волшебную мелодию любви
 И под ее возвышенные звуки
 Покорно отступала суета
 И в час беды , и в горький миг разлуки
 Семь дивных нот спасали нас всегда
 Летят века, листая поколенья
 Но сколько б мир на прочность не пытать
 Всего лишь раз приходит вдохновенье
 Чтоб в жизни что то вечное создать
 И чем бы ни был мир обеспокоен
 Пусть в череде, судьбой гонимых дней
 Нас вдохновляет Людвиг Ван Бетховен
 Божественной мелодией своей

2.Советское кино
 Елена Ванетик

Классические драмы и комедии
 Пьянящие, как терпкое вино
 Бесценное великое наследие --
 ДУШЕВНОЕ СОВЕТСКОЕ КИНО
 С беззвучных кадров старой кинохроники
 До стильных дисков супер образца
 С восторгом аплодируют поклонники
 Искусству, покорившему сердца
 Плывут века, листая поколения
 Струится жизнь  --  у каждого своя
 Лишь славная плеяда кино-гениев
 Живет вразрез с законом бытия
 Мы говорим: **забытая история**
 Но как захлопнуть в прошлое окно?!
 И вычеркнуть такую категорию
 Как индустрия старого кино
 Когда то Русь прославили успехами
 Крутые корифеи прошлых лет:
 Ильинский, Малиновская и Чехова
 Холодная, Остужев и Барнет
 Сквозь бурный век, невиданными всплесками
 Уже иных кумиров слышен зов:
 Орлова, Плятт, Черкасов и Раневская
 Тарасова, Меркурьев и Чирков
 Летят года...и снова за кулисами
 Толпится смена новых мастеров:
 Лучко, Ульянов, Быков и Алисова
 Касаткина, Юматов и Лавров
 Мы помним Ивашова и Высоцкого
 И фильмов золотой калейдоскоп:
 Рязанова, Гайдая и Ростоцкого
 Бессмертных звезд пестрящий гороскоп
 Они  --  на небесах, но их созвездия
 Сияют нам с неведомых миров
 Где обретает силу  --  благочестие
 И четко правит душами творцов
 Пока живут на свете кинозрители
 Вас будут помнить всех по именам
 ВЕЛИКИЕ  ДУШЕВНЫЕ  ЦЕЛИТЕЛИ!...
 МЫ  НИЗКО  В  ПОЯС  КЛАНЯЕМСЯ  ВАМ!
3.Путешествие к себе
Елена Картунова
За сто земель веселых сказок
ушли беспечные года
с цветами-бабочками в вазах,
с "алмазным" замком изо льда.


Там я? Не верится. Смешная.
Порой встречаемся, бредем
по тонкой грани между снами
в любимый наш кирпичный дом
с огромным садом-огородом.

Спокойно в крепости любви.
Порхает счастье в небосводе.
Беседку тайнами обвил
густой, с тяжелыми кистями,
пахуче-сладкий виноград.
На окна зайчиков горстями
бросает солнце.
                Со двора
тропинка вьется по обрыву
на пляж. Там всюду чудеса:
ракушки, камни. В шляпке – сливы.
По коже – бризовый массаж.

Грядущее – за плотной шторой.
За ней, конечно, радость ждет:
открытий солнечные горы,
зовущий к звездам горизонт...

Смотрю на ту себя с улыбкой
и грустной завистью в глазах.
Поет о добром принце скрипка.
А где-то прячутся гроза,
пожар, ветра и тьма с потопом.
Но это позже. А пока
там дождь неопытный протопал,
забрызгав платьице слегка.

Набрав себе лукошко сказок,
иду из тех краев назад.
Ждут незаконченные пазлы.
Их жизнь кидает наугад.


4.Дорожная зарисовка
Елена Картунова

Шины массируют спину дороги.
В темень шарахаются тополя.
Ветер сдувает дождливые строки
саги пути.  Исчезает земля.

Так бы и ехать, и ехать бесцельно
в чреве Вселенной куда-то туда
(под бормотание слов колыбельной),
где хорошо, где реальна мечта.

Время уютно свернулось в салоне,
ловко сбежав от нападок дождя.
На лобовом примостилась икона
с ликом святого, о вечном грустя.

Рядом присела пустая тревога –
так, ни о чем, как попутчик ночи.
Музыка. Вялый поток диалога
мирно иссяк без особых причин.

И хорошо. Ехать молча приятней.
Дождь безнадежно отстал. Впереди
рваные тучи и желтые пятна
мелких огней.
                Время снова летит,
вырвавшись в окна. Усатый водитель
что-то сказал. Переспрашивать лень.
Я здесь немой, зачарованный зритель.

Мчится Луна, как Яга на метле.
Звезды колышутся. Встречные вспышки
бьют по глазам и уносятся вдаль.

Врезались в город. Знакомые крыши.
Ну, наконец… Впрочем, чуточку жаль.

5.Нигяр. Смерть Старшеклассника
Любовь Голейчук Коэн Белл

Отстучало... И конец...
Яблок чёрные огрызки...
Пожелтевшая записка
С зыбким контуром сердец...
Если б знала, если б знал,
Ни к чему была бы гордость!
...А рука сжимает горло.
Поминальный твой бокал
Уплывает вслед за ним,
И текут по полу пятна.
Хоть мгновение обратно
На мгновение верни!
Но взаимна немота.
Бесконечно удивленье.
Эти девичьи колени
Плюс могильная плита -
Не постичь такой союз,
Но уже не оглянуться,
Повзрослеть и не проснуться.
Виснет в косах этот груз
Вместо яркого банта
Чёрной ленточкой утраты.
Улыбаешьcя: "Не надо..."
И смеёшься: "Никогда..."
Рвётся цепь. .. И он посмел...
Тихо выпадают звенья...
Были люди - стали тени.
Рисовал сердечки мел...

Написано по случаю неожиданной смерти моего ученика 16- ти лет и  близкого к помешательству состояния его подруги и одноклассницы Нигяр после его смерти. К сожалению, никакой профессиональной помощи подросткам, чтобы они могли пережить его смерть, не оказывалось. Как учитель, я пыталась помочь, но болезненно осознавала собственную несостоятельность...


6.Голуби и Седьмое Небо
Любовь Голейчук Коэн Белл

Семь лет не сделали слабей
В душе моей воспоминанье,
Как солнце, радуясь тебе,
Сияло в крыльях голубей
Оттенком первого свиданья,

И в том пернатом белом сне,
А, может, в невозможной были,
На нежной воздуха волне
Качались голуби вовне
Земных забот и знойной пыли.

Со стаей белой мы легко
Взлетали до седьмого неба
И солнце трогали рукой,
Оставив где-то далеко
Мир гравитации нелепой.

Казалось, это навсегда:
От всех законов независим,
Ты шёл ко мне по проводам,
Не зная, что взаймы взята
Минута этой светлой выси.

А что теперь? Где тот кураж
Влюблённости, надежд, полёта?
Распался лётный экипаж.
Седьмое небо ты предашь,
Тебе легко предать кого-то...

Прощён и понят. Гнева нет.
Сюжет не так уж и запутан.
Похожа дочь, сын - твой портрет,
А  от тебя семь долгих лет
Я отсчитала по минутам.

...Жжёт солнце летнее, слепя.
Твои взрослеющие дети
Бросают крошки голубям.
...Взгляну с улыбкой на ребят.
И слёз, наверно, не заметят...

7.О юности
Dnevalny

Пролетела вихрем юность… А сегодня мне взгрустнулось:
Память прошлое вернула, нервы донага раздев!
Думал я: забыл, что было! Но в сознанье  всё, что мило,
Вдруг внедрилось, заискрило, сердце жаром обогрев.
Юность – чудо, юность – тайна! В эту пору неслучайно
Чистота души хрустальна, мысли -  в вечной чехарде!
И живем мы в ритме диком, до утра гуляя лихо,-
Лишь рассвет суровым  бликом держит накрепко   в узде!
Юность – быстротечна крайне и бежит  быстрее лани…
 Захлестнув петлёй желаний, разум юный одолев,
К нам любить приходит время… И сомнениям не веря,
Не привычные к потерям, любим только королев!
 Вспомни, в юности признанья  учащают  ритм дыханья,
А от нежного касанья  в нас родится  смелый лев:
И поймав у края сердце, в потайную входим дверцу,
Пульс стремится к ритму скерцо,- познаём мы первый грех!
И Аллаха, и шайтана, и заветных сур Корана
Мы не помним, как ни странно, все условности презрев…
А потом наступит зрелость  и пора заняться делом,
 Станет нам  покой уделом, мы ж – солидней и мудрей.
Бурной юности метанья спрячем в сердце  сладкой тайной,
Вспоминая лишь печально при терзающей хандре…
Славлю юность, уповая, что откроет двери рая
Мне Аллах! К нему взываю: «Будь к поэту милосерд!»

8.Выживание

Dnevalny

Меркнет сознание,-
процесс выживания…
А мама плачет:
«Мы жили
иначе!»

Наше поколение
Погрязло
 в сомнениях,-
реформами
 ранено,
TV одурманено,-
о процветании
бормочут
 часами нам…

Покойнику  ингаляция-
модернизация!
Заводы разрушены,
земли задушены,
или отравлены,
или заставлены
дворцами, коттеджами…

Но,  как  же с надеждами
маленьких,
 глупеньких
и убаюканных,
обманутых,
 кинутых,
с мозгами сдвинутыми,-
что им уготовано?

Текут нефтедоллары
мимо,
да мимо них !

В стране
разворованной
живём по-новому:
власть- расслабуха
все деньги
 профукала…
Кризис напал…
И опять – выживание-
море страдания,
 море отчаянья…
Кому? Да не всем!
Кто на  быстрых лыжах,
на яхтах,
и в клубах,-
к народу быть ближе
не хочет.
Не видно желания…
 Нет оправдания.
 Нет оправдания!

Кто там у власти?
Кто там у кассы?
Хватит обманывать!
 Сбросьте маски!
Вы что,  не читали
товарища Маркса?
У нас олигархи
живут в райских кущах,-
 им вовсе не плохо
в миллиардах по уши!

А нам – выживание:
боль, испытания…
Меркнет сознание.
 Сознания
 сумерки...
  Процесс выживания…
9.В твоем лице есть что-то от весны...
Сергей Кривонос

В твоем лице есть что-то от весны,
От всех апрелей будущих и прошлых.
Проталины морщинок осторожных
Улыбкой добрых глаз освещены.
               
В твоем лице от лета что-то есть,
Когда приходишь ты, теплеют будни,
И на душе становится уютней,
Как будто добрую прислали весть.

В твоем лице и белизна зимы,
И осени задумчивость лесная.
Что будет с нами завтра, я не знаю,
Но знаю, будет мир с названьем «Мы».

И, небо исписав наискосок
Безоблачными буквами созвездий,
Хмельная ночь нам окна занавесит
И бережно прижмет к виску висок.


10.Ноябрь на исходе. Глядит баба Галя с опаскою...
Сергей Кривонос

Ноябрь на исходе. Глядит баба Галя с опаскою
На выпавший снег и молитвенно шепчет слова.
И вновь открывает комод заскорузлыми пальцами,
Где деньги на уголь припрятаны и на дрова.

Где в рамочках старых, кривых, потускневших, неправильных,
Что вырезал внук из картона без всяких затей,
Далекую молодость скромно хранят фотографии,
Которые дров и угля для старушки важней.

На глянцевых снимках застыли мгновения вечности,
Нечеткие лица, чему только время виной,
И муж, в сорок первом проклятой войной искалеченный,
И сын, что изранен навеки афганской войной.

А что было в жизни? И горести были, и радости,
И падала ниц, и опять поднималась с колен.
Пожить беспроблемно хотя бы немного, хоть в старости,
Но как ни печально, а старости нет без проблем.

И ветер гудит оголтело над ветхою крышею.
И снега все больше. Уже не заметно дорог.
Глядит баба Галя на фото и просит Всевышнего
О самом святом для нее — чтобы сыну помог.
11.Виноватых нет
Рамина Джасс

Обычный район, друг за другом теснятся «хрущёвки».
Облуплены стены подъезда - картина привычная.
Квартира шестнадцать - у входа обрывки циновки…
Замены ей нет, но должны соблюдаться приличия.

И снова на кухне за дверью слегка приоткрытой,
Назойливый шёпот вгрызается в стены соседние.
О нежность бумаги ломаются копья графита,
Пока надзиратели нервно за чаем беседуют.

-Здесь нет виноватых, - доносится гулко и пусто,
Но эти слова режут глубже, чем острое лезвие.
Открытая книга - коктейль из фантазий со вкусом
Игры, приключений и чувства полёта над бездною.

Всего десять лет обитателю странного замка,
Где, волей судьбы, прозябать зачарованным пленником
И, скованным груды металла предательской рамкой,
Себя ощущать бесполезным звеном муравейника.

Он много читает о гордых грифонах крылатых,
Историю древнего мира, легенды о севере,
В мечтах примеряет воинственный образ легата
И шепчет, что если ты жив - ничего не потеряно.

Он верит - сюжет его собственной маленькой сказки
Ещё не прописан, но будет финал неожиданным.
Волшебное зелье найдется, и после развязки
Свободными станут все те, кто рождён инвалидами.

12.Килиманджаро
Рамина Джасс

Когда устану плыть по жизни
Обломком старого фрегата,
Приду к горе Килиманджаро,
Так неприлично бледнолиц.
В своей мечте безукоризнен,
С востока растекусь на запад
В потоках приторного жара
Под взглядом стайки хищных птиц.

Моё распластанное тело
Захочет подлинных свершений,
И белокурая вершина
К себе поманит - покорять.
Начну взбираться неумело
К заветной призрачной мишени,
Что так горда, недостижима,
Для тех, кто гонит время вспять.

Чем выше к небу, тем сильнее
Земную мощь я обнаружу,
Тем тоньше грань до капли лавы
Под слоем пепла. Парадокс…
Но ход событий нелинеен.
Быть может, мне совсем не нужен
Ответ, что столько лет лукаво
Искал, но разглядеть не мог.

Остановлюсь на полдороги,
Над багровеющей саванной
В лучах прозрачного заката
И буду слушать тишину.
Достану старые тревоги,
И меланхолии коварной
Комок души своей измятой
На растерзанье протяну.

Взгляну с уступа на равнину,
Где вереницы зебр неспешно
Бредут, подобны тонким пальцам
Большой божественной руки.
Вдруг в этом знаке мир единым
Предстанет предо мною, грешным,
И, кандалы скитальца сбросив,
Воскресну страху вопреки.


13.Война...
Неля Ландо

Не понять , что случилось.Чья это вина?
Только в воздухе снова повисла война...
Звук сирены. Бежит по спине холодок.
Может  воздуха это последний глоток.
Где-то в пятках болит и тоскует душа.
Пять минут есть той жизни , что так хороша...
Мать в испуге укрыла ребёнка собой.
Недолёт,  перелёт.Все ждут слова'' отбой.''
А сирена  протяжно,  надрывно гудит,
Словно мудрости зуб очень сильно болит...
Взрыв... отбой... и глухая стоит тишина.
Всё затихло.На время уходит война...
               
.                ***
Сколько горя и боли на этой земле...
Нелегко говорить и писать о  войне.
Злоба, ненависть, страх побеждают любовь
И опять проливается чья-нибудь кровь.

14.Цапля стоит одиноко...
Неля Ландо

Цапля стоит одиноко
В старом,заросшем пруду.
Ива клонится к осоке.
Листья шумят на ветру.

Здесь не построят плотину...
Высохнет старенький пруд.
Все зарастет тёмной тиной...
Где же найти ей приют?

Здесь ей легко и привольно,
Каждый листочек знаком.

Знает ли цапля как больно
Бросить свой старенький дом?

Новый пруд будет красивей,
Много рыбёшек,ужей.
Будет ли цапля счастливой
Между чужих камышей?

Будет там вдоволь водицы,
Новые цапли придут.
А по ночам будет сниться
Старый,заброшенный пруд...

15.старик
Алекс Трудлер

этот старик с красным большим мешком,
чуть крючконосый, с долгим нависшим взглядом,
перемещается чаще всего пешком -
только не так, как дьявол, что носит "прада".

там, где впадает в город людской поток,
там, где стада бизонов пасутся шатко,
встретишь его отставленный локоток,
что повторяет строгость его лопаток.

дождь по дороге прячет лицо и пыль -
впрочем, осанка кажется непреклонней,
чем у старухи с именем изергиль
и рыбака сантьяго на горизонте.

давит мешок прозрением чепухи -
в липовом переулке, в кругу семейном,
кто-нибудь, кто попросит прочесть стихи,
от удивленья вывихнуть может шею.


он на суставы ветра повяжет боль
и постучит по клавишам очумело,
чтобы, введя побитый, как жизнь, пароль,
выбелить осень растёртым о строчки мелом. 

16.Веласкес
Алекс Трудлер

Привычно почернел до темноты
дождливый день, бегущий краем моря.
Признание украсило холсты
Веласкеса, который также чёрен.

Всё так же глух старик ко тьме времён,
подслеповат прищур севильской ночи,
картинный вздох в пространство устремлён -
к прелестнейшей из королевских дочек.

На затемнённый зеркалом портрет
Венеры, что изогнута как рыба,
не падает укрытый тенью свет
от зрительских насмешливых улыбок.

Рябые мойры полотно плетут,
черня в ковре условности приличий,
метаморфозы рушатся, но труд
художника пугающе трагичен.

Сильней инстинкт изгнания раба
из гения, когда, надрезав кожу,
тот просит у бессмертия: "Избавь", -
и заточённый в рамки шепчет: "Боже".

А в темноте (с оглядкою на сон)
рыдает дождь, больной испанским гриппом.
Веласкес умирает за поклон
очередному глупому Филиппу.

17.Не отпускай
Таня Ганич -Эза

Только снег кругом, да фонарь косой,
Да над крышей сгорбленной дым так бел,
В захолустье проще побыть собой,
Чтоб жилось и думалось о тебе.

Чтоб жилось и грезилось о большом,
Когда тянет струйкой сквозняк в окно,
Когда день по улице катит ком,
Да шерстит околицы заодно.

И привычно вдруг, ничего не взяв,
Уносить, что собрано за душой,
Если ветер выстудил кроткий нрав,
Значит зимы грянули на постой.

Значит снегом выткан расклад и лад,
Да хрусталь рассыпан и тут, и там,
И слепит глаза, хоть вовсю глядят,
Ничего не спрятано по углам.

Здесь такая тишь, что немеешь сам,
Разве птица сядет на голь куста,
Да снежинки падая, льнут к губам,
А потом срываются в никуда…

Ты рукой едва обхватил мою,
Так держи сильней и не отпускай,
Чтоб невольно думать, что мы в раю,
И гадать, за что нам достался рай...


18.Всего лишь март
Таня Ганич -Эза

Еще не ласков свет окна,
И день, как перевертыш, бледен,
И виснут пряди волокна
Оттаявшего неба. Беден

Свалявшийся комками март,
Лишь хаотичным шлейфом кружит,
Теряя свой былой азарт,
Крупа и оседает в лужи,

И тонет в синюю гуашь,
С краями выщербленных блюдец.
Март на цвета не то, что скуден,
Он, если верить, сам торгаш.

Он разворовывает снег,
Он приторговывает небом,
И в безрассудстве мне бы, мне бы
Простить ему пустячный грех.

И взгромоздить всю эту синь
На ветки согнутой березы,
Что про запас копила слезы,
Когда гуляла в поле стынь.

Теперь же косоглазый луч -
То жмется к выступам проталин,
То расшнуровывает с талий
Корсеты льда у сонных туч.

И так отчаянно смела
Ворона, прыгнувшая в лужу,
Переждала, пережила
И холод, и мороз, и стужу…

И я теперь одна из них,
Вдруг прилетевших утром ранним,
Средь уцелевших и живых
Грачей, вернувшихся с изгнанья…

И в тонком ритме миокард,
Когда вокруг весны беспутье,
Живет во мне, не обессудьте,
Всего лишь март, обычный март…

19.Чёрный город
Светоносова

Чёрный город украденных сил,
настоявшийся в пробковой мути
мокрых лет и седеющих зим!
В полутемном маршрутном такси,
где болтаются овощи-люди,
сквозь ненастья меня пронеси.

Чёрный город - бесстрашный "герой",
так легко убивающий время
ядовитой стрелой-суетой!
Изгибая суровую бровь,
но притом безнадёжно старея,
Ты увлёкся безумной игрой.

Чёрный город – железный титан
с мёртвой хваткой английского дога!
По протянутым лапам-мостам
разреши побродить... просто так,
ненавязчиво и одиноко,
и беспомощной жертвой не стать…


20.вчерашний день
Светоносова

вчерашний день – истлевший лист в снегу,
упавший с вербы тоненькой полоской,
свеча, что стынет лужицами воска,
иголка, заржавевшая в стогу…

вчерашний день – поломанная брошь
с поблекшей фианитовой надеждой,
вина в вине, пролитом так  небрежно,
и оправданье, стоящее грош.

вчерашний день – увядший навсегда
букет цветов с поношенного ситца,
календаря помятая страница,
по крыше пробежавшая вода…

вчерашний день – уроки мудреца
на утонувших  каменных скрижалях…
они на дне...и так безумно жаль их,
не выученных мною до конца…
21.Ранняя зима
Людмила Клёнова

Осенних теней полутьма  ещё до дна не догорела –
Но нынче ранняя зима  пришла – и властвует умело,
И сыплет снегом – будто вот совсем за дверью новогодье,
И будто снова оживёт всё то, что зимам так угодно….

И снова ты согреешь мне дыханьем зябкие ладони,
И в этой снежной белизне утонет глаз твоих бездонье.
Сцелуй тихонько с губ моих снежинки первое причастье –
И я поверю в этот миг, что возвратиться может счастье…

Небесных бабочек слюда под фонарями заискрится –
И остановят поезда свой бег, столкнувшись с  белой  птицей.

Её распахнуты крыла над целым миром безмятежно -
Она отмолит добела грехи, содеянные прежде.

И перед этой чистотой померкнут давние обиды…
Приходят зимы на постой – и мы под снегом боль не видим,
Дыша в заснеженной тиши, забыв о прежней непогоде…
Наверно, много мы грешим:  Зима всё раньше к нам приходит…

22.Осень уходит
Людмила Клёнова

Не то, чтобы осень устала от жалоб,
Что скверный характер, мол, серость и слякоть,
Что хватит дождями тоскливыми плакать,
Что солнце и так из души, мол, сбежало,
Что летние отсветы тают на лицах,
И жмурятся сонно вечерние тени…
Запуталась осень в холодных сплетеньях
Раздетых ветвей, позабывших о птицах…

Не то, чтобы осень в желаньях остыла,
И дверь не открыта ещё в снегопады…
Но вздохом прощальным отцветшей лампады
Погасло в закате былое светило…
А дождь, свежескошенный западным ветром,
Упал на асфальт – под ногами осколки…
И так тяжелы, беспощадны и колки
Последние капли ноябрьского ретро…

Не то, чтобы осень грехи нам прощала…
Но пара страниц – и закончится повесть.
Холодной, бесстрастной ладонью, знакомясь,
Декабрь прикоснётся к иному началу,
И белыми звёздами – вброд, без расспросов:


Что прежде случалось, и что там творилось…
Спасибо за каждую неповторимость,
Печальная…
Нежная…
Разная осень!

23.Когда-нибудь
Юрий Октябрёв

Когда-нибудь выпадет повод редкий
шершавой древесной коры коснуться
и в мыслях врасти в сердцевину веткой,
подставившей солнцу листочки-блюдца,

в которые льются тугие струи
живительной влаги, тепла и света,
шуметь и качаться, не помня всуе,
случайных касаний соседних веток,

раздать своё тело на капилляры,
несущие вверх молодые соки,
и чувствовать – жизнь не проходит даром,
пока существую в живом потоке

безу;держной силы, идущей снизу
от мощных корней, прорубивших почву,
пока холодам посылают вызов
набухшие плотью упругой почки.

И даже когда разлетятся листья,
ветрами осенними вдаль гонимы –
душа вслед за ними метнётся чистой
от мыслей, что жизнь пролетела мимо.


24.Проще
Юрий Октябрёв

Что, казалось бы, может быть проще –
существуй, наслаждайся, живи.
Выйди вечером в ближнюю рощу
и мгновения правды лови,
от которой в последние годы
за дверьми и замками отвык.
Убедись, что пока у природы
звукофайлом не вырван язык.
Проследи не на глади кристалла,
а на зеркале сонной воды,
как пролётная стая пыталась
склюнуть зёрнышко первой звезды.
Пусть напомнит стремнина речная
убывающей жизни отсчёт,
не грусти, что вода утекает –
слава Богу, что просто течёт.
Не ищи аналогий с могилой
в каждой встреченной ямке крота,
тронь ладонью – земля не остыла,
значит, будет грибница густа,
и до первого инея смогут
прорываться наружу грибы…

Не проси у Всевышнего много,
коль дозволено главное – быть.
И, казалось бы, что ещё проще,
если мысли от скверны чисты?
Только сердце по-прежнему ропщет,
не достигнув такой простоты.
25.По старинке пишу письмо
Валентина Калёва

По старинке пишу письмо на обычном листочке в клетку,
А за окнами серый смог, духота – городское лето.

«Снова лето… Промчался год, день за днём целый год… Не верю!
Где же ты, мой гусляр Садко, мой любимый, моя потеря?

Ты так нежно мне пел романс, что смущённо умолкли птицы,
И казалось – сама луна на макушку сосны садится,
Чтоб запомнить твои слова и потом их шептать влюблённым,
Волны бросились целовать скальный берег и мох зелёный.

Кто бы знал, как жалею я, что на видео не снимала!..
Драгоценностей  не суля, ты дарил мне совсем немало:
Жаркий шёпот, восход, закат, ночи страсти, и песни, песни…
Всё имущество – в рюкзаках. Отпуск – это всегда чудесно!

Мы вернулись тогда домой, с головою ушли в работу.
Почему с той поры, родной, не поёшь ни единой ноты?
Я скучаю по ним всегда, даже если ты рядом, солнце, -
Хочешь, мы полетим туда, где тебе опять запоётся?

Так работать – нехорошо! Нужен отдых – костёр, палатка,
И купания нагишом, и рассветы в объятьях сладких,
Чтобы всё вспоминать зимой…»

Как же всё-таки нынче душно!
Я дописываю письмо и кладу тебе под подушку…

26.А мороз крепчает...
                "Задымился вечер, дремлет кот на брусе"
                С. Есенин
Валентина Калёва

А мороз крепчает - снег скрипит крахмально,
Задымились трубы - в небе строй колонн,
Разбежались звёзды по реке хрустальной,
И луна над лесом - сказочный кулон.


Выхожу на берег - тонкий лёд сверкает -
Ровненький и гладкий, зеркалу под стать.
Надо мною бездна без конца и края -
Дух перехватило, слов не подобрать!

Рядом, кверху днищем, загорает лодка,
На неё присела и любуюсь всласть:
До чего красиво звёздный коврик соткан -
Вот бы встать чуть выше и рукой достать!

Виден дальний берег тёмною полоской
И огни деревни - искорки тепла.
Где-то пёс залаял - эхо отголоском,
И опять всё тихо...  Но зовут дела.

Кот грустит, наверно: "Вот, ушла чудная!", 
За холодной печкой зябнет домовой...
Зачерпну водицы, лёд ведром ломая,
И чуть-чуть созвездий заберу с собой...

27.Оттепель
Елена Севрюгина 3

Зима  не торопится миру свой образ являть.
Мечты растворяя в изъеденных оспой сугробах,
Стоит нерешительно, словно актриса на пробах,
И градус мороза опущен почти до нуля…

Свой трон уступила досрочно пришедшей Весне,
А ей не впервой нарушать вековые законы –
Направив на город звенящих ручьев легионы,
Смеётся лукаво и топчет чернеющий снег.

Всего-то два дня, как сменили в домах календарь,
Но, кажется, город в коричневой жиже утонет –

Ропща на судьбу, потирает виски гипертоник,
Трусит боязливо – боится, что хватит удар.

Природа рехнулась – и в этом сомнения нет,
Количество Скорых достигло космической цифры,
И лишь детворе наплевать на погодные циклы –
Всё так же штурмует дворы по зиме и весне,

И нужен всего-то один нерешительный шаг
Из длительных гриппов, тяжёлых простуд и инфарктов –
Всего лишь простое, как мир, осознание факта,
Что жизнь, вопреки всем прогнозам, всегда хороша.

28.Нефаустовское
Елена Севрюгина 3

Ты спокойно ложишься в свою постель,
Ты доволен уютом и рад теплу -
Разрушая безмолвие серых стен,
Чёрный пёс недовольно рычит в углу.

Ты его прогони – отпихни ногой,
Завещай его ночи, дворам, котам!
Пусть о нём позаботится тот, другой,
О котором у Гёте давно читал.

Потому что не страшно, а просто лень
По углам соблазнять молодых девиц,
Строить хрупкие замки, искать Елен
И пред грудами золота падать ниц…

О таком даже в самом тревожном сне
Ты подумать не мог, и мечтал едва ль –
Рыцарь в латах, с копьём, на лихом коне
Отдаёт свою жизнь за святой Грааль…

Благородных мечей не ржавеет сталь,
Именам и событьям потерян счёт –
Ты кричишь, ты взываешь ко всем постам,
Что тебе незнакомы ни Бог, ни Чёрт!

Есть работа и дом, и не пуст карман –
И не надо ни слёз, ни случайных жертв,
Ты закончил обыденных дней роман
И вперед лет на сто расписал сюжет!

Царский трон опустел, и не ты - герой,
Тихо ангелы спят у небесных врат –
Только хочешь ли знать, почему порой
Ты потерян и словно себе не рад?

Загляни в свою Душу, смелее! Там
Мефистофель рыдает на самом дне
От того, что давно соблазнять устал
Измельчавшего Фауста наших дней…

Оттого-то ночами горит звезда,
И предательски сердце твоё болит,
И настойчиво тянет тебя туда,
Где встревоженный пёс до утра скулит…
29.Он шёл в ночи...
Владимир Сорочкин

Он шёл в ночи, черней, чем дым
Над прахом деревень,
И тьма лежала перед ним,
Как собственная тень.

Он шёл быстрей, чем время шло,
Быстрей, чем мог идти...
Пустое, мёртвое село
Лежало на пути.

В дом постучал, но звук во тьму
Прочь унесли ветра,
И не открыли дверь ему
У этого двора.

Стучал он в дом другой, и вновь
Стучался в третий дом,
Но стук проглатывала ночь
На много вёрст кругом.

Холодным ветром пальцы жгло,
Но и в домах других
Они не слышали его,
И он не слышал их...

И тяжелела на плечах
Ночная круговерть,
И каждый звук, и каждый шаг
Был обречён на смерть.

... Он уходил на шум реки,
Как будто в мир иной,
И зажигались огоньки
В окошках за спиной.
30.Сирень
Владимир Сорочкин

О, как спешит сирень цвести,
Когда ночами бьёт остуда.
Шепчу: «Прости меня, прости,
Моё нечаянное чудо…»

Пусть я ни в чём не виноват,
Но – посмотри, как – изнывая,
Сирень горит, слова горят,
Своей вины не сознавая.

Готов вобрать духмяный вихрь
Любой каприз, любую шалость,
Когда дыханье губ твоих
С небесным сумраком смешалось.

Как густ и сладок аромат
Цветенья, мая и печали. –
Мы столько лет уже подряд
Лишь этим воздухом дышали. –

Так неразрывны и просты
И бесконечны в дымке смутной
И эта жизнь, и май, и ты,
И этот день сиюминутный. 


31.Княжна Тараканова
Аля Воронкова

В тьмутаракани
 голосом низеньким
 пела кормилица:
 "Спи, моя Лизонька,
 ночью нет света
 ни справа, ни слева,
 спи, моя девочка,
 спи, королева..."
 Это ли вспомнила ты
 в каземате
 (сломлена пытками,
 в скверне и мате,
 в бархатном платье
 бордовом и страстном,
 словно
 осенняя
 яркая
 астра
 в пухлых ладонях
 императрицы -
 сорвана в гневе
 с орловской
 петлицы)?
 В этой трагедии
 есть и изнанка -
 пусть для истории
 ты
 самозванка,
 бог с ней,
 c политикой!
 Это всё тлен...
 Вечность -
 в изяществе белых колен,
 в неповторимости
 взоров и жестов.
 ...Даже обнять тебя
 было
 блаженством!
 "Через решётку
 я птицам крошу,
 наше дитя
 возле
 сердца
 ношу...
 Где ты,
 Алёша?", -
 кричала в окно.
 Предал тебя
 и себя заодно
 граф твой,
 возлюбленный,
 служка "Постылой"...
 Будешь ты сниться
 ему
 до могилы
 в бархатном платье
 бордовом
 и страстном,
 словно
 осенняя
 яркая астра...
 Царство любви -
 не россейское царство!
 За красоту свою
 плен и мытарства.
 ......................
 И подступили - царице в угоду -
 воды
 Невы
 к обречённому
 горлу...

32.31 декабря
Аля Воронкова

Автобус зацепил Ямаху боком
И скинул вниз с открытого моста.
Больница.
Ночь.
Родных у оперблока,
Как может, утешает медсестра.

Подключены искусственные почки,
Задействованы доноры, врачи…
Всё бесполезно, если смерть хохочет,
А жизнь, почти угасшая, молчит.

Служебки небольшое помещенье.
Хирург глотнёт давно остывший чай,
Попросит у мальчишки не прощенье,
А чтобы тот не снился по ночам.

Потом пойдёт больничным коридором.
Открыто встретив материнский взгляд,
В который раз услышит приговором:
«Ты виноват…
Ты виноват.
Ты виноват!!!»

Ей все равно, что он хирург хороший.
(давно зовут в Москву и в Ленинград).
…Быть богом на земле такая ноша:
«Я виноват!!!
Я виноват.
Я виноват…»

И замолчит.
Оденется за ширмой.
До остановки медленно дойдёт,
Забыв, что он сегодня на машине.
А в ней подарки детям.
Новый Год.
33.Как просто затеряться в пустоте
Яков Баст

Как просто затеряться в пустоте.
Идти на свет, не зная адресата,
И раствориться в призрачной мечте,
Которую внушил себе когда-то…
И растерять всех тех, кого любил –
А новых  -- не найти, не приголубить…
Немой вопрос: To be, or not to be --
Вращает мысли, словно  в хулахупе…

Как быстро можно главное забыть…
Всё то, что раньше было очень важно…
И потерять ту трепетную нить,
Которую судьба дала однажды.
Шанс снова получить – предельно мал.
Живём лишь раз. Ничто не повторится…
Незримо жизнь вращает свой  штурвал
И тень морщин бросает нам на лица…

Как без оглядки вдаль летят года,
Что нам отведены на этом свете.
Мелькают, как на карте, города,
В которых был и где  тебя не встретил…
Перед глазами крутится кино,
Сюжет беззвучно движется к финалу…
Но жаль, что продолженья не дано
И радости отмерено так мало…

Как сложно необъятное объять.
Привыкнуть, что друзья во тьму уходят…
Что время ставит вечную печать,
И что кончаются все козыри в колоде…
Смириться с белизной седых висков,
И с тем, что не с кем выпить по субботам…
Что вместо снега бьёт в лицо песком,
Что не зайдут поздравить с Новым Годом…

34.Нарисуй...
Яков Баст

Нарисуй мне закат. 
Алой краской плесни в черноту.
И невидимой кистью над морем мазни наугад.
Я с рисунка кусочек вечерней зари украду.
И оставлю на память.
Прошу, нарисуй мне закат…

Нарисуй мне костёр…
Пусть он жёлтым горит в темноте.
Обнажённое пламя… Над ним - неба звёздный шатёр.
Я в неласковый вечер согреюсь в его теплоте...
Растворюсь в ярких искрах.
Прошу, нарисуй мне костёр…

Нарисуй мне рассвет…
Чтоб пылал винным цветом бордо.
Будем знать только мы.. Это будет наш общий секрет.
Я подставлю незримый бокал. Выпью первый глоток.
И скажу: "Здравствуй, солнце!".
Прошу, нарисуй мне рассвет…

35.В заброшенном парке
Bor G

Старый автобус в осеннем заброшенном парке.
Спущены шины, закрашены двери и окна.
Кружатся листья, к зиме обращаясь в огарки.
Крутятся люди, деревья чернеют и мокнут.
Ночь неподвластна ни снам, ни угрозам, ни карам,
Только года, словно крысы, без спросу пролазят.
Небо зовёт, но по жизни он не был Икаром.
И не Икарус он даже, а доблестный ПАЗик.

Был он когда-то и складом, и лавкой, и тиром,
Век свой оставив дорогам, звеня медяками.
Людям извечно, покинув дома и квартиры,
Не ходоками быть хочется, а ездоками.
Людям привычней катить по маршрутам знакомым
И поклоняться портретам, в окладе, с окладом,
Верить в уклад и другие святые оковы
И обитать между лавкой, стрельбою и складом.

Что же ты, ночь, не подашь ни сигнала, ни вида,
Что этот мрак не разбавить ни сном, ни шансоном?
Это места для детей, стариков, инвалидов.
Я подхожу по любому из этих фасонов.
Я захожу за черту через задние двери –
Старый маршрут по волнам ностальгической дури.
Каждый находит по мере, по воле, по вере.
Я нахожу, что трясёт, завывает и дует.

Я обхожу все вопросы десятой фиестой,
В смысле, дорогой, по ямам, на сдувшихся скатах,
Чтоб, не сходя ни с того и ни с этого места,
Старый автобус катился навстречу закату.
Скрип тормозов неуместен – они отказали.
Ложь и беспутица – с дурью сплелись накануне.
Здравые мысли – с вещами уже на вокзале.
Правды и чести не видно – они утонули.

Пир благодати, стучат, и грохочут парады.
Мысли ровней, а стихи обратились в куплеты.
Можно спросить (но тебе больше всех, что ли, надо?!) –
Чтобы узнать, парк какого периода это?
Можно молчать, разделяя позицию вместе
С палой листвой, по природе, затем по ранжиру...
И догорать в этом вечно заброшенном месте
С видом на старую жесть и толпу пассажиров.

36.Два ангела
Bor G

Он случайно влюбился и сразу пропал. Для неё это был не последний, но шанс.
Так блудивших выводит на воду тропа и в бредущих вселяет покой дилижанс.
Беспросветная радость – не худший итог, а с названьем "любовь" – так начало начал...
Если видится мир как цветной монитор, где: удача, надежда, подарки с плеча,
вместе встретить рассвет, вместе встретит собес... Это долгое счастье – как ни назови...

Белый ангел готов был взлететь до небес.
И над чем-то смеялся во сне визави...

Все романы на свадьбах кончают не зря. Прав поэт: неизвестно, что делать потом.
Так на смену блаженству приходит заря и сменяется ночь неприкаянным днём.
Беспробудные споры: "кто прав?", "кто сгубил?". Бесконечные крики: "а помнишь?", "забудь!",
"если это мой сын, почему он дебил?!", "если б ты меньше пил!", "может быть, как-нибудь".
Примиренья попытки – с планидой иной. Под измены себе, в чём судьба родила...

Чёрный ангел парил над чужою виной.
Белый ангел был занят. Наверно, дела...

Продолженья романов обычно слабы, как повторный сеанс неудачных страстей.
Ствол надежды удобней рубить на гробы, чем пытаться сложить старый мир из костей.
Уходя – уходи, возвращение – блеф, старый адрес – капкан, в старой боли – весь ты.
Так на мизере с прикупом с дамою треф паровозом гора не доставит висты.
Все богатства отдал бы, чтоб вновь – молодым. А она бы хотела надёжней чудес...

Оба ангела были седыми как дым,
опускавшийся в души с привычных небес...

Строить новый уклад по отдельности – ход всё же лучший, чем вовсе нигде и никак.
Не хватает дыхания, слов и стихов, но рассудят резоны в седых париках.
Нарастает живот, утолщается нерв, наступает покой, и надёжна стена.
Так с уютной семёркой, но всё-таки черв – обольщает уклад и прельщает цена.
Новой жизни остаток – не пир, но горой. Лучше шутка в кровати, чем утка под ней...

Хорошо, что судьба допускает порой отступленья от правил движенья теней.
И последние шансы не видят путей, а вслепую, до смерти, на равных, на "ты"...

Вместо ангелов – лица пришедших детей.
У нелепой, гранитной, но общей плиты.

37.Здесь
Татьяна Шкодина 2

Шелестящий песок… В тонких пальцах бегут века,
Просыпаясь крупинками в долгий июньский зной.
Прикрываю глаза. Я в песок не вросла пока,
Обратившись ракушкой, тепло ощутив спиной.

Я еще не вошла в серебристую ткань волны,
Не покинула с ветром привычные берега –
Я еще не успела из зимней уйти страны
Превращая в песочные дюны мои снега.

Я как будто бы здесь.  Я исследую новый мир,
Но в стекляшках очков отражается блеск зрачков –
И тону в микрокосмосе собственных черных дыр
Замирая, как бабочка, пойманная сачком.

38.Улиточное...
Татьяна Шкодина 2

Мне плохо. Неотложные дела
Заброшены, забыты… Жизнь потерпит.
Еще одна минута умерла…
Я убиваю время. Слабый лепет
Мгновения, потерянного мной…
И маятник не хуже гильотины
Взлетает безучастно за спиной,
Раскалывая день до середины.
Часы бегут… А я, оцепенев,
Ушла в себя… Укрылась. Я - улитка.
Снаружи – пустоты голодный зев,
А в домике уют шелками выткан.
Я знаю: эволюция, отбор…
Какой-то ген в упрямой хромосоме
Покинуть мне мешает до сих пор
Медлительную нежность в хрупком доме,
Обзавестись приютом попрочней,
В процессе выживания зверея…
Но без привычных сердцу мелочей
Собой остаться вряд ли я сумею…
39.Июньский снег
Ольга Флярковская

Нынче приснилось... Шумит за окном залив,
Топит плиту и лепёшки кудесит Ба.
Тени трепещут прибрежных эстонских ив,
Раннее утро, невинный восторг. Судьба.
Завязь на вишнях, синички, туманный свет.
— Оля, за третью мель заплывать не смей!
Катятся волны из тех невесомых лет,
Небо над Балтикой к вечеру всё алей.
— Не заплыву! — а сама, пусть немного, но...
Страшно, конечно. Спасателей в шлюпках — нет...
Только глаза закрою — опять кино,
Старый мой фильм из прекрасных прожитых лет.
Знаю, оттуда приходят ко мне стихи.
Холмики тины вовне испаряют йод...
Вот и теперь по молитве ль моих святых
Море балтийское властной тоской зовёт.
...В девять пришлёт позывные Мишель Легран,
Ждёт молоко в стакане.
— Ещё, бабуль!
Лучшее средство от свежих душевных ран
Дальний Манчестер, загадочный Ливерпуль.
Вот и теперь жаждой жизни полна душа.
Солнце в палате избавит от грёз и нег.
Крупные чайки над пляжем пустым кружат...
Падает сердце моё на июньский снег,
Пух тополиный —
Легчайший июньский снег...

40. Псков Москва
Ольга Флярковская

Эх, Россия... сёла, огоньки,
В сизом небе жёлтые дымки
Изогнулись, что хвосты кошачьи...
Тянутся болота и леса...
Убранное поле, голоса
Стай последних кличут или плачут.
Зов могу я только угадать
Из окна вагона... Снова гать...
Семафор над лентою дорожной...
Станция с окошками в резьбе...
Малая зарубка на судьбе,
Тихий вздрог предчувствия под кожей,
Память крови — это ли не чушь?!.
Но когда едины все пять чувств
В странном узнавании и боли,
Понимаю, потому жива,
Что ломаю сердце на слова,
Словно хлеб октябрьской юдоли...
Псковщина! Родимая тоска,
Ломота у правого виска,
Туч стада и низкое давленье.
И внезапным всплеском — белый храм,
Белый конь и снега первый шрам,
И комком в груди — стихотворенье...

41.Чубатый  берег в синей кепке детства
Юрий Пестерев

Чубатый берег в синей кепке детства.
Синицы чертят стан на проводах.
А жизнь кипит  в горячем ритме сердца,
Когда года летят, как поезда.

Там слышу шелест крыльев журавлиных.
Там листья пляшут ча'рдаш под окном.
Там руки пахнут горькою полынью.
Там отчий дом ветшает с каждым днём.

Прости, дружище, некогда приехать,
То стужа, то жара, то дождь, то снег...
Окрест не слышно радостного смеха, -
Тоскует хата, будто человек.

Не скрыться в тёплом домике улиткой,
И голос не молчит: "Жить торопись!"
Вмиг заскрипит зелёная калитка,
Знакомый звук с петель сорвётся в высь,

И вспыхнет на щеках румянец пылкий,
Вскипит сирени цвет над городьбой,
И тотчас вздуется на шее жилка, -
Навеки с милым краем и судьбой.

Люблю в тиши лесных объятий греться,
Чтоб не грустить, не звать и не жалеть.
Пусть только слово выплеснется в сердце,
Погоста не страшна земная твердь.

Слетают звёзды с неба на ресницы,
В сенях снимаю шляпу я свою,
Заслышав скрип щербатой половицы
Под птичьи трели в заревом краю.

42.Памяти поэта
Юрий Пестерев

Я умру в крещенские морозы.
Я умру, когда трещат берёзы.
Николай Рубцов.

Ты ушёл в крещенские морозы,
Так и не допев «звезду полей»,
Стынущие на ветру берёзы,
Шорохи весны и тополей.
Ты ушёл по глупости, случайно,
Ненароком, даже не на  зло,
Неожиданно, необычайно,
Прославляя тихое село.

Как писал когда-то и Есенин,
Оставляя что-то для меня,
И закат пылающий, осенний,
И задворки тающего дня.
Ты ушёл, а в сердце столько грусти...
Незнакомый голос в тишине...
Прошептал, ломая ветку с хрустом:
«Слышите, Рубцова Коли нет!..»

Вот и ты глазами голубыми,
Как и тот поэт-сорокоуст,
Отглядел, подчас в кабацком дыме,
На угоры и святую Русь.
Ты ушёл - и сразу стало пусто
В мире поэтических страстей.
Где же вы, зарницы захолустья,
И следы от белых кораблей?

Ветром грусть развеется над долом,
А потом над бездною морской.
Запоёт другой поэт о доле,
О звезде родных полей с тоской.
О зелёной чаще, грозном Ляле...
Врём мы все от нашей простоты.
Нет! Щемящей грустью и печалью
Ты в глухих лугах упал в цветы.

Приезжай в окрестности Ветлуги!
Все, заслышав лишь «велосипед»,
Устремятся музе и подруге,
Как и ты, дарить цветов букет!

43.Осеннее
Суламифь

То блеск, то  нищета - удел земной,
исчерчены дождём страницы жизни…
За мудрость осень  платит сединой,
на прочность чувств испытывая ближних.

Она, последним  жертвуя теплом,
всё ближе к небу, сокровенней - тайны…
И выстрадает лучший свой псалом,
его оттиснув золотом сусальным.

44.Художница-жизнь
Суламифь

Под пальцами проливня первого радость,
небесной стихией рояль потрясён.
Мелодия в сердце моём расплескалась
надеждою детской, как радужный сон…

Но свистнула полночь - наперсница боли,
до хруста ломая фонемы октав.
Художница-жизнь вытирала бемоли,
навечно стихами меня повязав.

«Улыбкой, огромной и светлой, как глобус»*
манила, влекла через заросли строк.
И сладкому я покорился ознобу,
и русское слово надёжно берёг.

Весна растеклась по живой акварели,
и сосны шумели прибоем морским.
Схлестнулись тогда соловьи на дуэли,
и плакал растроганный сад от тоски.

О, если бы знать на последнем концерте,
где музыкой был без остатка испит,
что время, пронзая, приблизит бессмертье,
а век расшатавшийся не устоит.

*Строка  Б. Пастернака, «Годами когда-нибудь в зале концертной...»


Известно, что Борис Пастернак и в юности был очень многосторонним человеком. В 13 лет, под влиянием композитора А.Н. Скрябина, он увлёкся музыкой, которой занимался в течение шести лет (сохранились две прелюдии и соната для фортепиано). Вспоминая впоследствии свои переживания, Пастернак писал в «Охранной грамоте»: «Больше всего на свете я любил музыку... Но у меня не было абсолютного слуха...». После ряда колебаний Пастернак отказался от карьеры профессионального музыканта и композитора: «Музыку, любимый мир шестилетних трудов, надежд и тревог, я вырвал вон из себя, как расстаются с самым драгоценным». Он писал неплохие картины, увлекался историей и даже учился с 1908 по 1911 год на историко-филологическом факультете Московского университета. Потом, увлекшись философией, провел лето 1912 года в стенах Марбургского университета в Германии.  Но победила поэзия.

45.Моя Мария Стюарт
        «Я восхожу на эшафот…не страшно? – Нет. Но очень больно.
       Освобожусь я от забот – я в жизни мучилась довольно…»
                (из раннего)

Ари Асмаева

Еще доделать кое-что осталось, -
Не до конца сколочен эшафот.
Мне остается самую-то малость,
И я освобожусь от всех забот.

Мне б до утра дожить и не забыться,
Мне б до священника бы не уснуть,
Мне б не смотреть в толпы безликой лица,
Мне б не споткнуться, мне бы дотянуть.

Дойти с достоинством до той до самой плахи,
Высокомерно голову держать,
Простоволосой и в одной рубахе, -
Но королевской поступью шагать.

И на коленях стоя, быть красивой,
И, уходя, оставить след в сердцах…
…Все бестолково… все несправедливо…
Нет сострадания в твоих глазах…

(Да к черту! - безразличие и скука!
Предательство! Живородящий страх!
Так назови меня продажной Сукой!
Чтоб я ушла без сожаленья! В прах!

Да, Лестер! Да, Предатель, ДА, Убийца!! –
Без покаяния казни мою Любовь!!!...)
… Секира – Взмах!!!!!.............................…

……………………….не утирайте лица, -
Вас обожгла Достойнейшая кровь.

46.Чудовище

Ари Асмаева

В спокойствии недвижном и немом еще, в душе невинной - там, на самом дне,
кольцом свернувшись, сонное Чудовище дремало в изумрудной глубине,
и в силе, самому ему неведомой бездействие ленивое храня,
Сокрытому, Запретному и Древнему - не уступая, но и не веля.

А из-под равнодушно нависающих, полуприкрытых и тяжёлых век,
лелея сон, мерцает угрожающе недобрым огоньком зеленый свет...
Однажды растревожена, стократною становится убийственная мощь,
в его кольце чешуйчатом запрятана, - ни усмирить ее, ни превозмочь...

Лишь развернется плоть тугая яростно, вскипев со дна натянутым хлыстом,-
разворотит она свое безжалостно пристанище - души уютный дом.
Отверзнув пасть, взбешенное Чудовище сомкнет стальные челюсти стремглав,
и демонов бесчисленное сонмище спаяется в один зловещий сплав!

И за одну минуту до погибели, когда - вразнос и юзом тормоза,-
я вспомню, как когда-то говорили мне: у Ревности - Зеленые Глаза.......

  ...Так не буди же спящее Чудовище...пусть мирно дальше дремлет в глубине, -

Душа - это мистическое скопище Добра и Зла, таящихся на дне...


47.Вечер зимний
                Над дымящимся стаканом
                Остывающего чаю,
                Слава богу, понемногу,
                Будто вечер, засыпаю...
                (А.Фет)

Екатерина Падукова

Чай остыл давно в стакане…
Вечер зимний… тишина…
Ни печали, ни желаний – 
Сесть поближе у окна

И глядеть, как луч закатный
Тонет в розовом снегу…
Но куда ни глянь – одна ты
На вечернем берегу…

Словно жизнь, бежит дорога,
А растает – не найдёшь.
Всё проходит понемногу –
Я пройду... и ты пройдёшь…

Целый мир вокруг заснежен
И со мной неразделим…
Образ твой, ненужно-нежен –
Белый сон из давних зим…

48.Грустью немолодой
Екатерина Падукова

Грустью немолодой – 
Осень в мою ладонь…
Хочешь, забудь – утрой 
Боль мою… Ледяной
Мимо пройду, не тронь –
Тронешь, растаю…

Струйкою дождевой, 
Пьяной водой, листвой
Осень – в моё вино… 
Хочешь, забуду… но
Не оглянись – с собой
Не совладаю…

Не отзовись – не смей, 
Слабая, но слабей
Стану… Любви настой
Не отпивай, постой! –
Будешь не рад себе…
Я знаю…

49.Рассвет заглядывает в окна
Вера Шкодина

Рассвет заглядывает в окна
Сквозь возрожденную листву.
Весенний луч, затеплив стёкла,
Приблизил неба синеву.
Стога и тихие проселки
Сегодня вдруг приснились мне.
Родник в березовых околках
И дроби дятла в тишине.
На кухне закипает чайник,
И снова -  суматошный день.
Вдруг вспомнила я  мамин  драник,
И  тына  нашего  плетень.
Привычный  душ, мобильный завтрак.
Сольюсь опять с толпой людской,
Трясясь  в трамвае спозаранок,
Я вспомню    иву над рекой,
Где  соловей – родная птаха,
Вовсю  солирует в кустах,
Черемух белые папахи,
И воздух, что весной пропах.
Его милей нигде не сыщешь,
И лишь кружится голова.
Здесь кажутся добрей и чище
Обыкновенные слова.

50.Торжество надежды
Вера Шкодина

"В этом мире я только прохожий" С. Есенин

Звездный дождь, на планете посеявший души,
Был случаен, иль замысел мудрый имел?
Человеку подарены небо и суша,
Беспредельность мечты, но и жизни предел.
"В этом мире я только прохожий", как странно!
Не меняет природа законов своих:
Над рекой пелена голубого тумана,
Сонный ветер в листве заблудился, притих.
Я люблю одуванчиков теплые стрижки
И травинку, что вновь пробивает бетон.
Донкихотствовать сложно и, может быть, слишком,
Чтобы  жизни усвоить жестокий закон.
Дремлют в летнем лесу поседевшем деревья,
Вверх стремятся посланцы небес - светлячки.
Я лишь слабое эхо природы. И древний
Дух земли открывает ночные зрачки.
Но опять над Землей торжествует Светило,
И лучи по ветвям пробегают,звеня.
Я сливаюсь с природой, с бунтующей силой,
С полнозвучным оргАном священного дня!

51.Весенняя история
Ольга Хворост

Про таких говорят - оторви да выбрось,
По характеру - волк, по судьбе - сорняк,
Всё наследств¬ - папашин пиджак на вырост,
Мусор в хате да дедов костыль в сенях;
Он свободен в желаньях, как ветер в поле -
Ни корней, ни плетей, только этот факт
Угнетает порой непонятной¬   болью,
Будто всё не так...

У неё гувернантꬬ¬а - сеньора Инга,
Языки, фортепьян¬, конкур, балет,
Розы плотно лежат на её тропинках,¬¬¬
А колючих шипов и в помине нет;
Ежедневно с небес выпадает манна...
Только жизнь отравляет один пустяк:
Почему-то ей кажется постоянно,
¬Будто всё не так...

Неустанные¬ пряхи - богини мойры
Сочиняли события на весну,
И на счастье двоим или им на горе
Эти разные судьбы сплели в одну;
Лишь весеннее солнце слегка пригрело
И весёлой капели раздался звон,
Ухмыльнувш¬ись, достал из колчана стрелы
Рыжий Купидон.

52.Стих про Мэри и её таксу

Ольга Хворост
Долговязая Мэри в резиновых ботах
не любила часами сидеть у окна,
а напротив, любила в любую погоду
из Вест-Энда в Гайд Парк совершать променад.

С ней гуляла собака по имени Лакки,
длиннотелая, словно Вестминстерский мост;
там где зубы, там морда была у собаки,
а с другой стороны, соответственно, хвост.

Морда шла за хозяйкой дорогой знакомой
мимо пабов, кофеен и ярких витрин,
в это время и хвост выдвигался из дома,
чтобы тоже развеять прогулкою сплин. 

Если морда по парку круги нарезала
и гоняла котов от угла до угла,
то, чем хвост занимался в районе вокзала,
даже Мэри представить себе не могла.

Погуляв, возвращалась домой вместе с мордой,
звонким лаем пугавшей окрестных собак,
и всегда им навстречу, любуясь природой,
чинно шествовал хвост, направлявшийся в парк.

Так, сквозь смог отмотав три английские  мили
по брусчатке дорог и по мокрым кустам,
боты сняв наконец, Мэри морду кормила
и ждала возвращенья с прогулки хвоста.


Только хвост не давал ей забыться в релаксе -
в приключения попой влипал каждый раз...
так и жили хозяйка с породистой таксой,
что была самой длинной из лондонских такс.

53.Огуречное мечтательное
Елена Толстенко

– Какая скука – возлежать на грядке
В компании таких же бедолаг!
Мне, Огурцу, приходится несладко
В отсутствии элементарных благ!
 
Тупая обездвиженность добила,
Успел нажить подагру и нефрит.
Пока не стал законченным дебилом,
Хотел бы по душам поговорить.
 
Что впереди, какие перспективы?
Засолят или схрумают живьём.
А хочется глоточек позитива.
Жизнь коротка. Один сезон живём.
 
Намедни надо мной летели птицы.
Вот где свобода! Вот где парадиз!
Такое может разве что присниться...
А мой удел – попасть в салат "Сюрприз".
 
Пока в салат не искромсали мелко
(Боюсь, не улизнуть мне от ножа),
Хотел бы ввысь...летающей тарелкой,
Нет, лучше воспарить, как дирижабль!
 
Наутро всполошилась вся Сосновка:
Там, радостно моторчиком жужжа,
В зелёной парусиновой обновке
Завис над огородом дирижабль.

54.Художница
Елена Толстенко

Мышка Машка выводила
На бумаге крокодила:
Голова, большое брюхо,
Туловище, хвост, два уха,
Пара злых голодных глаз
(Мышь от страха затряслась)...
Зубищи – острее нет!
Крокодил сказал: – Привет,
Мой неаппетитный ужин,
Худосочная к тому же!
Ты зверушка иль букашка?
Испугалась мышка Машка.
Бросив краски и тетрадки,
Прочь умчалась без оглядки.

55.Ткань времени
Ирина Шабалина

Ткань времени струится через пальцы 
из мимолётных соткана секунд...
Остановить бы, натянуть на пяльцы
И рассмотреть, что было на веку:
Серебряными нитями - метели
и седина. Вот кружево забот,
вот радость золотистой канителью.
Здесь черные горошины невзгод...
Хотелось бы узор поярче вышить,
да красок подходящих не найти:
Лазурь любви да сок багряных вишен
давно размыли серые дожди...
Не удержать - ломаются иголки,
и не замедлить - рвутся узелки...
Ткань времени нежней и легче шелка
стремится вдоль опущенной руки.


56.Совсем одна
Ирина Шабалина

Совсем одна осталась тётя Валя.
Совсем одна!  Из целого полка...
А все друзья, с кем вместе воевали, 
Ушли, оставив звёзды и медали,
за млечный путь, пространство и века.
Лишь с пожелтевших фотографий лица,
ей улыбнутся. Лучики тепла...
А бой тот страшный постоянно снится,
и кровь и пот и влага на ресницах.
Как дотащила. Тяжко... Но спасла.
Да, трудно было, сильной и отважной,
внушать, что не боялась  ничего...
Но, лишь теперь, ей умирать не страшно.
А вдруг она ТАМ встретит их, вчерашних,
таких родных, желанных... И ЕГО.
И, наконец-то, всё ему расскажет, 
как каждый взгляд  и слово берегла.
О том, как нужен был, как дорог, важен.
До слёз любила, не надеясь даже...
Смолчала. Не призналась. Не смогла.
Когда погиб, кричала выпью. Выла.
Рыдала и металась до зари...
Ему всего-то двадцать восемь было.
Ах, как бы жили! Любо, ладно, мило...
Всю жизнь одна. Все девяносто три.
Друзья-однополчане помогали.
Но, друг за другом, шли и шли в закат.
А до родных могил дойдёт едва ли...
Совсем одна осталась тётя Валя.
Совсем одна. Из целого полка.


1 / 2  финала:

1. Картина утра
Елена Картунова

Квадрат окна. На черном поле
рассвет снимает урожай
колючек звездных, поневоле
от пробуждения дрожа.

На посветлевшем горизонте –
румян прозрачные мазки.
Деревья выпрямили локти
во славу утра.
                На куски
порвали яркие потоки
к земле отброшенную тьму.
Плывет со свитой день с востока,
а солнце дует им в корму.

На холст окна плеснуло небо
разбавленной голубизны.
К стеклу прильнула ветка вербы,
из ваты теплой тишины, –
в пушистых шариках до срока,
среди зимы, на треть в воде.

Напротив – юркая сорока
с набором свежих новостей.

Картина утра в зимней раме.
На подоконнике весна.
В квартире – лето в светлой гамме
полутеней.
                Остатки сна
свернулись в матовом квадрате
нагретой за ночь простыни.
В тонах пастельных тема счастья,
где даже стены влюблены.

2. Лунное откровение
Елена Картунова

                Как слаженно звучание симфонии жизни!
                Луна – великий дирижер.

Ничто не вечно и ничто не ново.
Поныне не случилось удивить
Вселенную ни битвой, ни любовью,
Ни клятвами на пролитой крови,
Ни ложью, ни победами, ни лестью.

Меняются ландшафты, полюса.
Лишь я, как брошь ночи, на том же месте
бессменно украшаю небеса.

Горбато выгибает море спину,
Бесстыдно обезвоживая дно.
И устрицы, смыкая половины
Послушных келий, прячут жемчуг снов.

Безропотно внимая мне, кораллы
По лунному приказу сеют жизнь,

Чтоб рифы неуклонно расширяли
Кустистые надстройки-этажи.

Я – спутник удивительной планеты,
Её души бессменный дирижер.
Потоками украденного света
Веду с людским рассудком разговор.

Лицо непроницаемо, а тайны
Запрятаны с обратной стороны –
Нелегкий груз. Поэтому печальны
Скупые откровения Луны.

Крадучись прохожу над головами.
Земля – театр теней в моих руках,
Озвученный бессвязными словами
Не познанного вами языка.

3. Монолог скамейки
Татьяна Шкодина 2

Качели, пруд, бетонный парапет… -
Немногое от прошлого осталось.
Для парковой скамьи семнадцать лет –
Солидные года. Седая старость.

Как шумно было нынешней весной! –
Цветы сажали, обрезали ветки,
Скамейки заменили… Мне одной
Остаться удалось в тени беседки.

А скольких стариков, детишек, мам
Я вспомнить бы могла! Истерлись доски
И надписи я помню: тут и там
Оставили влюбленные подростки


Сердечек процарапанных тату
И строчки нескончаемых примеров:
«Алёна плюс Сергей» опять прочту,
- Равно «любовь»… - у юных кавалеров

Всегда с собой был ножик или гвоздь.
Но я люблю, поверьте, эти шрамы!
А сколько слёз увидеть мне пришлось!
Какие здесь разыгрывались драмы!

Сегодня тоже парочка сидит –
Уже который час… Стемнеет скоро.
У этих голубков счастливый вид.
Ах, эти мне влюбленные! Умора…

Они уйдут, похожие вдвоем
На двух тигрят. Помчатся к электричке.
И расплывется кляксой под дождем:
«Окрашено»… - на маленькой табличке.

4. Блаженный ангел
Татьяна Шкодина 2

В церквушке ночью мыши шебуршат
И шепчутся иконы…  Спит деревня.
Здесь ангел поутру пасёт гусят,
Рыбачит иногда под крики певня.

Ему здесь так уютно и тепло –
Он в каждом доме друг и гость желанный.
Когда-то он, поранивший крыло,
Свалился с неба. Что иные страны?

Там сытно и спокойно – спору нет,
И, кажется, проблем не знают люди…
Но если повстречаешь здесь рассвет
Хотя бы раз… Тоски уже не будет.

Поймёшь, что, слава богу, жизнь течёт
Как сотни лет назад – неторопливо,
На дудочке играет местный чёрт
Какие-то протяжные  мотивы,

Они неспешно с ангелом вдвоём
Ведут ежевечерние беседы,
Молчат порою – каждый о своём,
Пролистывая старые газеты…

А утром все сначала  – крик гусей,
И плеск реки, и рыб пугливых стаи…
Блаженный ангел ловит карасей,
Он может быть счастливым не летая.

(Картина Анны Силивончик "Утро в Лучае")

5. Ночь перед казнью...
Аля Воронкова

                Анна Болейн казнена 19 мая 1536 года

Тауэр…
Горит окно,
узников помня разных.
...Веки сомкнула, но
кто же спит перед казнью?

Скулы бледней эмали.
В плошке – свечной огарок.
…Помнишь, в лесу поймали
птицу тебе в подарок?
Вспомни и смех пустой
(думала, не зачтётся?):
«Пой, соловейка, пой,
что тебе остаётся?
Ах, как просторна клеть,
жёрдочки есть, водичка…»
Только не стала петь
Анне смешная птичка,
билась среди зеркал,
с криком рвалась наружу!
А через день забрал
птичий бог
её
душу.
Вряд ли забыла ты
этот, из детства, случай…
Скорбно звучит латынь.
Впрочем, себя не мучай.
Чуда в темнице ждёшь,
не поддаешься страху!
Странно звучит, и всё ж -
счастье ведёт на плаху.
Близок конец судьбе!
Станешь сегодня, Анна,
зрелищем голытьбе,
дочкиным рёвом: «..мама!»
Будь до конца собой
даже на дне колодца!
Пой, королева, пой,
что тебе остаётся?

Жадно
глотая скотч,
Генрих орал: «Я холост!»
Пел о любви всю ночь
твой королевский голос.

6. Рисунок
Аля Воронкова

Вечерний свет ласкает чёлку,
смешные листики ушей.
Рисует мой сынишка ёлку,
грибы и, кажется, ежей.
Рисуй.
Я вслух перечитаю
от папки давнее письмо:

«Мои родные, Лёшка, Тая!…вернусь, наверное, весной…размыла память ваши лица…здесь дни растянуты в года…мне перед боем часто снится:
на кухне капает вода…сынок склонился над альбомом… ты под диктантом ставишь два или пятёрку…все мы дома…на кухне капает вода…
прочь от себя гоню тоску…рукой подать до тёплых дней…вчера я видел – на Москву летела пара журавлей».

За шторой день окончил распри
с глубоким вечером. Пора.
Что на твоих рисунках? Цапли?
Горбушка? Нет, скорей гора.
Не смейся, вдруг ещё смогу
всё угадать с одной попытки:
вот дом наш в розовом снегу,
Мухтар зелёный у калитки;
наверноя* несу пломбир;
наверноты* идёшь со шпагой.
… Твой акварельно-яркий мир
ещё не высох на бумаге.
Судачат бабушки на лавке.
Слегка накрапывает дождь.
… Давай, ты дорисуешь лапки
кому-то там и спать пойдёшь?
Я, прикрывая за собой
плотнее дверь, завою тонко:
лежит на скатерти бедой
не просто лист, а похоронка.
На кухне кран роняет капли.
… Вдоль нарисованной земли
летят невысохшие цапли.
Бог мой, да это… журавли.

*наверноя, наверноты – в данном прочтении не опечатка.

7. Осеннее настроение
Вера Шкодина

С утра туман, туман над серым городом,
И серых мыслей тянется тщета.
Слезинки на окне стекают в борозды,
Забава ветра -  капель маета.

Последний лист у осени заплаканной
Прилип к окну с отчаянной тоской.
Плывет туман, седой и одинаковый.
А дождь звенит прозрачною строкой.

Рябиною  горчат слова осенние,
И бесконечен капельный мотив.
Как стылой  осени стихотворение
Тот листопад прошедший,что утих.

Твои  слова,сухие, непогожие,
Звучат  листком шершавым на окне.
И ветра стон. И  осень невозможная!
Дождь за окном. Он плачет обо мне...

8. Золотая дверь
Золотая дверь

Там, где звеня рождаются рассветы,
На грани нереальности и сна,
Есть маленькая теплая планета,
Где постоянно солнце и весна.


Она видна лишь раннею порою,
Когда блистает вешняя заря.
Там золотые двери мне  откроют
В  особый день, что без календаря.

Там шороха шагов совсем не слышно,
Лишь легкий плеск и шелестенье крыл.
И белоснежьем расплескалась вишня,
И  нежат взгляд цветочные ковры

Там в лёгком платье женщина с коляской,
Со  спящей радостью - цветком любви.             
И чутким  сердцем  впитывая ласку,
Вновь торжествуют в кронах соловьи.

За этой дверью с золотым порогом
Воспоминанья с будущим  вдвоем.
Лечу  в мечтах , не беспокоя бога,
Сюда под утро, в синий окоем.

9. Пять отражений
Bor G

.....Привет, малыш... Входящему – весь мир. Победный крик разносится как вирус. На твой пока нестиранный папирус ложатся буквы. Главами. Костьми. И отчий дом с годами всё тесней, стирая аз. И буки – все в округе. Начало всех – в обрезанной подпруге. А кто... и где – узнаем по весне...
.....Послушай, парень... Ты опять попал. Нет, не впросак, а просто и со вкусом. Жечь корабли – удел и воля трусов. Заветный храм поставив на попа, ты растеряешь фору юных глаз в прицеле фар. Точнее, фарисейства. Но не унять порядок слов и действа, не изменив... и много, много раз...
.....Молчать, гусар... Сложив по голосам чужие спальни, судьбы, клятвы, лица, семи морей не хватит, чтоб напиться, как из ручья, в который гадил сам. И не унять, и даже не вернуть остатки впрок подаренного счастья. Его нельзя браслетом на запястье. Его несут... порой в последний путь.
.....Скажи, мужик... В каком глазу бревно? Как звали век, на днях прошедший мимо? Немой толпы визглива пантомима. В начале – слово. Было. Но давно. Нас оправдает давность. Так дави. Не как Давид, а стадом голиафов. Ведь благодать дойдёт и до жирафа. Ему видней, чем кончить водевиль.
.....Прости, старик... Не время, и не там читать стихи и мудрости, где вече решать берётся, кто кого здесь лечит, как звать врагов и чей милей там-там. Ты отойди, смиренье унося. Чего мешать, когда рецепт попутан?.. Ты пьёшь эфир, как капли, по минутам, и поминаешь... всуе всех и вся...
.....Ответьте мне... открыто, не таясь, все ипостаси жизни высшей меры, зачем даны рефлексии химеры, когда их всех почище брань и грязь?.. Но бренный мир молчит, разинув пасть. А в зеркалах со мной – пять отражений...
.....В каком из них покорный ваш блаженней?..
.....Во что и как ему сподручней впасть?..

10. Чёрная кошка
Bor G

В тёмной комнате ночью сыро. Чёрной кошке порой видней.
Слишком много дурного сыра в мышеловке вчерашних дней.
Будет день – и найдётся пища для метаний среди камней.
Но не ищут, пока не ищут, потому что её там нет.

Всем участникам эволюций поздно пить забродивший брют.
Говорят, так сказал Конфуций – но при этом привычно врут.
Здесь изысканно тьма бушует, принимая парад планет.
Всё поставлено, по фэн-шую. Чёрной кошки в помине нет.

И не ищет, ей-богу, рая. И не будет ни с кем до дна.
И, сама по себе гуляя, остаётся всегда одна...
Если выпадет «всё и ложкой» – в ложку плюнут, всего лишат.
Без нужды не скребутся кошки. И не сводятся до мышат.


Но сквозит пустота прелюдий на пути из варяг в кабак.
Чёрной кошке не выйти в люди, чтоб навесили всех собак.
Белый шум в чём-то сером точен. Пастораль и падёж комет.
Мир воистину обесточен. Кроме тьмы – ничего там нет.

Здесь творят, выходя за рамки, коль не ведают, что хотят.
Чёрной кошке не надо в дамки, ей бы просто спасти котят.
Перейти, наконец, дорогу, темноту не пустив на свет.
Но за это карают строго. Давит жаба. Исхода нет.

В тёмной комнате наши души отсырели. Их плесень ест.
Здесь никто не желает слушать. И добру не хватает мест.
Здесь болят на погоду раны, хоть сражения впереди...
Чёрной кошке пора воспрянуть. Может быть, у меня в груди.

11. Вспомнить всё
Елена Севрюгина 3

Вспомнить всё! Боже правый, ну что за веселье
Рыться в прошлом, как в грязных карманах, при всех?
В сердце всполохи памяти пылью осели,
И ужасней всего вспомнить всё, насовсем!

Будоражить былое не смей, умоляю,
И самой даже странно помыслить о нём,
Странно думать про девушку в шляпе с полями,
Вдоль причала бегущую солнечным днём,

Шум прибоя и чаек стенанья смешные
Ей, похоже, по нраву (в улыбке – весна)
Но примочки из юности мне не нужны и
Реставрация счастья совсем не нужна…

Наша жизнь каждый миг пребывает в движенье,
И, увы, неизменен закон бытия:
Вспомнить всё – это значит признать пораженье
Той безоблачной «я» над сегодняшней «я»,

Осознание этого давит весомо
И печалью немой оседает на дне…
И кому ж эта скучная дама под сорок
Сможет в качестве музы явиться во сне?

А вокруг столько радостных, юных, красивых,
Полных тайных желаний и творческих сил…
Вспомнить всё! Это женщине вряд ли под силу –
Ты об этом её никогда не проси!

12. Карлов Мост
Елена Севрюгина 3

гордый Рим и Париж, Баден-Баден и Карловы*
пусть терзают, как встарь, кошельки толстосумов…
очарованный стриж, я летаю вдоль Карлова
колдовского моста – и теряю рассудок.
замки, ратуши, крыши – его траектория
убегает куда-то, в простор неизвестный ….
в каждом камушке дышит, клокочет история
именами и датами, словом и песней…
окружённый повсюду великими тайнами
и звенящий над Прагой мажорной октавой,
мост, пленивший Неруду, воспетый Цветаевой,
реет радужным флагом, красуясь над Влтавой,
и таится в лице моём отблеск чуть видимый -
сон волшебный, цветной, ни на что не похожий –
вечно пойман прицелами фото и видео,
мост с улыбкой смешной щедро дарит прохожим
краски нового дня, по-военному статные
фонари над рекой, чуть дрожащие пьяно…
здесь, секреты храня, улыбаются статуи,
смотрит в небо с тоской лик печального Яна*…
устремляюсь, как Ной, к Богом данной обители,
в сердце - лёгкий испуг, но вхожу я несмело
в сон далёкий, цветной, мной когда-то увиденный,
в мой прекрасный недуг в мире дней чёрно-белых

*Карловы - им. в виду знаменитая чешская здравница "Карловы Вары"
*Ян - статуя знаменитому святому Яну Непомуцкому, утопленному в водах Влтавы


13. города
Алекс Трудлер

город Я встречает тебя собой
и ведёт по каменным узким тропам,
говорит - торопится, вразнобой,
как смешной торговец из конотопа.
чердаки, подвалы, разломы плит -
улыбаться пробует, улыбаться.
а внутри-то теплится? - говорит.
сколько лет? - наверное, всё же двадцать.
ещё полон хрупких ретортных дум,
разгоняет ветер до самой сути,
надевает свой выходной костюм
и выходит вечером - "выйти в люди".

город ТЫ встречает меня тобой,
и ведёт тайком к вернисажам, книгам,
говорит с припухлостью над губой,
вспоминая детство, фонтаны, ригу.
заслоняя вывески, тень для глаз,
улыбаться пробует, улыбаться.
что снаружи? - тёплое напоказ.
сколько лет? - наверное, девятнадцать.
ещё "эр" грассирует в слове двор,
и причёска сбита навстречу ветру,
что ломает замки и сущий вздор
и уносит шляпки и сны из фетра.

город МЫ встречает ревниво нас
и идёт за нами, виляя следом,
и молчит старательно битый час,
словно наш язык для него неведом.
обнесён стеною. там - ров. там - вал.
а внутри-снаружи - толпа народа.
узелок на память бы завязал.
сколько лет? - наверное, нет и года.
ещё редок утренний холодок
за мембранной гранью дверного скрипа,
и пытает золото оселок,
чтобы нас по мелочи не рассыпать.

14. алисино
Алекс Трудлер

  "От перца видно и начинают всем перечить...
  Алиса очень обрадовалась, что открыла новое правило:
  - От уксуса - куксятся, - продолжила она задумчиво, - от горчицы - огорчаются, от лука - лукавят, от вина - винятся, а от сдобы - добреют. Как жалко, что никто об этом не знает... Всё было бы так просто. Ели бы сдобу - и добрели!"
  Л. Кэролл
   
  город стесняется произношения гордого
  и обрастает камнями, кустами, каминами.
  орки из мордора щерятся отчими мордами,
  совесть по-свински захлопнув ночами совиными.
   
  я начинаю бездействовать в этом безумии,
  я продолжаю безумствовать в этом безымени.
  я сомневаюсь в уме фараоновой мумии,
  быстро линяя с прямой и изученной линии.
   
  я пропускаю слова, уступаю дорогу им,
  было бы странно, но страны все попросту странные.
 
что-то строчат в инстаграм небожители строгие,
  манну небесную путая с кашею манною.
   
  что мне понравится в право- и нравоучениях,
  если простое со сложным немыслимо сложатся?
  нервы растут, превращая меня в неврастеника.
  а из худого добра выпирают художества.

15.  Жизнь прожить - не поле перейти
Юрий Пестерев
Я помню, как отец твердил когда-то,
Что жизнь прожить – не поле перейти.
Не потому ли пот солоноватый
И запахи земли в одной горсти.
Льёт солнце свет, что лисий хвост на взгорке,
Грибов и ягод дивная пора.
И скачет на коняшке по задворкам
Мальчишеское звонкое «ур-р-ра!»
– Хлоп! Хлоп! – пугач мальчишеской «войнушки»
Так лихо из засады, будто гром, –
Штурмуют крепость рыжие веснушки,
Стоит в проулке только пыль столбом.
В субботу  бани  топятся в округе,
И гонят самогон, и брагу пьют,
А дальше – драки…  Мне ж искать в испуге
Спасительный у бабушки приют.
Спустя  полвека дорожу и верю,
Не плачу, не жалею, не прошу,
Лишь открываю в память сердца двери,
Страницы прошлой жизни  ворошу.
… И жаль, петух не протрубит побудку,
Насесты опустели на селе,
Не зарычит собака в серой будке,
Дом сиро прижимается к земле.
Не замычит бурёнка в переулке,
Никто не гонит стадо поутру,
Пастуший кнут не рассекает гулко
Молочные туманы на юру.
И даже друга Женьки нет на свете,
Связали путы «Трои» мужика,
По холмику лишь бродит лёгкий ветер
Да в хмуром небе гонит облака.
Что делать нам, живущим  по соседству?
Кому нести  встревоженную грусть,
Что перешла  от предков по наследству?
Ужели только будоражить Русь?
Жить на земле  по совести, по правде –
Наиглавнейший мой и твой маршрут.
И что нам перемены и преграды,
Коль светлые порывы не умрут!
Моя мечта – жила бы деревенька,
Не зарастала б сонною травой,
Не убегали б в город Галки, Веньки...
Сияло б солнышко над головой.
Жила б Земля и жили б в мире люди
Под синим небом дружбы и любви,
Без «калашей» и грохота орудий,
И без тельца златого на крови.

16. Всё это Родина моя!
Юрий Пестерев
Орда ромашек по елани
Бежит в таёжные леса,
Где клёны шепчут спозарани,
Воздев ладони к небесам.
Роса блестит в траве монистом,
Ползёт по просеке туман,
И клевер шапкою огнистой
Мани'т в родную глухомань.
А за окном костёр калины,
И машут крылья простыней.
Парю за клином журавлиным
Над тихой вотчиной своей,
Где дом и сад, и зреют груши,
И катит воды речка вдаль,
Где лёгкий ветер лижет кущи,
В окно роняет свет звезда.
Звезду качали ветви клёна,
Пылая ягодой зари,
А парень, в девушку влюблённый,
О чём-то робко говорил.
Сердца стучали, замирая,
Сливались чувства и тела,
И птицы пели в куще рая,
На Красной улице села.
Лишь дядя Ваня на крылечке
Встречал последний раз весну,
Табачный, едкий дым колечком
Пуская молча в тишину.
Там зорька ткалась с ярой силой,
Там неразгаданная грусть, -
Всё это милая Россия!
Всё это ласковая Русь!
Лишь сад сиренью вспыхнет в мае,
Готов пройти речушку вброд
Туда, где солнце обнимает
Мою мамулю у ворот,
Где шалых дней шальная стая,
Строптивых судеб колея, -
Всё это Русь моя святая!
Всё это Родина моя!

17. Григорий жизнь невесело прожил...
Сергей Кривонос
Григорий жизнь невесело прожил.
Война. Послевоенная разруха.
“Прожил, а ничего не накопил,” —
Ворчала иногда жена-старуха.
 
Он понимал, что время - умирать,
Да все дела... дела не позволяли.
И сыновей хотел уже позвать,
Да где там — забрались в глухие дали.
 
Но стало все-таки невмоготу,
За горло взяли старые болячки,
И жизнь упрямо подвела черту,
Последний день Григорию назначив.
 
Вот так — когда Григорий тихо спал
И слышал, как негромко сердце бьется,
Какой-то странный голос прошептал,
Что все... что день последний остается.
 
Дед встал. Печально скрипнула кровать.
Взглянул в окно — земли сухие груды.
Подумал вдруг: “Кто ж для меня копать
Такую твердь суглинистую будет?
 
Как ни крути, а некому. Ну, что ж, —
Прокашлялся. Погрел у печки спину. —
Возможно завтра разразится дождь,
Промочит грунт. Тогда и опочину”.
 
Прошел неторопливо к образам,
Посапывая и слегка хромая.
“Моложе был бы, выпил бы сто грамм,
А так, пожалуй, похлебаю чаю”.
 
Порой казалось — нету больше сил,
Ни капельки уже их не осталось,
А он, крестясь, у Господа просил,
Чтоб тучи поскорее собирались.
 
“Куда моей старухе яму рыть —
Ей жизнь давным-давно пора итожить.
А если б дождь прошел, то, может быть,
Управился б сосед — он чуть моложе”.
 
И дед терпел, хоть было все трудней.
В груди давило. Губы сжал до боли.
Как будто был не в мазанке своей,
А там, под Оршею, на поле боя.
 
Хотелось показаться, уходя,
Таким, как был, — и крепким, и удалым...
Он умер через день, после дождя,
Когда земля сырой и мягкой стала.

18. Кочан
Сергей Кривонос
Здесь и радость, и грусть. Здесь повсюду звучат голоса.
Здесь буфет-ресторан. Рядом - парк и аллеи просторные.
Это маленький город с названьем привычным "вокзал"
Во главе с чуть подвыпившим, вечно мешающим дворником.

Почему, неизвестно, его называют Кочан.
Проживает один. Во дворе - только Шарик хромающий.
Выпивает Кочан втихаря, а потом по ночам
Матерится во сне и кричит в тишину угрожающе.

Он собаку когда-то отбил у разгульных юнцов,
Что ее на костре на шашлычном едва не зажарили.
Пусть по полной досталось ему от юнцов-подлецов,
Но теперь поиграть во дворе можно с преданным Шариком.

Подбирает объедки Кочан, подметая вокзал.
Каждый день - вид похмельный и рожа с небритыми скулами.
Чтоб у Шарика жизнь человечней была, так сказать,
Сам он жизнью собачьей живет,но об этом не думает.

Пусть считают отшельником, пусть осуждает народ,
Твердо верит Кочан, что простятся ему все чудачества -
После смерти к могиле спасенный им Шарик придет,
И ему не завоется, не заскулится - заплачется.

19. Я приду к вам, ребята...
Яков Баст
Мне налейте до края гранёный стакан…
Я приду к вам, ребята, сквозь рваный туман,
Через ширь расстояний и толщу времён…
Обо мне вам напомнит желтеющий клён,
Проплывающий вдаль караван облаков,
Боль гитарной струны, строки грустных стихов,
Стул пустой за столом  и дрожанье свечи,
Голубая звезда в беспросветной ночи…
Я ворвусь в тишину, как просоленный бриз –
Не сочтите за блажь мой внезапный каприз…
Крепко руки пожмём. По-мужски…Со всех сил…
Расскажу, что я делал, что видел, где был…
Будем мы говорить, вспоминать до утра
Под мерцанье луны в ярких бликах костра.
Будто не было этих промчавшихся лет…
Только я весь седой,… да и вас уже нет…

20. Апельсины в снегу
Яков Баст
Золотые плоды,
вы –  осколки могучего солнца,
аромат вашей кожи не скроешь в цветную фольгу.
Вы – немеркнущий свет
и сияние златом червонца…
И сжимается сердце, когда апельсины в снегу…

Это словно плевок
в то святое, которому веришь,
это вызов теплу и насмешка жестокой судьбы,
Будто в призрачный рай
перед носом захлопнули двери,
порубили все кущи, стволы превратили в гробы…

Много в мире несчастья,
печали, безвинных страдальцев.
Каждый день – это битва добра с наступающим злом.
Но вот эта картина:
холодный огонь «померанцев»
наждаком полоснёт  и оставит душевный надлом…

Кто-то скажет: «Чудак,
ничего в кожуре не случится.
Раскалённое – в холод: булатом становится сталь».
Только кажется мне,
будто стужа мазнула по лицам,
И зима ненадолго на солнце надела вуаль…

Всё плохое – пройдёт,
улыбаться хорошему будем.
То, что дорого в жизни,  я в сердце своём берегу.
Грязь и боль повидал,
но в одном остаюсь неподсуден:
не могу я смотреть, как стоят апельсины в снегу.

21. До точки
Рамина Джасс
Заботливо ночь подготовила краски, холст.
По новому утру себя вывожу привычно.
Водой силуэт обозначен – предельно прост,
И вот просыпается в контурах тела личность.

За линией линия, вписаны призма, куб
В историю нового дня огрубевшей кистью.
Портрет узнаваем до ломаных граней губ,
А значит, сегодня я жив и, как прежде, мыслю.

Стараюсь наполниться цветом и всё ясней
Дорогу до счастья сквозь тьму различаю… Впрочем,
Опять попадаюсь в ловушки безликих дней,
Опять исчезаю на чёрном квадрате ночи.

Но верю, рассвет вдохновением наградит,
Всю жизнь превращая в картинную галерею
Под сводом одной из ненайденных пирамид
В пустыне бесплотных сомнений и суеверий.

Однажды закончатся краски. Сама судьба
Наутро возьмётся за кисть и штрихом неточным
Отметит мой путь как попытку найти себя,
Весь мир упрощая до чёрной надгробной точки.

22. Приземлённо
Рамина Джасс
Босыми ногами касаешься неба,
Из лужи удишь несустветную небыль.
А плен изумрудной реки
Так манит…
И лишь пустяки
С твоими мечтами играют беспечно,
Уносишься к западу, к солнцу - по встречной.
Ты шлёшь караван лепестков
На небо, что так далеко.

*
Съедая мучные года всухомятку,
Себя забываешь, но смотришь украдкой
На синюю, близкую суть.
До неба  - ладонь протянуть.
Нависло, цепляясь за острые пики
Несдвинутых дел, оправданий безликих.
И в лучшее веришь с трудом.
Работа – сомнения – дом.

*
Шаги замедляются, время шалеет.
Бредёшь безучастно по мокрой аллее,
А листьев предсказанный путь
Опять заставляет взглянуть
На глянцево-серый рефлектор асфальта,
Понять, что секунд непременно не хватит,
Что небо спустилось к тебе
Земную стелить колыбель.

23. Пьедестал
Любовь Голейчук Коэн Белл
                Посвящается Эмме Лазарус

В чём тайна поэзии? Будем  гадать бесконечно.
Есть вещи, которые нам объяснить невозможно...
То ввысь позовёт пробежаться дорогою Млечной,
То сердце заставит стучать о прошедшем тревожно...
Но  в миг напряжённый, когда расплавляется Солнце
Под взглядом твоим, переполненным гневом и болью,
Могучею лавой она из души изольётся,
Легко обретая в пространстве и в вечности волю.
...Ты можешь, ты выдержишь, Эмма, все муки рожденья,
Твой  «Новый Колосс» из страданий отверженных предков
Поднимется смело в обличии стихотворенья...
Стихи на продажу?! Такое бывает нередко...
Всему  есть цена... Мы любовь отдаём за вниманье,
Мы платим прощеньем за горечь измен и обиды...
Стихи, обжигая нутро, закипают в гортани,
А после... вживаются в судьбы, ложатся на плиты...
«Изгнанников матерь», тебя не забудут народы!
Ты каждой строкою  в бессмертии камня осталась.
Взмывая над островом, Статуя – символ свободы,
С тобой разделила величье её пьедестала.

• Эмма Лазарус (1849 —1887) — американская писательница и поэтесса. Ее помощь еврейским беженцам заслужила ей прозвище «Матери изгнанников».
• Чтобы собрать деньги на построение пьдестала Американской Статуи Свободы, был устроен аукцион стихов, в котором участвовали Брет Гарт и Марк Твен и другие гиганты. По условиям конкурса, стихотворение, собравшее наибольшие средства, будет размещено на пьедестале. Стихотворение Эммы «Новый КолОсс» собрало двадцать одну тысячу долларов и получило первый приз. Именно оно написано на плите, на пьедестале Статуи Свободы. 

24. Осеннее на Границе Времён
Любовь Голейчук Коэн Белл
Вспугнувши стаю
непреложных истин,
Вхожу я в завтра,
не переживая,
Что прошлый день унёс любовь и листья,
И в лабиринты завела кривая...

Зачем маячить
на границе хрупкой
Времён, неизмеримых расстояньем?
Не оглянусь!
Росою и разлукой
Напьюсь и опьянею утром ранним!

А после, отрекаясь от безумства
Пережитых потерь,
нелепых действий,
Себе другой взгляну в глаза не грустно
Сквозь плоть зеркал,
не устрашась последствий...

Но вот смогу ли избежать соблазна
И не искать «вчера»
в толпе прохожих,
В проёмах облаков,
в дожде алмазном,
В альбоме старом, на судьбу похожем?

...Вхожу я в завтра,
забывая лица:
Своё, твоё, детей на ветхом фото...
Я обернусь...
Мне нужно превратиться
В столп соляной - в беспамятное что-то... *

*Жена Лота обратилась в соляной столб за то, что та обернулась уходя из Содома  (Быт. 19:26).

25. Холодная весна
Ирина Шабалина
Холодная весна. Печальная улыбка.
Капели не звенят, и птицы не поют.
Малиновый закат изменчивый и зыбкий
предскажет тёплый день. Но лишь в другом краю.
Подтаявшие льды - как крохотные замки.
Их хрупкой красоты не видит пешеход. . .
А круг моей любви так безнадёжно замкнут
На имени простом. Уже который год.
Ещё один шедевр размят ботинком грубым.
Ажурной мишурой рассыпал витражи. . .
И так же, второпях, твои коснулись губы
щеки. Не растопив ледник моей души.
Среди свинцовых туч негреющее солнце.
Обманчивой канвой проглянет синева. . .
Но сквозь зернистый снег шальной росток пробьётся,
надеждой, что всегда отчаянно жива.

26. Разговор со старушкой
Ирина Шабалина
На лавочке согнулась, у грибочка,
седою тополиною пушинкой.
Глаза под цвет линялого платочка,
извилистыми тропами морщинки.
Натруженные руки перекрестом -
пергаментная кожа, вздуты вены…
А вспоминает как была невестой,
бормочет мне о самом сокровенном.
И путались слова, как струйки дыма:
фата из тюля… свадьба у завода…
Что был веселым, стройным, молодым он,
жаль, на войне погиб через полгода.
А платье было ситцевым в горошек,
а из подарков — сахар, соль и мыло.
Не обижал он, добрым был, хорошим…
«Бабулечка, а ты его любила?»
И вспыхнули глаза добром и лаской,
румянец проступил на бледных скулах.
Сквозь старческую, сморщенную маску
вдруг прежняя девчонка проглянула…
Наступит день, когда в потоках лунных,
однажды предрассветной стылой ранью,
по отблескам зари, девчонкой юной -
она к нему умчится на свиданье.

27. Звонарь
Таня Ганич -Эза
Я не знаю куда и зачем я иду,
И какую еще небу выплатить мзду,
Если ветер в лицо бьет наотмашь.
Убеждайте меня, что есть рай в небесах,
Говорите, что слезы – есть божья роса,
Но не сыпьте мне под ноги пустошь.

Мне привиделось - Свет не имеет сторон,
Кто над книгой корпел, тот взаправду умен,
Он мне скажет - их ровно четыре.
Когда яблоки падают осенью с древ -
Это небо их прячет от взбалмошных Ев,
Ньютон здесь не при чем, он не лирик.

На земле тот же грех: позабыто - нельзя!
Оскудела совсем, истончилась стезя,
Все идет с молотка, даже совесть.
Кто в хибаре ютится, кто в роскоши вилл,
Вроде жил человек, а как будто не жил,
Из пробелов не пишется повесть.

Вбиты колья, но тужится стойло систем:
Что ни день, то обложки пестреют от тем,
Только пользы - все если, да кабы.
Классик знал, повелось с его легкой руки,
Раз дороги плохие, знать есть дураки,
Слабый ум равносилен ухабам.

Только небо тоску и печаль через край
Наливает с вином, так давай запевай,
Горевали, а слышится песня.
Нам обещаны всем: либо рай, либо ад,
Истеричные что-то с надрывом кричат,
И молчат те, кто верит – воскреснем.

По заслугам воздастся хвала в выходной,
И Звонарь подбоченясь тряхнет стариной -
Грянет колокол! Он на подходе -
День, когда вдруг отыщется нынешний Ной,
Снарядит свой ковчег и айда в путь иной,
Божьи твари все собраны вроде.

Мы уже на крючке, нам привычно висеть,
Мы боимся провидцев, их слово, как плеть,
Правду жизни обрящет идущий.
Может все это только привиделось мне;
Небо, яблоки, Ной, колокольни в огне
И тот голос - живой и зовущий...
28. О любви
Таня Ганич -Эза
Дни все короче, все угрюмей,
Мой город жжет в витринах свечи
И глубже втягивает плечи,
От осени ополоумев.

Все оголенней и костлявей
Запястья липовой аллеи,
Какая сила их заставит
Разжать дрожащие колени!

Я вглядываюсь в тени-лица
Глазами преданной собаки,
Как будто жду, вот-вот случится
Развязка осени без драки.

Мой город спит под грубой ношей,
А я выращиваю зрячесть -
Смотрю, как дождь себя стреножит,
Раскрыв полы одежды настежь.

Смотрю, как небо входит в небо,
Неся безмолвие и тяжесть,
И сотворяет хлопья снега,
Чтоб все к утру переиначить.

Перекроить по новым меркам
И двор, и сумрачных прохожих,
И, наспех, сразу без примерки,
Белила нанести на кожу.

На раз вписав в свои сюжеты
И толкотню, и живость улиц,
Чтоб мы с тобой расставшись где-то,
Навстречу шли, не разминулись...

Чтоб мы с тобой на милость мага,
Бросающего сверху хлопья,
Идя на расстояньи шага,
Не онемели, не оглохли...

Чтоб не исчезли в закулисье
Неистовом и нетерпимом,
Листая круговерти чисел,
Во весь опор бегущих мимо.

Чтоб мы вконец не очерствели,
Во власти зимнего недуга
И уцелели, уцелели,
За пядью пядь крадя друг друга...

29. Старый маяк
Суламифь7
Старый маяк чутко слушает рокот прибоя,
мощный мотив-саундтрек сериала столетий…
Всё побережье, как вымерший город, пустое,
нынче оптический луч никого не приметит.

Раньше вылавливал звёзды мальчишка–смотритель,
те, что срывались страницами книг-мифологий.
Как-то ушёл за кометой по лунной орбите -
видно, не знал, что обратной не будет дороги.

Трудно признать, что твой свет совершенно не нужен.
Тускло горит за окном слабый отблеск надежды…
Словно игральные кубики, ветер досужий
гальку швыряет нещадно по кромке прибрежной.

Волны то льнут по-кошачьи, то бьются о стену,
шумно резвятся, ребячески носятся в салки…
Ночью, со штормом борясь и рискуя исчезнуть,
рвётся баркас к огоньку, будто раненый сталкер.

2017

30. Отвори мне, весна, терема
Суламифь7
Отвори мне, весна,   терема
на опушке, за спящей Росавою*,
где густой поклонился туман
прямо в ноги собору стоглавому.

Разразился, ликуя, хорал
соловьиной стихии неистовой,
и живицу сосняк проливал,
словно плача от пения чистого.

За поляну рассветной порой**
с первоцветом в короне опаловой,
отдала бы дождю серебро,
и взлетела, омытая,  заново.

Он слезинкой немножко горчит,
и сквозь время отчётливо чудится,
как летят ошалело ручьи,
по колено затоплена улица.

И намокший родительский дом
от печного тепла согревается…
Все живые…во сне золотом…
и меж ними душа моя – странница.


* Название речки.
**Моё родное село расположено на большой поляне в лесу.


Финальный тур:


1. Заблудившийся дождь
Ирина Шабалина
Заблудившись в чужом лесу
кривотолков и странных мнений,
не заметишь - принявших суд,
чувств, поставленных на колени.
Через заросли злобных слов,
не увидишь далёких радуг,
не поймёшь, что пришла любовь,
та, которой уже не надо.
Та,которой совсем не ждёшь,
и давно ни во что не веришь. . .
А в листве заблудился дождь,
окропивший твои потери.
Дождь был холоден, но не груб,
и под плащ проникал,волнуя.
И смывал с непокорных губ
след нечаянный поцелуя.
Дождь стирал вереницу лет,
сор обид, пелену сомнений,
возрождал красоту и цвет
чувств, поставленных на колени.

2. Я и снегопад
Ирина Шабалина
Настроив жизнь на  новый лад,
Я парком шла, как зимним лесом.
За мной мечтательным повесой
Вдруг увязался снегопад.
На угасающей заре
Он извивался и кружился,
И обольстительно искрился
В лукавом свете фонарей
Пушистым, кружевным шарфом
Заботливо мне кутал плечи,
Порхал вокруг, а зимний вечер
Светился, словно синий фон.
Седой щетиной, как крылом,
Колол мне щёки, налетая,
А на губах безвольно таял,
Не в силах совладать с теплом.
Проникнув, под воротником
Пытался шею целовать мне,
В его волнующих объятьях
смешно вдруг стало и легко.
И оторваться от земли
Смогла я безрассудно, смело,
И мы кружились в вальсе белом
Над кронами уснувших лип.
А парк сверкал, как майский сад,
В цветах холодных мало прока. . .
Но было мне не одиноко.
Летели – я и снегопад.

3. Бусы
Аля Воронкова
Из капелек янтарных нить
ношу светло, как крест нательный…
Сегодня хочется бродить
по мокрым улицам бесцельно,

подальше спрятать телефон,
не замечать полупоклоны,
вплетая в общий дивный фон
лепнину зданий и балконы,

войти в кафе и ждать заказ –
некрепкий чай, два круассана,
перечитать в который раз
всё содержимое кармана:

клочки записок, два письма,
сегодняшняя телеграмма…
О, да! Достаточно весьма
для окончания романа,

где он, она и кто-то там…
Допью вторую чашку чая
и оглянусь по сторонам,
не то, что нужно, подмечая:

нелепым кажется люпин
среди приземистых фиалок.
…О том, что ты меня любил,
напоминает твой подарок.

Плывёт по залу лёгкий блюз,
танцуют три-четыре пары.
…О том, что я тебя люблю,
напоминает твой подарок.

Свет подвесного фонаря,
когда в глазах темно, несносен.
…В медовых каплях янтаря
застыло прошлое и осень.


4. Двадцать восемь лет
Аля Воронкова

                Кровать, два стула ненадежных,
                свет лампы, сумерки, графин…
                Б. Ахмадулина


Над садом ночь. Окно закрыто.
Трещит в камине сухостой,
Вино домашнее пролито
На лист,
пока ещё пустой.

Но канет час, за ним минутка,
И вдохновение придёт.
Что будет - песня или шутка?
Никто
не знает наперёд…

Но всё, что есть на белом свете,
Оставит свой недолгий след
На этом дне, на этом лете,
На жизни,
мчащейся вослед…

Опять дубовым ножкам стула
Скрипеть до самого утра,
А рыбам в банке плавать снуло
Под бег
гусиного пера,

Дождю шипеть в трубе каминной,
Не причиняя ей вреда,
И подсыхать горбушке тминной               
На блюде,
где была еда…

А за спиной, на голой стенке,
Один единственный портрет,
Где ты сидишь, обняв коленки,
Все эти
двадцать восемь лет…

Бежит себе за строчкой строчка,
За шторой мокрый Коктебель…               
Что жизнь? - недолгая отсрочка
До дня,
ведущего к тебе.

Все двадцать восемь лет не надо
Тебе ни кофе, ни вина.
И в том, что ты давно не рядом,
Конечно,
есть моя вина…

От рук моих неосторожных
Со свечки каплет* парафин.
Кровать, два стула ненадёжных,
Свет лампы,
сумерки, графин… (с)

*парадигма слова «капает»

28.04.2016


5. Монолог Старого Маяка
Елена Севрюгина 3
Скрипнет пыльная половица старой лестницы винтовой
(Ей, наверное, тоже снится, что Смотритель ещё живой)
Храм не храм, если он - без Бога! Но поймут меня только те,
Кто хоть раз освещал дорогу заблудившимся в темноте…

Были точным ориентиром для бесстрашных морских вояк
Разноцветных огней пунктиры – день и ночь им горел Маяк,
А Смотритель, седой и старый, гладя рёбра зеркальных линз*,
Каждый раз говорил устало: «Слава Господу! Добрались!»

Смесь чужих языков сегодня станет песней для старых стен –
Вот уже опускают сходни – и толпа дорогих гостей
Устремляется к нам на берег…улыбаются  и поют
Капитаны, ещё не веря, что смогли отыскать приют…

Ныне где паруса тугие? Где пиратских галер хребты?
Лишь горят маяки другие – что с прогрессом давно на «ты»,
Но познавшим судьбы изломы и летящим на яркий свет
В маяке не увидеть Дома, раз Смотрителя дома нет…

* В XIX веке светом, спасающим жизнь, стала линза Френеля, делающая свет маяка наиболее ярким и видимым издалека

6. Мой личный ад
Елена Севрюгина 3
здесь день и ночь рыдают ливни гулко,
меж берегов не сводятся мосты.
мой город – мир пустынных переулков,
где никогда не появлялся ты.
у главных врат дежуря до рассвета,
садовник-страж, угрюмый, как Танат,*
сажает розы траурного цвета
(здесь неуместны прочие тона).
в домах, где заколочены все двери,
жильцов в помине не было... и нет -
ни слов, ни слёз, ни веры, ни безверья…
а где-то там, на светлой стороне,
моя любовь звучит забытым скерцо,
и голос твой зовёт меня туда,
где я могу остаться и согреться –
на время? или всё же навсегда?
но кто-то снова шепчет заклинанья
в угоду древним дьявольским делам –
и мир из тёмной части подсознанья
выходит, как маньяк из-за угла.
мой личный ад, и явственный, и зыбкий,
в который раз из сердца вырвет свет,
произнеся с презрительной улыбкой:
а вот и я - соскучилась? привет!
свой личный ад - души привычный камень -
однажды сброшу… отдадут концы
колодцы сердца в стиле Мураками
и башен заострённые зубцы…
я столько лет жила ему в угоду –
пусть чёрный цвет уступит белизне,
а монстры обретут свою свободу,
устав бесцельно маяться во мне.

*Танат, Танатос - в греческой мифологии олицетворение смерти, сын Нюкты и Эреба , брат-близнец бога сна Гипноса

7. Солдатики
Bor G
Генералу кто-то пишет, кто-то нет.
Этот мир не так давно не прозябал.
Генерал с утра заходит в Интернет
и выходит понемногу из себя.
Он не ангел, не профессор кислых щей,
он – воспитанный сержантами мальчиш.
В старом парке в старом теле и плаще –
как увидишь, так стыдливо промолчишь.

А полковник, настоящий – как поёт
та, которая и женщина, под стать –
хоть сейчас готов в анналы и в полёт,
покорять, приумножать и всех достать.
И не думал, не по чину, просто ждал,
но никто не пишет, только военком.
С целым миром намечается вражда
и кончается под выслугу пинком.

Лейтенант и сам писал бы, но – увы,
не приучен палец к ручке, лишь курок
здесь подходит с приложеньем головы,
он по жизни твёрдо выучил урок.
Этот мальчик молодой, с кем все хотят
танцевать, а также свадьбу и оклад...
Их разводят, как на племя, как котят,
а в придачу номер, дуло и приклад.

Рядовой – он тем успешен, что живой.
Эту тему написали на роду.
Если вывезет удача на кривой,
если выспаться успеет на ходу,
коль удастся не попасться в оборот
в казино, где наши жизни на кону,
где по мере и без меры каждый врёт...
Маркес прав: никто не пишет никому.

Каждый пишет, как он слышит этот мир,
в старой песне также дышит в унисон.
Строем легче сотворяется кумир,
по команде проще мраком станет сон.
Только где-то в доме, в недрах стеллажа,
средь жестянок, безделушек и ключей
оловянные солдатики лежат...
Мальчик плачет.
Надо в школу.
А зачем?..

8. Вот и время
Bor G
Вот и время подводить итог. Может, под статью иль монастырь.
Сматывает снасти шапито. Клоуны остались не в чести.
Вот и место огласить указ. Я – не местный, "понаехал тут".
За границей брошенных проказ – прокажённой памяти редут.

Вот и ладно, сядем дружно в ряд: я, надежда, вера и тоска.
На любовь не выписан наряд – вечно херувимы в отпусках.
Ведь не мальчик – старенький Амур – или просто дрогнула рука...
Прикуп ожидая на дому, с честью остаёшься в дураках.

Вот и двери, давят на порог. Три окна – там поле, море, лес.
Рядом перекрёсток трёх дорог, свалка счастья на полях чудес.
Ключ утерян много лет назад. Впрочем, и не заперто давно.
Но идти, куда глядят глаза – поздно, и не тянет, и темно.

Вот и всё. Осталось подписать – нет, не кровью и не приговор –
пачку накладных на паруса (алыми не стали до сих пор).
Я бы на покой не променял, но на волю – духу нет и сил.
Вот и всё в итоге про меня?.. – Боже сохрани и упаси.

Это время не свернуть в дугу. И бараний рог допит до дна.
Я, по правде, больше не могу. Потому что ложь не спит одна.
На каком забытом рубеже: не пытался, не бывал, не жил?
Вот и завершается сюжет. Тухнут, рассыпаясь, миражи...

Вот какой не выдался финал. Выдачи не будет из колод.
Гаснут лица, титры, имена от смешенья красок и пород.
Нас попросят выйти дружно в сад, из себя, тихонько семеня.
Вот и раздаются голоса. На арене. Те же. Без меня.

9. Чудо
Татьяна Шкодина 2
Если ты ждешь, а к тебе не приходит Чудо,
Значит ты просто привык чудесам не верить,
Кануло Чудо твое где-то там в Бермудах,
«Бульк!» в треугольном пространстве, теряя перья.

И, погружаясь в четвертое измеренье,
Куксится Чудо, уткнувшись лицом в коленки…
Скучные дни расфасованы, как варенье
В тесные банки… А кто-то снимает пенки,

Громко хохочет, друзей угощая вишней,
Так, словно счастья, как вишен - уже в избытке.
И на него, улыбаясь, глядит Всевышний,
Пестрое чудо спуская на тонкой нитке.

10. Аквариум
Татьяна Шкодина 2
В стоячей воде умирает звук,
Движения больше нет…
А главное что-то ушло не вдруг -
Бессмысленно звать вослед.

Молчание  тиной лежит на дне,
Зеленой моей тоской…
Не страшно себя доверять волне
И ветер вдыхать морской.

Не страшно нырять, огибая сеть,
Среди серебристых рыб…
Но слово «аквариум» значит «смерть»
Для тех, кто давно погиб.

Для пойманных в сети слова – вода,
Кольнувшая плавники…
Сплошная стена для двоих – одна
И общие поплавки.

Сегодня Рыбак непривычно тих,
Сквозь воду глядит светло…
Аквариум тесен для нас двоих,
Пора разбивать стекло.

11. Васильковое поле. Тропинка. И ветер шершавый...
Сергей Кривонос
Васильковое поле. Тропинка. И ветер шершавый.
Паутинка сединки тревожно дрожит на виске.
И ползет муравей по своей муравьиной державе,
А потом по моей утомленной работой руке.

Отчего ж ты, храбрец-муравей, так беспечно рискуешь,
Вот укусишь меня, и прихлопну тебя сгоряча.
И никто не заметит такую потерю простую,
Нам ли, людям большим, небольших муравьев замечать?

Вот укусишь, и кончится сразу же век твой недолгий.
Страшный зверь — человек, но тебе, видно, страх не знаком,
И толкает вперед вечный зов муравьиного долга,
Без которого не был бы ты никогда муравьем.

Люди тоже чуть-чуть муравьи на огромной планете —
Мы вгрызаемся в мир, в суете бесконечной живем.
Посреди васильков, посреди скоротечного лета,
Понимаешь, что жизнь — изначальное счастье твое.

А когда мое тело засыплют землей землекопы,
Муравей, может быть, и к могиле моей приползет…
Да, любого из нас тоже запросто могут прихлопнуть,
Чтоб сидели в тиши и не лезли настырно вперед.

Вот пополз и второй муравей, презирая опасность,
По уставшей руке. И подумалось грустно сейчас,
Что среди муравьев есть какое-то крепкое братство,
А вот нету такого же братства, увы, среди нас.

Поле. Небо. Заря. Запах скошенных трав освежает.
Золотится простор. Снова щелкнул вдали соловей.
И ползет муравей по своей муравьиной державе,
И не знает, что он — лишь частичка державы моей.

12. Пусть любовь оживет...
Сергей Кривонос
Пусть любовь оживет,
                пусть судьба не поступит безжалостно.
Растревожу январь
                и к тебе сквозь снега докричусь.
Чем нас радует жизнь?
                Может, этой нечастою малостью
Оживанья любви,
                оживанья  загубленных чувств.

Мы неведомо как
               шли навстречу дорогами долгими,
И ложился к ногам, уплотняясь,
                мешающий снег.
Потому я пойму,
               согреваясь твоими ладонями,
Обмороженный взгляд
               и проникнутый горечью смех.

Я пойму эту грусть
               под ресницами черными-черными.
Я пойму, сокращая
               всегда разделявший нас путь, —
В этом мире большом
               среди чувств навсегда перечеркнутых
Есть такие, которых
               нельзя никогда зачеркнуть.

13. Комната
Любовь Голейчук Коэн Белл
Этою ночью ты звёзды по небу развесил,
И  кормлю я обеих Медведиц с ладоней,
Но пора уж домой.  Старый дом наш чудесен:
Посмотри, как в предсмертном движенье балконы

Наклонились к земле, словно просят пощады,
Зная: время уже не исполнит надежды.
Наши окна в потресканных рамах дощатых
Так милы, что, наверное, только невежда

Не поймёт глубины, не нащупает смысла
В их рассеянном взгляде. Как хочется чаю!
Ты снимаешь с меня руки, рифмы и мысли.
Я же тихо и дерзко тебя облучаю.

Ты боишься? На плечи накинь от ожогов
Звёздный плащ или рыжую пыль штукатурки.
На невидимых волнах танцует пирога -
Наша комната. И миллионного тура

Круговое движенье рождает усталость.
И не в такт сонной речи дрожит занавеска.
Разрушение зданий - забавная малость,
Лишь бы были слова притягательно вески.

Звон воды заглушает мелодию быта -
Недовольные стоны немытой посуды.
И вода, и тарелки надолго забыты.
Вещи нас не поймут и, наверно, осудят.

Потолок далеко. Он желает побелки,
Но как трудно подняться к кирпичному своду -
Обладать бы весёлой прыгучестью белки,
Мне, быть может, хватило б ещё кислорода!

Ты твердишь, что меня притяженье погубит.
И твой голос меня наполняет привычно.
А в конце я зачем-то ищу только губы
И люблю неотложно, легко, неприлично...

14. Музыка Клёна
Любовь Голейчук Коэн Белл
Ещё не извлечён чудесный голос скрипки
Из дерева, что спит, качаясь на ветру,
Но вот уже летит, ветвей касаясь гибких,
К нему смычок луча сквозь тучи поутру.
Что прячет в теле клён? Какую из мелодий
Разбудит ранний свет в таинственной душе?
Быть может, ту, что птиц заставит колобродить
И сыпать звуки в мир сверкающим драже?
А, может, всех молитв раскаянье и нежность
Застыли в янтаре древесных тихих слёз,
И зазвучат опять  прекраснее, хоть реже,
Те  ноты сильных чувств, что трогали всерьёз?
Хотелось бы познать мне музыку деревьев -
Мелодию веков из первых детских снов,
И раствориться в ней, забыв про боль и время.
Пусть скажут: «Вот... Была...»...  Да нет, не надо слов.

15. Прелюдия весны
Суламифь7
По картине О. Щиголева. «Весна. Вивальди. Времена года»

Премьера марта - многолика,
партер сдвигался потесней…
Зима печальной Эвридикой
ушла обратно в мир теней.

Дворы обмякли до заката,
вобрали солнечный елей,
сдавая дачникам пернатым
подмостки стройных тополей.

Прохлада, звуки ликований
в окно открытое неслись.
Казалось, хлопнут крылья -  ставни,
и вырвутся на волю – ввысь.

Живей забился пульс у дома,
как будто музыка вдали,
была мучительно-знакомой,
звала за край родной земли.

А город плыл по лунной глади,
на сонном острове исчез…
Здесь скрипку мальчик ждал, Вивальди,
и ангел нёс её с небес.

2017


16. Лесная песня
Суламифь7

По мотивам драмы-феерии Л. Украинки «Лісова пісня»

Дремлю под вербой. (Мавке одиноко…)
Весна в реке, гоняя рыб, шумит,
здесь режет дымку тонкая осока,
и ветер топит заросли ракит.

Ивняк забыл тоску в холодной келье.
Гуляет в лозах вольный, свежий дух,
и шепчет мне: «Дитя, заря алеет,
воркуют птицы радостно вокруг».

Лежу недвижно в буйном разноцветье,
и прямо в сердце падает звезда…
Иди в мой сон, дай голос нежной флейте,
а песне - сладко литься и рыдать.

Моя душа цветёт в древесных кронах,
она любить не может взаперти.
Ты жёг костёр, глядел заворожённо,
как пламя слепо рвётся и летит…

Пробьётся жизнь на старом пепелище,
раскинет ива ветви широко,
и так искусно певчий хор засвищет,
что вспыхнет  небо ярче над рекой.

2017


17. Спиральное
Рамина Джасс
Проснешься рано утром и опять,
сквозь терпкий запах кофе и ванили,
идешь в который раз неторопливо
виток своей спирали покорять.
А под ногами стелется зигзаг,
то вверх, то вниз – без штампов, трафаретов -
твой личный путь…И ты с попутным ветром
бредёшь, не зная, друг он или враг.
Бредёшь, ещё не в силах осознать,
что мир открыт, и нет сакральной тайны,
в каком судьба исполнила дизайне
твою дорогу. Ищешь благодать,
ответы. Кто ты? Может, просто звук,
рождённый в лабиринтах у валторны
божественным дыханьем, и покорно
за кругом жизни повторяешь круг.
А если путь - улитки завиток:
разбег всё меньше с каждым новым шагом,
всё к центру сходится под весом тягот.
Пугаешься. К чему такой итог?
Не знаешь. Но когда всё кувырком,
то хочешь так, без цели, у забора,
даря цветов воздушные узоры,
за жизнь цепляться… просто быть вьюнком.

18. Витамины
Рамина Джасс
Коридор поначалу кажется бесконечным.
Веки белых дверей открыты – сквозняк, уборка.
И, бесцельно считая плитку,  понурив плечи,
Бродят в старых своих трико под присмотром зорким
То ли тени, а то ли люди. Здесь человечность
Потеряла давно границы, здесь пахнет хлоркой.

Мишура и зелёный профиль картонной ёлки
Чужеродны стерильным, бело-бесснежным стенам.
За облезлым окошком мир так нарядно-шёлков,
Так сопит сизым паром, скованный сном почтенным,
Что режим и капуста трогают нервы колко.
Новый день отличает только другая смена.

Кто-то сдался болезни, кто-то оставлен в праздник
Ждать из отпуска сына, ношей не быть повинной.
Каждый молча боится в здешней тоске увязнуть,
И привыкнуть к уколам, пусть даже витаминным…

Медсестра тихо красит вату  в обход приказа
И приносит из дома сладкие мандарины.